– Можно и так сказать, – ответила Светлана. Пикироваться с Резниченко у нее не было ни малейшего желания. – Ну что, уже началось?
– Еще нет, но стартует через несколько минут. Я занял нам место во втором ряду. Первый, увы, отведен руководству.
– Нам? – удивленно произнесла Ухтомина.
Схватив за руку, Резниченко потащил ее за собой. Они уселись в непосредственной близости от сцены.
– Пашенька! – раздался призывный голос одной из матрон, которые утром кокетничали с Резниченко. – О нас не забыл? После торжественной части мы идем в ресторан, ты с нами?
– Не могу, – ответил Павел и указал на Светлану. – Былая любовь вспыхнула с новой силой.
– Если передумаешь, то мы в «Черноморце». – Толстушка послала ему воздушный поцелуй.
Светлана хотела возмутиться и отругать Резниченко за наглую клевету, но раздался звонок, который означал – вечер начинается.
На сцене появилась директриса, комплекцией и нарядом напоминавшая Людмилу Зыкину. Она завела длинное и витиеватое приветствие.
– Скукота, – сказал на ухо Светлане Павел. – Может быть, нам и правда завалиться в ресторан с Варькой и Олюшкой? Платить не придется, они ведь приглашают…
Светлана фыркнула. Надо же, никогда бы не подумала, что окажется рядом с таким типом, как Резниченко. И что их объединяет? Только одно – смерть Стаховского. Она не намерена делиться с ним сведениями, которые получила от Винокуровых. Павлу, в отличие от нее, не пришлось подписывать контракт на собственную душу.
Директрису сменила завуч, потом представители бывших учеников. Затем последовал небольшой концерт школьной самодеятельности. Наконец директриса провозгласила:
– А теперь, дорогие друзья, до того, как каждый из классов отправится в ресторан, дабы отметить незабываемый юбилей нашей школы, у вас есть тридцать-сорок минут, чтобы вернуться в прежние кабинеты, побеседовать с учителями и однокашниками…
Тишину сменили гомон голосов, веселый смех, крики. Резниченко, толкнув Светлану в бок, заметил:
– Видите того дядьку с клочковатой бородой и в замызганном костюме? Это и есть Борис Васильевич Куликов. Пошли к нему!
Светлана не успела ничего ответить, а Павел уже подкатился к Куликову, хлопнул его по плечу и зычным голосом произнес:
– Борька, сколько лет сколько зим! Я бы тебя ни за что не узнал, если бы не твоя походка!
Он заключил в объятия недоумевающего Куликова, расцеловал его в грязноватую бороду и, кивнув в сторону Светланы, изрек: – Представляю, это моя половина, поженились год назад. Света, подойди, я познакомлю тебя с моим школьным приятелем Борей Куликовым!
Светлана, едва сдерживая возмущение, все же подошла к Резниченко, который теперь тряс руку Куликова.
– Боря, как же я рад тебя видеть, ты не представляешь, как я соскучился. Ведь ты меня, конечно, узнаешь? – спрашивал он.
Куликов, шевеля бровями, наконец-то произнес:
– Да нет, чего-то я запамятовал, не могу тебя припомнить. Ты кто?
– Я Паша Резниченко, учился в параллельном классе. Помнишь, мы с тобой еще пивом нагрузились перед самыми экзаменами. Ну давай же, вспоминай, Боря!
Куликов, потерев лоб рукой, сказал:
– В упор не могу вспомнить. Ну ладно, Паша, со мной такое бывает. Значит, говоришь, в параллельном классе учился…
– Ну да, как ты мог меня забыть, Боря! Как живешь, все в порядке? Я всегда говорил Светлане, моей жене, что ты мой друг. Ведь так, Светочка?
Решив подыграть Резниченко, Ухтомина, взяв его под руку, произнесла кукольным голоском:
– Ну конечно, мой дорогой, ты только и говорил о своем Боре Куликове, о том, как вас водили к директору и едва не исключили из школы за хулиганство.
– Вспомнил! – провозгласил Куликов, подняв вверх палец с заскорузлым ногтем. – Ну конечно же, как я мог забыть. Значит, говоришь, тебя Паша зовут? А у меня в памяти осталось, что тебя Андреем кликали. Что поделаешь, старость не радость…
– Ну наконец-то вспомнил, – произнес с облегчением Резниченко.
