Граф Саллей добился одного – Сандра умирала от любопытства. Кто же он на самом деле и что ему нужно? На следующее утро по всем телеканалам сообщили, что некий сумасбродный иностранец попытался купить статую Свободы, предложив за символ американской демократии два миллиона долларов. Причем непонятный европеец желал только получить право устроить на смотровой площадке статуи классную вечернику. Власти даже не стали рассматривать его предложение, а дикторы прокомментировали это как выходку сумасшедшего. Тем не менее Сандра уже знала, что имя иностранца, желавшего устроить оргию в статуе Свободы, граф Саллей.
Скоро о графе Саллее заговорил весь Нью-Йорк. То он купил полотно Матисса за двенадцать миллионов, а потом отказался за него платить, мотивируя это тем, что перед ним ловкая подделка, то он в золоченой карете, запряженной двенадцатью белыми лошадьми, проехал по Центральному парку. Слухи множились. Одни говорили, что граф Саллей на самом деле ловкий аферист, другие – что за этим пышным титулом скрывается сын латиноамериканского диктатора. И все же каждый хотел попасть в пентхаус графа, где тот, по словам некоторых очевидцев, устраивает вечеринки в духе Нерона и Калигулы. Посетившие обитель графа давали письменную подписку о неразглашении того, что там происходит. Причем это делалось кровью на пергаменте с сургучными печатями. Имя графа Саллея стало нарицательным для обозначения извращенного вкуса и болезненной эксцентричности.
Сандра, понаблюдав за шумихой, на какое-то время забыла о странном поклоннике. Он привлек ее внимание, орхидеи по вечерам, конечно, очень мило, но этим все и ограничилось. Она погрузилась в работу.
Как-то часов в восемь вечера, когда очередную коробочку с белой орхидеей уже доставили, в квартиру Сандры позвонили. Это оказался тот самый дворецкий Георг, который занимал воображение журналистов не меньше, чем его хозяин.
– Я прибыть от графа, – сказал он на ужасном английском. – Вы знать о нем. Специальный поручений.
Сандра, усмехнувшись, впустила Георга в апартаменты. Вместе с ним поднялись две женщины и несколько носильщиков с большими коробками.
– Вам от графа. – Георг вручил ей продолговатый черный конверт. На золоченой бумаге содержалось приглашение от Клода-Ноэля посетить званый вечер.
– Передайте графу, что я сегодня занята.
Сандра не собиралась потворствовать капризам странного француза. Но Георг, как скала, не сдвинулся с места.
– Вы можете идти, – обратилась к нему Сандра, но дворецкий продолжал стоять.
– Мне есть приказано оставаться до тех пор, пока вы не идти.
Сандра с удивлением посмотрела на Георга. Не вызывать же полицию из-за этой глупой шутки. Иначе завтра все газеты сообщат о том, что дворецкий графа, как приклеенный, застыл в квартире Ванессы Стефенсон.
– Что у вас там? – кивнула она на коробки.
– Ваш наряд. Дамы есть для вспоможения одеванию.
Женщины действительно потребовались, так как облачаться пришлось в старинное платье по моде восемнадцатого века. Напудренный парик, кринолины, фижмы, шуршащий шелк. Когда Сандра была готова, Георг распахнул перед ней плоский футляр. Сандра научилась разбираться в драгоценностях. Перед ней лежало шикарное колье из черных жемчужин. Она даже представить себе не могла, что в природе существует подобная красота. Четыре ряда абсолютно черных жемчужин и сверкающие, как глаз совы, темные рубины на застежках.
– Я не могу это принять, – проговорила Сандра, завороженная видом бесценной красоты.
– Если вы не взять колье, он отрубить мне голову, – сказал Георг. – Он как сюзерен обладать право на это.
– Ну что ж, – согласилась Сандра. – Я не хочу, чтобы ваш хозяин обезглавил вас. Кажется, в Америке это все еще считается тяжким преступлением.
Она обвила шею колье. Жемчужины были прохладными и удивительно тяжелыми. Одна из женщин помогла Сандре застегнуть ожерелье. В неярком освещении на нее смотрела загадочная женщина, словно сошедшая со старинной картины.
