Работу после окончания университета оказалось найти очень сложно. Последние годы система распределения практически не действовала, а на выбор предлагались только должности преподавателей где-нибудь в области или в особых школах для детей с какими-нибудь нарушениями. Но Олю это не пугало, ей не хотелось быть первой, теперь она поняла, что все, что случилось, возможно, наказание за ее глупые стремления.
Апатия не проходила, она стала избегать общения с людьми, поэтому должность обыкновенного преподавателя английского языка в одном из интернатов для детей-инвалидов вполне устроила ее. Там было спокойно, не приходилось бороться с собой. Все свободное время, словно в напоминание об учебе в университете и отчасти для того, чтобы не утратить языковые навыки, Оля читала «Историю Лондона», великолепное издание в трех томах, которое она получила в подарок после защиты диплома.
Ольга работала в интернате уже около полугода, когда директор, созывая очередное совещание, объявила:
– У меня приятнейшее известие. Слава богу, к нам едет ревизор! Да, да, какая-то совместная американо-российская фирма решила взять под свою опеку несколько учреждений, подобных нашему интернату, чтобы спонсировать их. Надеюсь, они останутся нами довольны, точнее, недовольны…
Директор задумалась, затем произнесла:
– План действий таков. Дети у нас на самом деле талантливы, но всем требуется дорогостоящее лечение или многочисленные операции. А у этих американцев деньги есть, они компьютеры, что ли, делают… Так вот, мы должны продемонстрировать способности детей, доказать, что в нашем интернате прозябают Эйнштейны, Шолоховы, Есенины и Нильсы Боры. А наш быт надо, наоборот, сделать еще хуже…
– Куда уж хуже, – высказался кто-то. – И так не в Мраморном дворце обитаем…
– Это так, но американцы хотят выделить средства только тем, у кого есть перспективы, они ищут талантливых детей. Вот и покажем им – инвалиды-гении живут в каких-то трущобах. Поэтому, если раньше перед приездом комиссии наводили порядок, делали генеральную уборку, то теперь, господа, попрошу вас ухудшить интерьер интерната. Цветной телевизор из холла заменить на старый, черно-белый, он валяется на чердаке, занавески с окон убрать, краску со стен можно отколупать, учебники достаньте старые, похуже, самые растрепанные и прокоммунистические. Так, что еще… Вы, Ольга Александровна, должны поразить гостей знаниями английского. Пусть дети свободно поговорят с ними, вот американцы удивятся, что у нас дети-инвалиды могут запросто беседовать на иностранном языке… А еще, проведем заодно выставку тех идей, которые предлагает Олег по экологии, они же обалдеют, что ребенок в десять лет, с культями обеих ног, может разрабатывать проекты безопасных ядерных реакторов… Экология – вот от чего сходят с ума иностранцы, этим мы их и возьмем… Малолетние русские гении, прозябающие в нищете и разрухе. Думаю, деньги они нам выделят… Куда денутся…
Гениальный в своей хитрости план директора оказался чрезвычайно простым для реализации. А эффект от него превзошел все ожидания. Вид умных детей-инвалидов, живущих вместе с воспитателями в огромном полуразваленном особняке, где зимой нет горячей воды, а летом прекращается подача и холодной, и тогда используют колодец, – все это подействовало на сентиментальные души американцев нужным образом.
Делегация, которую возглавляла важная персона в компьютерной компании, причем это оказалась женщина, не столько красивая, сколько ухоженная, изумлялась всему, что было показано, а особенно американцев потрясла экскурсия в подвал старинного особняка, где раскинулась уменьшенная копия озера Байкал.
Разумеется, компания моментально согласилась взять шефство над детским домом и сразу же привезла пять телевизоров, чистое белье и гуманитарную помощь в виде заморских продуктов в красивых упаковках. Радости детей не было предела.
После демонстрации открытого урока английского языка, на котором ученики и в самом деле показали себя с наилучшей стороны, глава делегации, миссис Нэнси Брэдсток, выразив восхищение людьми, с которыми она познакомилась тут, и ужас, который испытала, увидев, в каких условиях они живут, добавила:
– Кроме того, я изумлена, что преподавание английского языка поставлено не просто отлично, а великолепно… Подобный уровень в нашей стране встречается только в частных школах, один семестр учебы в которых стоит тысяч тридцать долларов. У вас же это все бесплатно… Потрясающе!