Светлана едва сдержала смешок. Надо же, только такой тип, как Куликов, мог поверить тому, что Резниченко учился в параллельном классе. Журналист был на добрых пятнадцать лет его младше, но, видимо, это нисколько не смущало Бориса.
– Как жизнь, чем занимаешься? – спрашивал Резниченко. – Где работаешь?
– Да нигде, – ответил Куликов. – Зачем работать, если и так можно жить без проблем? А жена у тебя красавица. Я сам был трижды женат, и последняя ушла от меня. Сказала, что не хочет жить в компании с тараканами. И с тех пор я один…
Резниченко потрепал Куликова по плечу и философски сказал:
– Борис, смирись с судьбой. Значит, оно и к лучшему. А где ты живешь?
– Недалеко отсюда, на улице Восьмого Марта, – ответил Куликов. – Обычно я не хожу на эти праздники, они мне чем-то напоминают поминки – встречаешь людей, которых не узнаешь, сталкиваешься с прошлым… Нет, не нравится мне все это. Но в этом году решил пойти…
– А вот я живу теперь в столице, – сообщил Резниченко. – Бизнесом занимаюсь. Ну что, ты идешь в ресторан?
– Нет, конечно, они такие дикие суммы собирали, а я человек малообеспеченный, – сказал Куликов. – Да и не хотят они меня знать, мои бывшие одноклассники. Для них я изгой. Видите ли, рожей не вышел. Ну и что из того, что я свободный художник! Уверен, обо мне еще все заговорят!
– Заговорят, Боря, – Резниченко покачал головой. – Разумеется, заговорят. Но я приглашаю тебя, мы со Светой все оплатим, так что не думай об этом, дорогой. Нет, как же я все-таки рад повидаться с тобой!
– А, ну тогда я, конечно, пойду. «Черноморец» – самый лучший ресторан у нас в городе, давно там не был, – мечтательно произнес Куликов. – А я тебя окончательно вспомнил. Говоришь, Пашей Резниченко тебя зовут? Ну да, как я мог забыть. Но как же молодо ты выглядишь, Паша…
– Спортом занимаюсь, – уклончиво ответил Резниченко. – Ну что, Светочка, мы ведь пойдем в ресторан? И кстати, ты захватила мой кошелек, заплатишь по счету?
– Дорогой, твой кошелек всегда при тебе, – язвительно ответила Ухтомина. – Какое счастье, что ты повстречал своего друга. Ты мне все уши о нем прожужжал. Пошли!
Они отправились в ресторан. Резниченко уселся рядом с Куликовым, который сразу же заказал себе несколько алкогольных коктейлей, оживился и постепенно стал втягиваться в беседу. Светлана поняла намерения Павла – он собирался напоить свободного художника и вытянуть из него сведения о трагедии тридцатилетней давности. Все же Куликова подозревали в том, что он убил Оксану Винокурову. Но, если верить сведениям, которые она получила от ее родителей, Борис не имел к этому делу ни малейшего отношения.
Борис был вовсе не таким простачком, каким казался поначалу. Он мало говорил, в основном поддакивая и вставляя общие фразы. Оставив Резниченко с Куликовым, Светлана подошла к столу, где собрался класс, в котором училась Оксана. Седая учительница как раз говорила:
– Я благодарна вам, дорогие мои мальчики и девочки, что вы не забыли меня. Но я предлагаю почтить минутой молчания память Оксаны Винокуровой. Такая ужасная история не забывается…
Ухтомина присела на свободный стул. Разговор постепенно перешел на другие темы. Светлана, улыбнувшись одной из дам, произнесла:
– Извините, я краем уха слышала, что говорила ваша бывшая классная руководительница, она упомянула Оксану Винокурову. Я в городе новая, приехала сюда недавно с мужем… А что такое произошло?
Дама, раскрасневшись от вина и воспоминаний, охотно вступила в разговор:
– О, вы ничего не знаете? У нас в городе только об этом и говорят. Точнее, только об этом и говорили.
