пытаюсь решить одну маленькую загадку, и требуется твоя помощь…
— Подожди-подожди, — я отложил ручку в сторону и с укоризной взглянул на Разумовского. — Андрей, я тоже… не знаю, как тебе сказать. Но есть такая штука, как совесть. Чтоб тебе было понятней — это то, чего у тебя нет. Так вот, я уже объяснял тебе, что…
— Ты послушай, — иерей вместе со стулом придвинулся ближе и, невинно глядя мне в глаза, сообщил: — Дело-то совсем простое… Простенькое… Тебе и делать-то ничего не придется. Ну, может, только совсем чуть-чуть. Давай я тебе сейчас все по порядку расскажу. И ты сам поймешь, что поймать и изобличить этого убийцу не так уж и сложно…
— Что?!..
— Э-э… Может быть, я не с того начал или неправильно сказал… Сейчас исправлюсь. Ты только подожди, не психуй, сейчас я все расскажу. Пришла ко мне одна прихожанка. Милая, добрая женщина, но случилась у нее беда. А дело было так…
2. Где твой чёрный пистолет?
Снег падал на город третий день. Ни дворники, ни рычащие от напряжения на улицах города снегоуборочные машины не могли справиться с ним. Лунный свет чуть посеребрил непорочную белизну небесного пуха, и город казался драгоценным камнем, заточенным в серебряную оправу.
Я сидел за столом в своем кабинете и уныло смотрел на кружащиеся за окном серебряные звездочки. На душе было прескверно. Иногда на меня наваливалось ощущение одиночества. Увы, сколько ни бравируй независимостью и возможностью распоряжаться жизнью по своему усмотрению, долгими зимними вечерами скука и пустота подкарауливают тебя, напоминая, что в холодной тишине квартиры тебя никто не ждет, не обрадуется тебе и даже не заворчит на твое опоздание. Поэтому я не люблю зиму. Даже ностальгическая и мудрая осень не угнетает меня так, как бесшумный снег, кружащийся в желтом свете петербургских фонарей.
Я вздохнул и вытащил из пачки сигарету. Долго смотрел на пляшущее пламя зажигалки, прежде чем закурил.
Тихо скрипнула дверь кабинета.
— Заявления от граждан принимает уполномоченный Самохин, кабинет номер три, — сообщил, я не оборачиваясь.
— Хандришь? — полуспросил, полуутвердил Разумовский, входя. — Вечер, снег, тишина, одиночество… Жениться тебе надо.
— На ком? — горько спросил я, не отрываясь от окна. Они же сбегают от меня через месяц. Кому нужен муж, который за неделю дома не больше двадцати часов проводит? Да и те, как на иголках, в постоянном ожидании вызова… Покажи мне оперативника, проработавшего свыше трех лет и выглядящего на свои годы? Покажи мне оперативника, проработавшего свыше пяти лет и имеющего счастливую и любящую семью? Кому я такой нужен?
— Мне, — нескромно утешил меня иерей. — У меня к тебе дело.
— Заявления от граждан принимает уполномоченный Самохин, кабинет номер три, — тем же тоном повторил я. — Это было сказано специально для тебя. Я разглядел твой силуэт в отражении оконного стекла, как только ты вошел.
— Заканчивай, Иваныч. Сколько тебя знаю, ты все время ворчишь и все время помогаешь. Давай опустим препирания и перейдем сразу к делу, а?.
— Железный ты, что ли? Не видишь: у меня хандра. Острая. Диагноз: «острохандрит»… Почему мне никто не помогает? Почему я должен помогать, а мне…
— «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих», похвалился знанием Ильфа и Петрова Разумовский.
Я на мгновение ожил и поднял голову, но он тут, же добавил:
— Но это относится только к «хандрящим» оперативникам… И все же не верю, чтоб ты, молодой, здоровый парень, не мог найти себе девчонку по душе.
— Где?
— М-да… Хандра, отягощенная цинизмом…
— Не будем о грустном. Что занесло тебя в наши края? Вновь откопал какое-нибудь совершенно пакостное и незаконное дельце? Еще не было случая, чтобы ты принес мне сообщение о каком-нибудь милом, типичном корыстном убийстве или заурядной, обыденной краже… Я уже забыл, как ведется нормальное, классическое следствие с обычными понятыми, задержаниями и уликами…
— На этот раз у меня как раз есть и кража, и убийство.
— Замечательное начало.
— Один из моих прихожан, очень приличный старик, регулярно посещающий церковь, обратился ко мне с просьбой…
— Подожди минутку. А позволь тебя спросить: почему все они обращаются с просьбами подобного рода именно к тебе?
— Слухами земля полнится, — пожал плечами иерей. Хотя, признаться, начальство весьма недовольно этой стороной моей деятельности, так же как и твое — твоей. Если останемся без работы, то оба… С твоего позволения, продолжу. Внук этого человека рано остался без родителей и, как это принято выражаться, попал под влияние улицы. По-простому — стал хулиганом и вором. Его не привлекали к уголовной ответственности, но в местном отделении милиции он был «на карандаше». Два дня назад ограбили склад крупной российско-американской фирмы, торгующей аудио и видеотехникой. В пустом помещении склада был обнаружен мертвым один из директоров, предположительно убитый во время ограбления. Самое плохое, что убитый — представитель фирмы с американской стороны, господин Лоренс. Естественно, поднялся большой шум, были мобилизованы все имеющиеся в наличии милиции силы, и на следующий день на одном из рынков был задержан внук моего прихожанина, продававший видеомагнитофон, украденный с того самого склада. При последовавшем обыске у него дома были обнаружены еще два видеомагнитофона, две магнитолы и одна электрическая пишущая машинка. Судя по номерам, они все входили в украденную партию товара. Парень долгое время отпирался, но потом все, же раскололся и сдал еще двоих, с которыми грабил склад. Те подтвердили факт ограбления, но так как они стояли «на шухере», то не видели, что происходило внутри. Все трое были задержаны, но эти двое отпущены под подписку, а внук моего прихожанина арестован… Пока всё.
— Естественно, всё, — согласился я. — Стопроцентное раскрытие, со всеми доказательствами. Заметь железными доказательствами. Мотив, попытка сбыть краденое и сама аппаратура. Надеюсь, ты не будешь утверждать, что он «чист, аки агнец Божий»? И что аппаратура ему подброшена или свалилась с неба, как манна небесная? Утром проснулся, а она лежит возле кровати, как подарок от Деда Мороза? Кстати, куда он дел пистолет? Его уже изъяли?
— Он показывает, что пистолет выбросил в Неву… Но это не так. Видеомагнитофоны и прочее они