– И что дальше? – обратилась она к Георгу. – Вы предлагаете теперь сесть в такси? Или нас ждет экипаж?
Все оказалось куда более завораживающе. На площадке небоскреба их ждал вертолет. Сандра и представить себе не могла, что когда-нибудь, облаченная в шелк и черный жемчуг, она на вертолете полетит на прием.
Ей еще ни разу не доводилось видеть ночной Нью-Йорк сверху. Громады зданий, миллионы огней, рассыпанных в темноте, производили незабываемое впечатление.
На крыше отеля их уже ждали. Георг наводил трепет на служащих, которые, только услышав очередное его немецкое ругательство, немедленно бросались выполнять приказание. Во время непродолжительного полета Сандра пыталась расспросить дворецкого о графе Саллее и о том, что ее ожидает, но Георг, сделав вид, что ничего не слышит, не стал с ней общаться.
Клод-Ноэль, как всегда, весь в черном, встречал ее у выхода из лифта.
– Вы очаровательны, впрочем, как всегда, – сказал он, слегка коснувшись губами ее пальцев. – Надеюсь, Георг изложил все верно. Учтите, если бы вы не согласились, я бы отрубил ему голову. Такое право даровано мне одним эдиктом двенадцатого века.
– Клод-Ноэль, я согласилась только потому, что вы заинтриговали меня, – произнесла Сандра. – Ваши цветы были чудесны.
– Вы сами похожи на цветок, таинственный и желанный, – произнес граф Саллей. – Ваш характер подобен орхидее. Вам нужны богатство и власть, восторг окружающих и восхищение подданных. Вы созданы для этого, Ванесса. Вы рождены быть королевой. Уж я-то в этом разбираюсь.
Сандра едва заметно улыбнулась. Приятно слышать такие комплименты в свой адрес. Вряд ли Сандра Томински могла предположить, что рождена быть королевой.
– Наверное, вы наслышаны обо мне, – продолжал Клод-Ноэль, проводя ее в роскошный кабинет.
Сандра с удивлением отметила, что помещение буквально заставлено старинными и, несомненно, очень дорогими вещами. Вперемешку валялись шелковая одежда, драгоценности, лаковые миниатюры, пачки денег. Такое впечатление, будто она оказалась в сказке из «Тысячи и одной ночи».
– Смотрите, думаю, вам это понравится! – Клод-Ноэль сдернул темную ткань, которая скрывала, как подумала Сандра, напольное зеркало. Она чуть не вздрогнула, так как сходство оказалось невероятным. С огромного полотна на Сандру смотрела она сама – в том же старинном наряде и с тем же ожерельем, какое было на ней.
– Я вижу, вам нравится, – скучающим голосом произнес граф Саллей. – Вы знаете, у меня особый подход к жизни. Если имеются деньги, то нужно наслаждаться существованием. Думаю, надо приказать моим последователям считать вас верховным божеством.
– Граф, если вы на самом деле граф, – сказала Сандра. – Это правда, что про вас говорят?
Клод-Ноэль вздрогнул, а затем произнес:
– В любом мнении есть ложь и правда. Иногда я сам распускаю о себе слухи, чтобы люди не забыли обо мне. Но я утомил вас беседой. Вы знаете, что сегодня за день?
Сандра пожала плечами. Портрет, выполненный с поразительным мастерством, пленял ее все больше и больше. А в этом графе Саллее было что-то одновременно притягательное и отталкивающее.
– Сегодня, согласно представлениям одной древней еретической секты, день борьбы добра и зла. Каждый год в этот день темные и светлые силы вступают в схватку, которая длится до рассвета. Кто победит, тот и завладевает миром на весь год. Мне близка такая теория. Ради этого праздника я устраиваю каждый год небольшой ужин для избранных. Ванесса, я рад, что вы согласились присутствовать на моем приеме. Некоторые гости покажутся вам эксцентричными или сумасшедшими, не обращайте на них внимания. Позвольте!
Клод-Ноэль дотронулся до ее шеи. Сандра отметила, что у него ледяные руки. Внезапно ей стало страшно. Куда она попала? Что ее ожидает? Иногда до нее доходили слухи о том, что рафинированные и
