потребовать: «Мужик, отдай квартиру! Там есть комната одной бабки, мы за нее вписываемся. Либо отдавай всю квартиру, либо пусти ее в комнату, и живите вместе в мире и согласии… Заодно продукты из магазина носить ей будешь». Ты это так представляешь?! Кстати, этот вариант мне нравится. Я уже вижу, как старушка сидит в кресле-качалке перед камином и вяжет носки. Под ногами у нее шкура белого медведя, она укрыта пледом из верблюжьей шерсти, а вокруг суетятся бритоголовые амбалы в спортивных костюмах и кожаных куртках. Один пол моет, другой обед готовит, третий вслух читает… Тимуровцы! Возрождение традиций! Просто… Стоп!.. Прокрутите запись беседы на пять минут назад… Я не ослышался? Ты сказал, что авторитету продали «паленую» квартиру? Что кто-то скрысятничал деньги крестного.
— Умный мальчик, — похвалил Разумовский. — Всего лишь «маленький офицер маленького отдела», а так хорошо соображаешь! Всего полчаса потребовалось… не в уголовном розыске работаешь?
— Точно. Даже как-то неудобно столько комплиментов и все мне. Не люблю лести, но ты на первом месте… И кто же тот герой, что так подставил честного гражданина Копылова?
Разумовский хмыкнул.
— Понятно, кивнул я. — Благожелатель пожелал остаться неизвестным. Может быть, я не все понимаю в жизни бандитов, но выражаю смутное подозрение, что для себя они стараются брать «чистые» квартиры, дачи и машины. У них и без этого проблем хватает. Значит, он еще не знает, что эта квартира — одна большая проблема?
— Не вся квартира, а только комнатка. И проблемой ее не назовешь. Остальные жильцы, а всего их пять, получили хоть по плохонькой, но отдельной квартире. На старушку просто позарились. Совершенно беззащитная старуха, без родственников, просто лакомый кусок для них. Спасибо, хоть не отравили. Ито, видимо, только потому, что в этом случае в отношении Копылова это была бы уже наглость. По моим подсчетам, на этой комнатенке они сэкономили не более десяти тысяч долларов.
— Всего-то? Мелко плавают.
— Не спеши. Общая сумма навара у посредников должна составить примерно тысяч пятьдесят- шестьдесят долларов. Квартира огромная, возле станции метро «Петроградская», старый фонд, третий этаж, две кухни…
«Петроградская»?! переспросил я. — Это же совсем другое отделение! Да что там отделение?! Это другой район! Ты на что меня подбиваешь?
— Уже подбил. Теперь, зная все, разве ты сможешь сказать «нет» Ведь это не расплывчатая «борьба с преступностью», это конкретная помощь конкретному человеку. Слабому и нуждающемуся в защите двух умных, хитрых здоровых мужиков. Один из этих двух священник, а второй…
— Ничего не хочу слушать, — я демонстративно закрыл уши руками. — Авторитеты, чужая территория, «глухарь», два месяца до капитана… А эту квартиру расселяли люди Копылова или он купил ее «слева»?
— Не знаю, это мы у него спросим.
— У него?..
— Ага… Это можно, отчего же не спросить… Батюшка, ты, часом, не блаженный?
— Если хочешь, спрошу я. Ты просто постоишь рядом. Ну, поможешь слегка…
— Ты не блаженный, — уверенно заявил я. — Ты полный… иерей! Дверь распахнулась, и радостный Сергеев продемонстрировал мне два туго набитых полиэтиленовых пакета:
— Затарился под завязку! Начальство ушло, так что пора начи…
Увидев скромно сидящего Разумовского, он прикусил язык и вытаращил глаза на черную рясу и серебряный крест, покоящийся на могучей груди иерея. Отец Владимир почесал аккуратную черную бородку и вздохнул.
— Это… Я… Ты, наверное, занят, — заторопился, растерявшийся Сергеев. Я тогда позже… Мы тебя подождем.
Пятясь, он выскочил из кабинета и захлопнул за собой дверь.
— Как черт от ладана, — усмехнулся Разумовский.
