Валерия, державшая Архипа на подозрении, исподтишка наблюдала за ним. Солнечный свет не наносил уродливой физиономии дворецкого ни малейшего вреда, из чего следовало, что он не был вампиром. Значит, их прислужник, решила девушка. Все они имели на теле особый знак, ту самую амфисбену, своего рода Каинову печать, которая являлась предупреждением кровососам: этого не трогать, это полезный плебей! В большинстве случаев татуировка находилась на ключице или на шее – дабы вампир, напавший на жертву, мог вовремя увидеть ее, еще до того, как клыки вонзятся в сонную артерию. И только в редких случаях печать располагалась в иных, более укромных, местах.
На шее у Архипа татуировки не было, но кто сказал, что ее нет на ключице, на плече или животе? Валерия пыталась выяснить у дворовых людей, не видел ли кто из них на теле Архипа странного знака, но быстро пришла к выводу, что никто из них никогда не видел дворецкого без ливреи.
А в самом начале осени погибла Маланья – ее тело выловили из речки, протекавшей рядом с дворцом. Карл Христофорыч, осмотрев труп, заявил, что несчастная оступилась, упала в воду и захлебнулась.
Но Альбрехт ван дер Квален, получив доступ к телу, пришел к другому выводу.
– Дочь моя, ты видишь два странных синих пятна на пятке девушки? Я уверен, что они возникли непосредственно перед ее кончиной. Вскрытие показало, что легкие Маланьи полны речной воды. Однако утопить человека, хотя бы даже и женщину, весьма и весьма сложно, под силу не всякому мужчине! Потому что жертва будет отбиваться, и удержать ее голову под водой крайне проблематично. В любом случае должны остаться следы насилия. Но на теле Маланьи не видно никаких аномалий, за исключением этих небольших синяков. И вот что я думаю... Девушка вовсе не оступилась, гуляя ночью по берегу реки. Она была в исподнем, что позволяет сделать вывод: Маланья купалась в реке. О том же свидетельствует и ее одежда, найденная в траве. Одежда была аккуратно сложена! Итак, служанка вошла в воду по своей воле, однако ж потом кто-то, наблюдавший за ней, приблизился к плававшей в реке и, резким движением схватив ее за пятку, утянул вглубь! Вода хлынула девушке в рот и нос, немедленно лишив сознания, и несчастная захлебнулась.
Альбрехт имел серьезный разговор о таинственной смерти Маланьи с князем, тот принял сказанное очень близко к сердцу и возжелал сечь кнутом Архипа, чтобы дознаться правды. Потому что никому, кроме дворецкого, выгоды от кончины убогой девицы не было.
– Князь, да что у вас все сечь да сечь? – возразил ван дер Квален. – От него мы ничего не добьемся, Архип – тертый калач. Да и наверняка он мало что знает, а общается только со своим хозяином. С истинным хозяином, князь! Потому как только на бумаге вы владеете Архипом, на самом же деле он принадлежит тому кровососу, который испил его крови и нанес татуировку.
Никита Дурандеев затрясся, ибо по натуре своей был хоть и громогласным, но несколько трусоватым человеком:
– Упыри в моем поместье, магистр? Но где они прячутся? Я ведь знаю всех крепостных поименно. Среди них нет таких, что днем дрыхнут, а ночью трудятся. Да и среди моих дворовых и домашней челяди тоже нет.
– Князь, к вашему поместью прилегает большой лес, – напомнил Альбрехт. – Да и кровососы могут только время от времени встречаться с Архипом. Сделаем так. Вы не должны выказывать ему недоверия или отлучать от себя, потому что это может спровоцировать вампиров на неожиданные действия. Я буду следить за дворецким, и рано или поздно мы выйдем на кровососов, на их «гнездо».
Князь воспрянул духом:
– И тогда, магистр, ни господь, ни дьявол не удержат меня от того, чтобы снести головы кусачим тварям! Архип был со мной за границей, в Париже, Лондоне, Берлине, наверняка там и подцепил эту заразу. Но почему они приставили его ко мне?
– Чтобы следил за вами и за Орденом, регулярно докладывал им о планах, направленных против них, – пояснил Альбрехт. – Князь, признаюсь, я недооценил наших противников. Похоже, они давно в курсе, что мы с дочкой пользуемся вашим гостеприимством. А значит, нам надо быть начеку! Твари что-то замышляют. Однако пока я не могу понять, что именно. Ладно, время покажет. Велите-ка позвать сюда Архипку...
