типов со сворой псин. А я, продолжая дланью указывать на остановившихся в нерешительности и ожидавших приказаний полковника чекистов, повторила:
– Вот они, насильники! Бейте их, граждане!
И, не дожидаясь развязки, побежала прочь, к Маше, дожидавшейся меня на углу улицы, около небольшого магазинчика. Обернувшись, я увидела, что преследователи отстали – разъяренные жители столицы, а также радикалы правого толка перегородили им путь. Кто бы мог подумать, что я буду благодарна русским фашистам! Собственно, они не виноваты в том, что уродились такими ущербными – это всего лишь расплата за дурную карму!
Нам с Машей удалось оторваться от чекистов. Задыхаясь, мы кинулись к входу на станцию метрополитена. И только тогда я обнаружила, что у меня нет денег! Еще около часа назад в моем кармане находилось алмазов на тридцать миллионов евро, а сейчас не было ничего. Собственно, и кармана тоже не было, ведь соболиное манто я скинула во время кросса.
Маша, надо отдать ей должное, не растерялась. Скрестив ноги, она плюхнулась около входа на грязный асфальт и затянула унылую песню:
– Сами мы неместные… Подайте, кто сколько может!
Я отошла в сторонку, тревожно вертя головой по сторонам. А что если сейчас возникнут наши преследователи?
Мое внимание привлекли охи и ахи. Я увидела Машу, бившуюся на асфальте в конвульсиях. Затем девочка прекратила представление и слабым голоском сказала, указывая на меня:
– Это моя мамочка. У нас нет денег, а я страдаю эпилепсией! Помогите, Христа ради! Нас отец бросил ради другой, из квартиры выгнал! Мы теперь бомжуем, под мостом живем! Денежек на лечение моей болезни нет, а мне так надо!
И Маша снова затряслась в конвульсиях. Несколько возмущенных, богато и со вкусом одетых дам подошли ко мне и заявили:
– Какая же вы после этого мать? Сама вон, в дорогих тряпках, я ребеночку лекарства купить не может! А ваш муж – козел и подонок! Таких надо расстреливать на Красной площади! Возьмите!
Они протянули мне несколько сотенных бумажек. Да и другие прохожие не остались в долгу. Видимо, представление Маши произвело на них незабываемое впечатление. Я даже не знала, куда девать бумажки.
– Да, козел и подонок, – твердила я, вспоминая своего бывшего. – Да еще какой! Редкостный козел и совершеннейший подонок! Бросил нас, несчастных! Нашел себе новую усладу!
Я так вошла в роль, что не заметила, как ко мне подошла улыбающаяся Маша.
– Ну че, теть Кать, почапали? Денег для метра достаточно?
Дорогу нам преградила странная троица – мужчина на костыле, в тельняшке и солдатской шинели, полная дама в пуховике, с табличкой на груди: «У меня рак уха-горла-носа, вспомогите на лечение» и подросток неопределенного пола с покрытым шрамами багровым лицом.
– Это наша территория, – неожиданно сочным басом произнес подросток. – Нечего нашу публику доить! Гоните заработанное!
Я поняла, что своим представлением мы вызвали зависть и недовольство местных попрошаек. В руке субъекта на костыле щелкнул складной нож.
– А разве рак уха-горла-носа бывает? – поинтересовалась я у полной мошенницы. – Перед тем как публику обманывать, хотя бы в медицинскую энциклопедию заглянули и подходящую болезнь отыскали!
Но устыдить особу не удалось.
– Монету гоните! – прохрипел тип на костыле. – А не то щас пером пощекочу!
Я не знала, что делать с субъектами, взявшими нас тем временем в кольцо, но тут Маша с обезьяньей ловкостью вырвала у субъекта костыль. Тип в шинели пошатнулся и грохнулся на асфальт. Пока дама в пуховике и подросток со шрамами суетились около него, мы проскользнули в вестибюль станции.
К кассе выстроилась приличная очередь, а наши преследователи – их было теперь уже две разновидности: люди полковника Вершинина и местные нищие – могли настигнуть в любой момент. Денег у нас было, благодаря сердобольным и доверчивым согражданам, предостаточно. Поэтому я утянула Машу к крайнему турникету, около которого возвышалась седая пожилая особа в форме, и сунула ей три сотенные бумажки.