— А что ты хотел? Ты в зеркало смотрелся? С твоим телосложением тебе на гладиаторских боях выступать, а ты сутану и крест нацепил. Видок у тебя еще тот… По многим причинам я не сторонник повышенного внимания к моей скромной персоне, а когда я иду по улице рядом с тобой, такое ощущение, что я голый и на меня все смотрят.
— Я привык… Так куда мы пойдем вначале — к старушке или к Копылову?
Я на минуту закрыл глаза, представил граненые стаканы, заполненные прозрачной, едко пахнущей жидкостью, нарезанную колбаску, пучки зеленого лука, почти реально увидел выигранную в карты стопку денег, вздохнул, открыл сейф, бросил туда зарплату, достал пистолет и засунул его в плечевую кобуру.
— В паспортный стол, — ответил я Разумовскому. — Мне нужно выписать новые адреса всех бывших жильцов коммуналки. Прежде чем идти к… ой, как не хочется-то!.. к Копылову, необходимо на руках иметь хоть какую-нибудь информацию. Хотя, я уверен, ничего у нас не выйдет, кроме неприятностей. Это ж надо додуматься, авторитету «предъяву» сделать!..
Разумовский улыбнулся и поднялся с дивана. Я уныло плелся за ним к выходу и бормотал, загибая на ходу пальцы:
— Чужой район… «Глухарь»… Два месяца до капитана… Авторитет… Отец Владимир… Отец Владимир… Отец Владимир…
— Честно говоря, странно, что вы довольны обменом, я с сомнением оглядел небольшую двухкомнатную квартиру, расположенную на первом этаже блочного дома. Из окон открывался вид на дышащие дымом трубы завода.
Сидевшая передо мной женщина лет сорока, с серым печальным лицом, пожала плечами:
— А что нам оставалось? Ждать, пока нас расселит государство? Так оно не торопилось. За две комнатенки в коммуналке я получила двухкомнатную квартиру. Не в лучшем месте и не самую большую, но это лучше, чем делить кухню с полудюжиной соседей. Вы когда-нибудь жили в коммунальной квартире?
— Да, — признался я.
— Вот видите. Мне еще более или менее повезло: соседи были вполне приличными людьми, а вот три года назад, когда был еще жив Степка, царство ему небесное, алкаш наш… Ох, и намучились мы с ним. Куда только ни обращались, куда только ни писали… Всю душу выел, стервец. Потом опился «красной шапочкой» и помер. Помните, продавали одно время в ларьках технический спирт в пузырьках с красной крышечкой? Вот он с другом и позарился на дешевизну. Друга-то откачали, а он…
— Анастасия Дмитриевна, — попытался вернуть я разговор в нужное русло. — Постарайтесь припомнить, этот молодой человек, который вас расселял…
— Сашенька?
— Да, он. Он ничего не говорил, на кого работает? На фирму или на частное лицо? Для кого он расселял квартиру?
Женщина задумалась. Я смотрел на ее худые, оплетенные вздувшимися венами руки много работавшего человека, на изношенную, почти развалившуюся мебель в квартире и чувствовал, как настроение портится все больше. Сколько я уже повидал вот таких убогих квартир, населенных обычными, честными людьми, а Все никак не могу привыкнуть. Видимо, дело в контрасте. На всю жизнь мне запомнилась люстра в одной из ограбленных квартир. Люстра стоила примерно столько, во сколько оценивается новая «девятка». Квартира принадлежала проститутке.
— Нет, сказала женщина, — не припомню… Шустрый такой молодой человек, разговорчивый, очень уверенный в себе. С ним что-то не так?
— Все так… В духе времени. Этот молодой человек оставил без крыши над головой одну из ваших соседок.
— Ох, батюшки!.. Уж не Ефросинью ли Петровну?
— Ее.
Прикрыв рот ладошкой, она в испуге посмотрела на меня:
— Как же так? Такой обаятельный…
— Я еще не видел ни одного мошенника грубияна. Аферисты, как правило, все очень милые и душевные люди. А старуха без кола, без двора осталась. Вот и хочу я найти этого «обаяшку», чтобы