Прибежавшему в великой спешке дворецкому князь велел раздеться. Дворецкий, желтея, спросил:
– Неужели донага, ваше сиятельство?
– Все снимай! – приказал Дурандеев сурово.
Архип скинул абсолютно всю одежду, прикрывая срам руками. Князь и магистр обошли застывшего на месте мужчину.
– А это что, милейший? – спросил Альбрехт, указывая на большое красное пятно на боку. – Похоже на старую татуировку, которую пытались удалить.
– Так и есть, месье, – ответил дворецкий. – В окаянном Париже по дурости сделал себе срамную татуировку. Баба голая, сисястая, в дурной позе... А потом раскаялся и побывал у знахарки – она мне ее едкой мазью вывела. Вот вам крест, что все так и было!
Князь, кажется, поверил Архипу и добрым голосом велел ему удалиться.
– Похоже, магистр, зря вы Архипку подозревали, – заявил он. Но ван дер Квален был уверен: раньше тело Архипа украшала вовсе не срамная татуировка, а изображение амфисбены. И то, что дворецкий ее уничтожил, вовсе не значило, что он перестал служить упырям, – просто заметал следы.
Наступила осень. Валерия не тяготилась своим одиночеством, ибо привыкла играть роль помощницы отца. Однако девушка часто задавалась вопросом: как долго ей придется этим заниматься? Ответ был известен: до конца дней своих! Потому что она никогда не сможет оставить батюшку и бросить его на произвол судьбы. Сие означало, что ей не суждено семейное счастье. Ибо какой мужчина допустит, чтобы его жена и мать его детей боролась с вампирами и подвергала свою жизнь, а заодно жизнь близких ежесекундной опасности со стороны клыкастых чад Гекаты?
Начался сезон охоты, развлечений, взаимных визитов и балов. Князь Дурандеев отъехал в Петербург. Вернулся спустя две недели и сообщил, что один из его соседей, граф Илья Филиппович Залесский, чья звезда в последние годы все стремительнее восходила на небосводе придворной жизни, был удостоен монаршей милости: император Павел возжелал посетить своего подданного и верного сподвижника в его имении.
– И по сему поводу граф устраивает небывалый прием! – завершил свой рассказ князь Никита. – Виделся я с ним в столице, и он, конечно же, пригласил и меня. Однако ж, магистр, слава о ваших медицинских познаниях дошла в том числе и до графа. Поэтому Илья Филиппович желает во что бы то ни стало видеть на балу вас и вашу прелестную Валерию.
Сердце Валерии забилось – она еще ни разу в своей жизни не была на балу, тем более на таком, который намеревался почтить своим присутствием император. Однако Альбрехт отмахнулся:
– Невозможно, князь! У меня очень много дел. Думаю, я вплотную подошел к разгадке причины вампиризма. Значит, мои поиски вакцины вскорости увенчаются успехом. А именно это и нужно Ордену!
Князь понимающе кивнул:
– Магистр, я знаю, что вы жертвуете собой ради того, чтобы найти противоядие и истребить тварей. Но должен заметить: прием дается в честь нашего обожаемого монарха, а государь во время приватной аудиенции, которой он удостоил меня в Гатчине, дал понять, что желает познакомиться с вами. Да, он всего лишь рядовой член Ордена, но притом – российский император! Вряд ли вы можете воспротивиться его желанию, тем паче что его величество чрезвычайно благодушно настроен к вам. Такой шанс нельзя упустить, ведь на нашей стороне самый могущественный человек в мире!
Альбрехту пришлось нехотя дать свое согласие. Голова Валерии была теперь занята предстоящим торжеством. Там обещало быть все петербургское общество. А кто такая она? Дочь истребителя вампиров и алхимика!
Князь Дурандеев, благоволивший к Валерии, велел портнихам сшить для нее подходящее бальное платье. Альбрехт ворчал, что Валерия занимается пустяками, однако, как отметила девушка, втайне был рад тому, что его дочка выйдет в свет.
– Я знаю: твоя жизнь вследствие моего членства в Ордене и преследования тварей лишена многих радостей, необходимых девушкам твоего возраста, – сказал Альбрехт Валерии в порыве откровенности. – Но, с другой стороны, ты защищена от лживого великосветского мира. Ведь в нем, как тебе хорошо известно, полно кровососов! Они стремятся к власти, богатству и влиянию. Они везде, где сияют злато и алмазы.