– Пропустите нас, пожалуйста, без очереди!
Несколько мгновений спустя мы, расталкивая возмущающихся пассажиров, стремительно бежали вниз по эскалатору. Когда же наконец остановились в центре огромного зала около вывески с перечнем станций – мне требовалось сориентироваться и решить, куда же направить свои стопы, – Маша вдруг произнесла:
– Теть Кать, а можно… я буду называть тебя мамой?
Что я могла ответить? Вместе с Машей я впуталась в ужасную и безрадостную историю, и вместе с ней мы находились в бегах.
– Когда все окончится, сможешь, – уклончиво ответила я.
Мимо нас текли люди, а я стояла и думала о том, что же предпринять. Вернуться домой я не могла – наверняка нас там ожидают люди Золотой Антилопы. Обращаться в милицию тем более не имеет смысла – нас тотчас сдадут на руки полковнику Вершинину. Нам мог бы помочь Марк, но он по-прежнему находился в резиденции Роксаны...
Поэтому я приняла половинчатое решение – мы сели в подошедший поезд и отправились куда глаза глядят. Прибыв на конечную, пересели в поезд, шедший в противоположном направлении, и покатили обратно. Так, по крайней мере, у меня было время поразмыслить над тем, что же предпринять.
Я понимала: рано или поздно придется подняться на поверхность. Нас разыскивают, и если найдут, то Маше и мне придется ой как несладко. Значит, жизнь окончена? И нет ни одного человека на свете, который мог бы помочь? Друзья исключаются, потому что тем, кого я называла друзьями, доверять нельзя. Родители тоже – они с радостью приютят меня, но ведь, без всякого сомнения, за их домом уже установлена слежка. Кто еще остается? Какой-нибудь бывший любовник, готовый ради меня пройти огонь, воду и медные трубы? Жаль, что такого любовника у меня никогда не было и теперь, похоже, уже не будет. Да, Марк бы помог, но ведь я тем самым подвергну его смертельной опасности.
И тут меня осенило. Я схватила Машу за руку, заявив:
– Мы спасены! По крайней мере, на время! А потом посмотрим!
Мне мог помочь один-единственный человек: мой бывший. Никто не додумается искать меня у него! Конечно, он может начать кочевряжиться, заявить, что у него новая жена, маленький ребенок… Ну и что с того? Он ведь в глубине души все еще меня любит, в чем у меня не было ни малейшего сомнения.
Глава 33
К элитному жилому комплексу, расположенному недалеко от Поклонной горы, мы попали поздно вечером. Я намеренно выбрала окружной путь, чтобы не столкнуться с людьми Роксаны, если те все-таки дежурят около обиталища моего экс-супруга.
Внимательно осмотрев подступы к высотке, подозрительных типов я не обнаружила. Да и припаркованные автомобили были пусты, чекисты в них не скрывались. Поэтому мы с Машей подошли к шлагбауму, и я заявила охраннику, что желаю посетить господина Саматоху. Тот, узнав, что мне не назначено, скривил лицо, а я заявила:
– Звоните, звоните! Я – его жена, хотя бы и бывшая! – Затем, указав на Машу, стоявшую рядом, добавила: – А это плод нашей совместной любви. Папочка должен познакомиться со своим дитятей, пусть и десять лет спустя.
Только так я могла заинтересовать бывшего: он, узнав, что его ожидает бывшая жена с его же чадом, непременно велит пропустить нас. Произошло именно так, как я и рассчитывала, и нам было дозволено миновать пост охраны.
На новой квартире у бывшего я была всего один раз, да и то несколько лет назад, когда явилась к нему, чтобы забрать фотоальбом, случайно оставшийся у него после дележа имущества. Жил мой бывший на последнем этаже. Маша желала прокатиться на лифте, но я ей строго-настрого запретила. И вот, наконец, мы оказались наверху. Дверь, что вела в квартиру моего бывшего, была приоткрыта – нас уже ожидали.
