– Со вчерашнего дня уже нет, дорогая, – ответил он, целуя Олю. – Не думаю, что та должность, на которой ты была до сих пор, подходит моей жене. Я все улажу… Кстати, не забывай, что с этого дня твоя начальница Нэнси Брэдсток зависит от тебя… И советую тебе держать ухо востро с журналистами, я с ними управляться умею, а вот ты… Их задача – написать статью с пикантными подробностями и получить за нее деньги.
После его ухода Оля позволила себе еще несколько минут поваляться в постели, просто наслаждаясь свободой и чувством безграничной радости. Потом она позвонила и заказала завтрак. Сначала Ольга хотела спуститься в ресторан, но, подойдя к окну, увидела, что внизу толпятся журналисты. Она не знала, для того ли они тут, чтобы написать репортаж о ней, или в отеле остановилась какая-нибудь знаменитость, но не рискнула появляться перед ними.
Через несколько минут в дверь позвонили, Оля открыла. Там оказалась миловидная девушка в униформе, которая толкала перед собой тележку с завтраком.
– Ваш заказ, мэм, – произнесла она.
Ольга поблагодарила ее, дала щедрые чаевые, но официантка и не думала уходить. Вместо этого она произнесла:
– Миссис Маккинзи, разрешите задать всего парочку вопросов…
– Вы из газеты? – спросила Оля.
Та только беспомощно улыбнулась и сказала:
– Это мое второе редакционное задание… Если я не возьму у вас интервью, то меня уволят. Но я понимаю… Если вы не хотите…
Подумав, Оля ответила положительно. Девушка понравилась ей, она была чем-то похожа на нее саму, тем более, Ольга хотела с самого начала расставить все точки над «i», сразу свести на нет все сплетни и инсинуации. Журналистка умела слушать, она записывала разговор на диктофон и изредка делала какие-то пометки. Оля чувствовала себя с ней непринужденно, поведала практически обо всем, что произошло в ее жизни, о том, что Клиффорда она полюбила с первого взгляда… Так пролетело около часа. Журналистка, восхищенная рассказом Оли, рассыпалась в благодарностях и удалилась.
Следующим посетителем была Кимберли. Оля знала, что рано или поздно это должно случиться, она уже поняла сущность сестры Клиффорда. Та была в шикарном черном костюме, на шее сверкала нитка серого жемчуга. Ким выглядела неприступно и надменно.
Никак не отреагировав на приветствие Оли, она прошла к дивану, села на него, закинув ногу на ногу, и долго разглядывала жену своего брата.
– Ну что же, – изрекла она наконец, – могло быть и хуже.
Закурив, она стала более милостивой. Для Кимберли Маккинзи это означало, что она могла позволить кому-то говорить в своем присутствии.
– Итак, Ольга, – сказала она. – Я не имею права вмешиваться в личную жизнь брата, хотя он частенько не позволял мне встречаться с теми, кто мне нравился. И все же… Скажу честно, этот молниеносный брак меня удивил. И как ты только сумела зацапать его? Это до тебя не удавалось никому. Любовницы у него, разумеется, были, но не более того. А тут свадьба… Наверное, приложила немало усилий, детка?
– Вовсе нет, – ответила Оля.
– Ну, не говори… – протянула Кимберли. – Я знаю Клиффа, а ты ведь хитрая… Поняла, что его не возьмешь только сексом или страстью, вот и завела разговорчики, наверное, наплела ему, как тебе было плохо в России, как ты его любишь. Я бы на твоем месте так же действовала, нельзя же упустить такой куш. Четыре миллиарда долларов – это не шутка. Но учти… – Тут черты ее холеного лица напряглись, сделавшись жесткими. – Твой удел – постель, поцелуи, званые вечера и банкеты. И не больше. Не суйся в концерн, там тебе делать нечего. Ты ведь понимаешь, детка, что со мной ты тягаться не сможешь. А мне нужен «Центурион»… У тебя будет все – тряпки, драгоценности, яхты и виллы. Но не будет того, что нужно мне, – власти. Если ты встанешь на моем пути, то пожалеешь об этом. А пока… Ты не дура, и в этом Клиффу повезло, хотя меня больше устроила бы какая-нибудь топ-модель с формами Афродиты и мозгами бронтозавра. Добро пожаловать в семью Маккинзи, детка!
