– Ника, дорогая Ника, ну зачем же так глупо врать! Если бы вы позвонили моему пресс-секретарю, она бы тотчас доложила мне об этом. У нее имеется относительно таких вещей специальное указание. Но вы же не звонили, ведь так?
Я проигнорировала его вопрос, стоя рядом с ним как вкопанная. Меня ждали другие гости, но я не могла отойти от профессора. Не могла и… не хотела.
– Да, так, – ответил тот сам и добавил с еще большей укоризной: – Вот уж чего я не терплю, так это лжи!
Я мысленно усмехнулась: и это говорит человек, который всю свою жизнь выстроил на кровавой лжи…
– А также вмешательства в личную жизнь! – продолжил он, и вдруг его тон сделался угрожающим. – Ведь у каждого из нас есть свои секреты, дорогая Ника. Об этом мы уже тоже говорили. Так сказать, есть секреты, но нет отчества?
Винокур хохотнул, и снова его отвратительный смех поверг меня в трепет.
– И хуже всего, когда кто-то, который сам не без греха, пытается наказать другого, пусть тоже далеко не праведника. Например, сжигает его дом. Или тайно проникает в другой, стараясь что-то разнюхать. Или, наконец, заявляется на работу и пытается вызвать на откровенность.
Я взглянула на собеседника и на мгновение увидела лицо маньяка – того самого монстра, который едва не убил меня в доме ужаса под Москвой.
Итак, он знал. Что же, я сама допустила ряд ошибок. И слишком близко к нему подошла.
Мое молчание, казалось, разозлило убийцу.
– Ника, дорогая Ника, что же вы словно воды в рот набрали? Неужели вы думали, что у меня в доме нет скрытых камер? Конечно, имеются! Когда я в тот вечер вернулся домой, то сразу понял – в особняке кто-то побывал. Просмотрел записи и увидел ту же самую особу, что столь неожиданно появилась в другом моем доме.
Винокур говорил тихо, и слышать нас никто не мог. Я ужасно жалела, что нарядилась в идиотское узкое черное платье, из-за чего мобильный телефон пришлось оставить в автомобиле. Так бы я могла попытаться записать наш разговор – была бы хоть какая-то улика. Но сейчас мне пришлось просто выслушивать откровения маньяка, который знал, что я не в состоянии использовать их против него.
– Конечно, вы позаботились о том, чтобы вашего лица видно не было. Черная шерстяная маска и все такое. Но ведь я не дурак, мне сразу стало понятно, что меня снова посетила та же самая прыткая мерзавка, которая прежде помогла сбежать гадкой девчонке.
– Замолчите! – не удержавшись, воскликнула я довольно громко. – Не смейте трепать имя Светы!
– Ах, ну надо же, вот и голос прорезался… – саркастически усмехнулся маньяк. – Только что это вам даст, дорогая Ника? Хотите при всех объявить, что я и есть тот самый «московский Джек-потрошитель»? Все равно никто не поверит!
А ведь мне в самом деле приходила в голову такая мысль. Но я вовремя одумалась, поскольку скандал мне самой не требовался. Главное, что было нужно, – остановить этого мерзавца. И сделать так, чтобы все поняли: именно он является кровожадным серийным убийцей. И наставником других убийц, как мне недавно стало известно.
– Я ведь уже тогда понял, что имею дело с профессионалом. Вернее, с профессионалкой. Так ведь, дорогая Ника? Раскройте ваш секрет – откуда изнеженная представительница богемы владеет навыками киллерши?
Стиснув зубы, я молчала.
– Или вы и есть киллерша в соответствии с вашей первой профессией? Так же, как я по своей первой тоже не детский хирург.
Мужчина осклабился, и я залпом осушила бокал шампанского, который все еще держала в руке. В горле давно пересохло.
– Молчите? Ну что же, ваше право. Однако учтите – я ведь все равно докопаюсь до истины. Потому что вы первая бросили мне вызов. А на такое есть только один ответ – смерть!
