– Что будет, если этот самолет потерпит катастрофу? – вещал какой-то жилистый тип в костюме индейца. – Тогда территория нашей страны окажется вторым Чернобылем…
Инна подумала, что ФБР сделало гениальный ход – оно привлекло к этому рейсу внимание, хотя вроде бы этого делать не стоило. Но теперь объяснимы и меры предосторожности, и такая таинственность, и кортеж автомобилей, покидающий в спешке аэропорт…
– Мэм, вам туда нельзя, – остановил ее крепкий полицейский, когда она, с патлатыми рыжими волосами, закрывающими лицо, в черной майке и истертых джинсах пыталась проникнуть за ограждение.
– «Нет» атомной станции в Род-Айленде! – закричала она. – «Нет» строительству химического завода на Аляске!
Ее лозунги подхватили и другие, начались небольшие волнения, и Инне удалось увидеть, что самолет со Стентоном совершил посадку, причем на полтора часа раньше, чем по официальному секретному расписанию. Вероятно, так пытались сбить с толку тех, кто готовил еще одно покушение.
– Все будет в полном порядке, – заверял Стентона срочно прибывший представитель генпрокурора в салоне самолета. – Мы идем навстречу вашим желаниям, мистер Стентон, хотя не обязаны этого делать…
– Так уж и не обязаны, – ответил тот, поправляя шелковый галстук. – Тогда ваш процесс псу под хвост, без меня там хоть Тина Тернер ляжками сверкай – Торквемаду не осудят. Итак, где мои заказы…
Получив желаемое, он остался недоволен:
– Шампанское поганенькое, да и резинки я просил особые, с ароматом мяты, мне такие нравятся… Ладно, что с вас взять…
– Напоминаю, у вас два часа, – сказал представитель прокуратуры. – Главное – это видеокассета. Банк по вашей просьбе оцеплен, вы можете свободно получить ее…
Стентон хитро улыбнулся, глядя на него, и потом подмигнул Рино.
– Где мой лимузин? Надеюсь, мистер прокурор, вы уже подобрали мне подходящий имидж, после того как я дам показания против Штольца? Кстати, пластический хирург должен быть классным, я хочу еще немного исправить себе фигуру, жир откачать.
– Пива меньше хлещи, – оборвал его Рино. – Поехали, Стентон.
– Мистер Стентон, – с нажимом сказал тот, еще раз поправляя галстук. – Не терплю фамильярностей, агент Рино, не забывайте, что вы тут ради меня, ради того, чтобы обеспечить мне охрану. Так и делайте свое дело. Сейчас командую я. Итак, в банк!
Тот, кто заинтересовался бы последующим маршрутом кортежа, который незамеченным покинул аэропорт, мог бы увидеть, что машины устремились к одному из отделений местного банка, где в тот день происходила замена охранной системы и все служащие были заменены на представителей полиции и ФБР. Но на одном из поворотов невзрачная машина с тонированными стеклами оторвалась от кортежа и, развернувшись, поехала в противоположную сторону.
– Эй, агент Рино, вот мой план! – хохотал Стентон. Только он и Майкл Рино находились в этом автомобиле, направлявшемся к дому подружки Билли Надин Джонсон. – Эти олухи типа того, которого вы укокошили вчера, будут ждать меня в банке. А я там отродясь не бывал! Теперь безо всякой спешки мы поедем к Надин, я трахну ее пару раз, а вы посидите в гостиной, пока мы будем возиться в спальне. Потом я достану из одного тайника в ее домике кассету, и мы спокойно поедем обратно в аэропорт. Пусть там банк хоть напалмом поливают – мне все равно. Ну какой я умный, скажите! Вот почему я люблю смотреть триллеры!
– Ладно, умник, говори, куда рулить, – перебил его Рино. – То, что ты с мозгами, я понял давно. Поэтому ты, вместо того, чтобы мотать десять пожизненных сроков, выйдешь сухим из воды, сорвешь приличный куш и получишь новую, незапятнанную биографию. У тебя еще и на черный день отложено…
– Не без этого, – согласился Стентон. – Есть немного. Но это не тебе знать, Микки. Ты всю жизнь будешь ишачить в ФБР, охраняя подобных мне мерзавцев, а потом выйдешь на пенсию и станешь возиться с внуками, выращивать цветную капусту и лечить простату. А передо мной весь мир, Микки. Теперь за светофором налево, туда, к антикварной лавке.