Кимберли протянула ей свою узкую руку, и Ольга, улыбаясь, ответила на ее рукопожатие. Но она чувствовала, что за этим внешне не особо радушным приемом Кимберли скрывает ненависть и злобу, готовые вырваться наружу каждую секунду.
– А колечко неплохое, – уже уходя, заметила Ким. – Даже я не каждый год могу позволить себе такие вещицы. Пока, сестренка!
Целый день Оля не выходила из номера. Хотя она безумно любила Клиффорда, но быть его женой означало подчиняться массе условностей. И, похоже, в этом совершенно чуждом ей кругу Ольгу считали опасной и не хотели признавать. Значит, придется пробиваться.
Клифф вернулся поздно. Бросив свой портфель на ковер, подошел к ней. Оля приготовилась к нежному поцелую, но вместо этого он, взяв ее за плечи, спросил:
– Ты давала интервью?
Ничего не понимая, она ответила:
– Да, я решила, что будет лучше, если мы сразу развеем все слухи и недоразумения…
Усмехнувшись, Клиффорд протянул ей вечерний выпуск, на первой полосе которого красовалась фотография Ольги в неглиже, сделанная в номере отеля, а заголовок кричал: «В детстве меня избивал отчим, а теперь я стала миллиардершей!» Далее шла статья, вчитываясь в которую, Оля холодела.
– Тут можно почерпнуть много нового, – сказал Клиффорд. – Например, об интимных подробностях нашей жизни… Ты хотела этого?
– Но я… – проговорила Оля. – Тут три четверти лжи, причем самого низкого пошиба! Журналистка извратила все факты, а фотографировать я ей не разрешала… Надо подать в суд на этот бульварный листок!
– Они только того и ждут, – заметил Клифф. – Процесс будет тянуться не меньше года, и все время твое и мое имя будут трепать на все лады. И оправдываться бессмысленно, люди предпочитают верить чему-то сенсационно-постыдному, смаковать извращения и подлость, чем слышать про унылую любовь и светлые чувства.
– Я не знала, – тихо произнесла Оля. – Но теперь буду гораздо осторожнее…
– Все в порядке, – ответил ей Клиффорд. – Ты права, это ерунда, и мне не стоило выходить из себя. Надеюсь, ты простишь меня?
Он обнял ее и поцеловал. Минуту спустя они уже были в постели. Клиффорд вновь стал нежным и чувственным.
– Знаешь, – произнес он, – мое первое интервью тоже было не из самых блестящих. Я заявил, что мы намерены выпускать новые акции, и это вызвало переполох на бирже. В тот день мы потеряли треть вкладчиков, потому что все решили, будто я намекал на то, что дела у нас обстоят не самым лучшим образом. Но это все несущественно, ведь главное, что мы любим друг друга…
Через неделю они вылетели из Лондона на личном самолете Клиффорда. В салоне они были вдвоем, и все шесть часов, пока длился перелет на другую сторону Атлантики, они любили друг друга.
– Тебе предстоит познакомиться с моей матерью, – предупредил Олю Клиффорд, когда они подлетали к Нью-Йорку.
Облака рассеялись, и она увидела сердце Америки. Огромные иглы серебристых небоскребов, поблескивающая океанская вода, казавшиеся игрушечными лайнеры и танкеры и символ Нового Света – статуя Свободы, которая для всех прибывающих освещала факелом торжество демократии и американской мечты.
– Я с ней еще не говорил, – произнес Клиффорд.
По его тону Оля догадалась, что Элеонора Маккинзи, о которой она до сих пор только слышала, имеет огромное влияние на своего сына. Уж не была ли его женитьба без благословения матери своего рода реакцией на ее чрезмерную опеку? Однако Оля гнала от себя такую мысль.
– Ты ей понравишься, – заключил Клифф. – Мы сядем там, где не будет репортеров, и уедем с аэродрома через один из боковых выходов. Но в любом случае ты теперь моя жена и тебе придется начинать светскую жизнь. Но мы еще поговорим об этом…
Огромный черный лимузин вез их по городу. Клиффорд специально приказал шоферу провезти их через