Это была уже прямая угроза. Я поставила пустой бокал на поднос проходившего мимо официанта и, собрав нервы в кулак, произнесла:
– Вы мне угрожаете? Но о чем, собственно, вы ведете речь? Вы, кажется, с кем-то меня путаете. Причем говорите о страшных и непонятных вещах… Какой сгоревший дом, какой потрошитель? Вы имеете в виду того жуткого серийного убийцу, что был недавно разоблачен? А вы что, имеете к нему какое-то отношение? Если вы хотите сделать признание, то я могу помочь вам.
Лицо Винокура искривилось, и он прошипел:
– Это не я вам угрожаю, дорогая Ника, а вы мне. Каждый из нас до недавнего времени жил сам по себе. И занимался тем, что ему было по душе. Но вы решили вмешаться и все испортили. А такого я не забываю!
– Ваше право, – пожала я плечами, продолжая играть роль. – Однако какое отношение все это имеет ко мне? Повторяю, вы с кем-то путаете меня. А теперь прошу извинить, меня ожидают другие гости.
Я развернулась, чтобы уйти, но Винокур довольно громко заявил:
– Я хочу купить ту композицию!
Обернувшись, я увидела, как он указывает на фотографию с изображением южноамериканского храма. Продавать мои работы серийному убийце было последним, чего я хотела в жизни, поэтому и ответила:
– Это невозможно. Данная композиция не продается.
– Вы отказываете мне? – повысил голос Винокур, привлекая внимание стоявших рядом гостей. – Дорогая Ника, вы не хотите поддержать бедных больных детишек? Ваша композиция будет вывешена в Центре детского здоровья. Вы не можете отказать мне.
На его лице играла улыбка, но я понимала, что в действительности маньяк в ярости.
– Конечно же, я не могу отказать вам, заслуженному врачу России и современному доктору Айболиту и с большим удовольствием окажу помощь вашему центру! – заулыбалась я. – Поэтому безвозмездно передам вам пять своих композиций. Однако та композиция, о которой вы говорите, весьма мрачная и унылая. Боюсь, она не будет способствовать процессу реабилитации ваших маленьких пациентов. А ведь именно их здоровье является для вас самым главным, не так ли?
Винокур не нашелся что ответить, тем более что находившиеся в зале гости зааплодировали. А я развернулась и двинулась прочь, чувствуя, что вся дрожу. Этот человек наводил на меня ужас, причем я сама не знала почему. Хотя нет, знала – ведь я разговаривала с самым свирепым серийным убийцей в нашей стране!
Вздохнув, я подошла к группке новых важных гостей. Меньше всего мне сейчас хотелось вести беседы на отвлеченные темы, но делать было нечего. Краем глаза я следила за Винокуром – тот по-прежнему находился в зале, где была вывешена композиция с южноамериканским храмом, пристально ее разглядывая.
А потом я заметила, что он движется в мою сторону. Сердце у меня учащенно забилось. Маньяк оказался около меня, любезно улыбнулся моим собеседникам и произнес:
– Дорогая Ника, я ничуть не сожалею, что побывал на вернисаже. Точнее, я в восхищении. Потому что у вас настоящий талант! Я бы с большим удовольствием остался еще на часик-другой, но не могу. Вы же в курсе моей профессии – меня ждут неотложные дела. Именно неотложные! Детишкам трудно объяснить, что надо подождать.
Присутствующие понимающе закивали, видимо, считая, что Винокур собирается отправиться в центр, дабы провести ночную операцию. Я же была уверена – маньяк практически открытым текстом заявлял мне, что намеревается совершить очередное убийство. Или он специально провоцировал меня?
– Какая жалость! – в тон ему воскликнула я. – Однако я, конечно же, не смею задерживать вас. Потому что, как вы сами только что заметили, детям трудно объяснить, что им надо ждать. И что за пациент ожидает вас в клинике?
Губы Винокура дрогнули.
– Дорогая Ника, почему вы решили, что пациент находится в центре? Ведь я много путешествую по стране, оперирую и в провинциальных больницах. Вот уже много лет, как это входит в сферу моей деятельности.