Тридцатью минутами раньше Инна подошла к дому подружки Стентона, Надин Джонсон. Он точно будет у нее, иначе зачем ему шампанское, цветы и – главное – презервативы. Скорее всего, он разыграл эту комедию с банком, перекрытой улицей, усиленной охраной. На самом деле кассета у этой бабы, и остается дождаться Билла и просто взять из его рук улику.
Она подошла к двери и позвонила. Через несколько секунд дверь открылась, на пороге стояла молодая привлекательная блондинка с пухлыми губами, в вызывающе прозрачном сиреневом халате.
– Мисс Джонсон? – прогнусавила Инна. – Я из муниципалитета. Вы должны ознакомиться с новыми тарифами за оплату канализации.
– Проходите, – сказала та, раскрывая дверь. – Только быстрее, у меня мало времени… Боже мой, и зачем я только голосовала за демократов? Сплошное подорожание жизни!
Инна наблюдала за тем, как к дому Надин подъехала темная машина, находясь у черного входа. Она проникла в дом под видом представителя муниципалитета для того, чтобы открыть дверь кухни.
Для этого требовалось лишь попросить стакан сока и пройти вслед за Надин на кухню. Только так, не привлекая внимания, она может войти в дом. Инна заметила, что со Стентоном был тот самый Рино, длинноволосый агент ФБР, застреливший Эрика. Она прищурилась. Значит, вместо одного в этом особняке будут убиты двое.
Через три четверти часа, выждав, пока все успокоится, она приоткрыла дверь на кухню. Было тихо. Она проскользнула к лестнице, ведущей на второй этаж. Рино сидел в гостиной, рассматривал какие-то журналы. Ну что же, времени у нее должно хватить. Инна бесшумно поднялась наверх, остановилась около комнаты, из которой слышались весьма специфические звуки.
– Билли, ах… Билли, не так быстро, прошу тебя. Ах… Ты щекочешь мне живот, ах…
Стентон был там, занимаясь тем, ради чего он и тратил деньги законопослушных американцев, – любовью с Надин. Пришлось ждать еще полчаса, и только после этого удовлетворенный Билли вышел из спальни.
– Это было классно, крошка, – сказал он, смачно целуя Надин. – А теперь возьму то, что сделает нас богатыми и независимыми. То, ради чего генпрокурор США готов поцеловать меня в зад!
Билли Стентон прошел в соседнюю комнату, пробыл там несколько минут, а потом появился, держа в руке небольшую кассету, на обложке которой значилось, что это – «Молчание ягнят».
– Ловко я додумался спрятать ее среди твоих кассет, киска. Никто бы не обнаружил, пришлось бы просматривать всю твою коллекцию из двухсот фильмов. Это «Молчание» дорого обойдется Торквемаде, от него он так будет вопить в газовой камере, что барабанные перепонки…
Что именно случится с ними – он не договорил. Глухой хлопок – и Стентон ничком повалился на ковер, в ноги своей подружке. Надин, глядя на него, сначала что-то прохрипела, прижав наманикюренные ладони к горлу, а потом, всхлипнув, бросилась в спальню, громко вопя и баррикадируя дверь чем-то массивным.
Инна взяла из теплой руки мертвеца кассету и положила ее в карман джинсов.
– Стоять, крошка, – раздался позади нее голос. Она знала, что это Майкл Рино, Инна ждала его.
Медленно обернувшись, она увидела Рино с пистолетом, он держал ее на прицеле, облизывая губы.
– Я не знал, что у того ублюдка, в которого я всадил всю обойму, такая красивая помощница. Медленно клади пистолет на пол, кассету кинь мне.
Инна подчинилась под завывания Надин. Рино подошел к двери, сказал:
– Мисс Джонсон, это я, агент Рино. Вы в безопасности, откройте.
Надин, оттащив ночной столик, появилась на пороге в крови, слезах, растрепанная, сжимая в руке подсвечник.
– Все в порядке, – повторил Рино, выпуская ей в лицо три пули. Мертвая любовница Стентона упала на того, кого она ублажала всего несколько минут назад.
– Ну что же, крошка, – сказал Рино, оборачиваясь к Инне. – Такова жизнь. Я убью и тебя, а потом получу все те деньги, которые Торквемада обещал за кассету и смерть Стентона. Какая разница, кто его убил, главное, что я отдам ему кассету. Пять миллионов долларов могут изменить моральные принципы даже специального агента ФБР Майкла Рино.
Он пристально смотрел на нее, не переставая облизывать губы.