На том все и завершилось. Гости, потрепав детей по волосам, угостили их жвачкой и шоколадом, кое- кто получил несколько долларов. После чего кортеж иномарок отъехал от здания интерната. Директор была в восторге – им обещали закупить новые учебники, белье, а также компьютеры, причем самые настоящие американские, произведенные фирмой, филиал которой взял патронаж над интернатом. Все были счастливы. Оля имела только краткую возможность произнести что-то по-английски, так как с самого начала ее оттеснили в сторону хваткие переводчики.
После знаменательной встречи прошло несколько недель, первые партии обещанных вещей стали поступать, начались работы по прокладке новой, автономной системы теплоснабжения. И именно тогда, когда Оля меньше всего думала о том, что в ее жизни могут произойти хоть какие-то перемены, случилось невероятное.
В тот день к интернату подъехала шикарная машина, из которой вышла сама Нэнси Брэдсток, одетая элегантно и дорого.
Директриса, заподозрив, что высокая гостья начнет проверку фондов, сразу же бросилась к ней, объясняя, что все в полном порядке, но та, улыбнувшись, ответила, что она в этом и не сомневается и цель ее визита – краткий разговор с…
– С мисс Суворовой, если я не ошибаюсь, – проговорила на плохом русском Нэнси. – Я не взять переводчика, так как мисс Суворова говорить на языке моей страны отлично. Well… Вы можеть устроить встреча?
– О да, да! – засуетилась директриса. – Разумеется, мисс Брэдсток. Ноу, так сказать, проблем, так сказать, фор ас. Джаст а моумент, плиз!
– Я понимаю по-русски, – поморщилась Нэнси, перекидывая через плечо цветную шаль. – Не отчень хорошо, но немного… Вы позвать ее, пожалуйста, да?
– Да! – ответила директриса и, оставив Брэдсток в своем кабинете, где портрет Ленина уже был заменен большой эмблемой американской фирмы, побежала в класс, в котором Оля вела урок.
Вызвав Суворову в коридор и сказав детям, чтобы те сидели тихо, директриса зашептала:
– Приехала та тетка, Нэнси… Хочет тебя видеть, я прямо не знаю, чего ей надо? Ты запомни все, что она скажет, и потом передашь мне. Может, захотела организовать детям и тебе поездку в Америку? Ты тогда ей намекни, что директор тоже должен быть в тургруппе, иначе вас не выпустят из страны, скажи, мол, строгости на таможне… Ладно, иди и не подведи меня…
– Чай или кофе? – осведомилась у Нэнси директриса, сверкая златозубой улыбкой.
– О нет, спасибо, миссис директор, – ответила та. – Вы не есть против, я говорить тет-а-тет с мисс Суворовой?
– Оф корз, конечно, – ответила директриса, выходя и прикрывая дверь в досаде на то, что разговор пойдет на английском и, даже подслушав, она ничего не поймет из сказанного. Так и произошло.
– Надеюсь, мисс Суворова, я не отвлекаю вас от работы, – начала Нэнси Брэдсток, садясь в потертое кресло, – от работы, лицезреть результаты которой мне доставило истинное удовольствие. Вы, наверное, думаете, что я, отметив ваши поразительные успехи в этом интернате на должности учительницы, просто говорила комплименты русским хозяевам? Ничего подобного, на любой выставке, презентации, благотворительной акции или просто вечеринке я прежде всего думаю о нашем концерне. Именно это позволило мне стать главой всего восточноевропейского отделения. Без ложной скромности скажу, что я редко упускаю возможность какой-либо выгодной сделки или выгодного приобретения для нашей фирмы. И я считаю, что инвестиции в вас, мисс Суворова, окупят себя в самое короткое время.
Положив ногу на ногу, Нэнси по-деловому, четко разъяснила все пункты сложного и запутанного контракта.
– Эти дни я думала о вас. Точнее, о том, что вы губите свой прекрасный талант и великолепное знание языка в жалком интернате. Конечно, детям, тем более инвалидам, помогать надо, но им совсем не обязательно знать английский на уровне Кембриджа. Скажу честно, нам требуются люди. Такие, которым мы
