Подумав, отец поцеловал дочь и добавил:
– Это будет отличной возможностью взглянуть на противника. Потому что на балу у графа наверняка будет полно вампиров. Хорошо знать в лицо того, чью голову потом придется отрубить!
Платье, изготовленное портнихами из числа крепостных, не уступало по своей элегантности нарядам, которые были изображены в новейшем изобретении – так называемом бюллетене мод, представлявшем сановной публике последние веяния ткаческого портновского искусства из Парижа и Лондона.
Князь Никита, умиленный грацией и красотой Валерии, которая напомнила ему любимую дочь Аннушку, скончавшуюся много лет назад от скарлатины, преподнес поистине царский подарок – ювелирный набор, состоявший из ожерелья, браслетов, серег и диадемы, все из золота и сверкающих камней.
– Князь, эти украшения бесценны! – заявил Альбрехт. – Моя дочь не может принять их!
Князь Никита зашевелил усами и вздохнул:
– Магистр, но хотя бы один вечер покрасоваться в бриллиантах, жемчугах и сапфирах она может? И я уверен, что ваша Валерия затмит всех, причем не пышностью наряда или побрякушками, а своей красотой!
Поместье графа Ильи Залесского располагалось на приличном расстоянии от имения князя Дурандеева, поэтому отправились туда еще засветло, а прибыли, когда уже окончательно стемнело. Сначала путь лежал через лес, и Валерия радовалась, что сияло солнце, хотя бы и осеннее, подернутое легкими облачками, когда их карета громыхала по неровной дороге.
Подъезд к графскому дворцу был освещен десятками, если не сотнями смоляных факелов, образующих вензель ПI, что означало – «Павел Первый».
– Государю крайне приятно, что его вензель совпадает с вензелем его высокочтимого предка, императора Петра Первого! – пояснил князь Никита. – Ведь его величество боготворит своего прадеда!
Небольшая площадь перед дворцом была запружена каретами. Альбрехт ван дер Квален, проходя мимо одного кучера, тихо сказал своим спутникам:
– Даю руку на отсечение, что это кровосос. У меня глаз наметанный. А кучер-вампир может быть только у аристократа-вампира!
В мраморных хоромах их встретил князь Илья Филиппович Залесский, статный, с военной выправкой господин с гривой седых волос. Его супруга скончалась несколько лет назад, произведя на свет младшего сына графа. Был у него и старший сын, о котором князь Никита отозвался неодобрительно, назвав отпрыска соседа шалопаем и сорвиголовой.
Валерия, войдя в гигантский зал, старалась не вертеть головой. Ее ослепило сияние множества свечей, отражавшееся в бесчисленных гранях бриллиантов, рубинов, изумрудов, что украшали камзолы и униформу мужчин и волосы, шеи, плечи и запястья дам.
Альбрехт ван дер Квален также оделся подобающим образом (все же ему предстояла встреча с императором), однако на фоне франтов и придворных его наряд смотрелся довольно затрапезным.
Валерия ловила на себе взоры дам – завистливые и недовольные. Ее беспрестанно лорнировали, рассматривая в увеличительные стекла, как батюшка рассматривал насекомых. Мужчины провожали ее восхищенными взорами, а один старичок с огромными бакенбардами, в шитом золоте костюмом и с массой сияющих орденов так засмотрелся, что натолкнулся на лакея, тащившего серебряный поднос с бокалами, наполненными шампанским.
Князь Дурандеев же, напротив, чувствовал себя как рыба в воде: он был со всеми знаком, знал почти о каждом пикантные истории и забавные анекдоты. Альбрехт и Валерия остановились около мраморной колонны – князь Никита с кем-то заговорился и оставил их. Ван дер Квален чувствовал себя не в своей тарелке, да и эйфория его дочери прошла. Валерия заметила, что никто не желает приглашать ее на танец – еще бы, ведь она какая-то бедная француженка, из милости живущая у князя Дурандеева!
– Милая графинюшка, мне кажется, что эти драгоценности я уже где-то видела! – услышала девушка дребезжащий женский голосок у себя за спиной.
Обернувшись, Валерия заметила двух пожилых дам, одетых по старой моде. Они разговаривали по- французски, причем громко: то ли по причине собственной глухоты, то ли специально, дабы их беседу смогли услышать окружающие.
– Княгинюшка, ты читаешь мои мысли! – ответила графиня, видимо, неменьшая сплетница, и поднесла к глазам золотой лорнет. – Так и есть, диадема мне знакома. Цейлонские сапфиры, индийские бриллианты и аравийские жемчуга. Последний раз я видела их на княгине Наталье Дурандеевой. Однако ж несчастная уже семь лет как в могиле.
– Восемь, графинюшка, восемь, – поправила ее другая дама. – Однако посмотри, кто теперь в них блистает – напыщенная девица, которая живет со своим отцом, то ли медиком, то ли вольтерьянцем, у князя Никиты. И тот украшения своей покойной жены ей дарит. Стыд и срам!
– Ах, какой скандал! – заявила великосветская сплетница. – Неужели он сделает эмигрантке предложение? Или они будут жить без венчания, во грехе? Но она хотя бы, слава богу, мещанка, а не крепостная. Ты ведь, милая моя, знаешь, что отчебучил князь Шереметьев? Сочетался браком со своей дворовой девкой Парашкой! И государь, говорят, был у него с визитом и даже приласкал «княгиню».
– Матушка Екатерина такого позора никогда бы не допустила, – подытожила особа.
Валерия едва сдержала вздох разочарования: ее принимают за пассию престарелого князя! Что же, не исключено, это последний бал в ее жизни. Потому что, когда отец закончит свои исследования и опасность для Ордена минует, возобновится их кочевая жизнь.
Внезапно музыка стихла, гости разошлись к стенам, с великим любопытством поглядывая на раззолоченные двери. К отцу и дочери ван дер Квален в спешке подошел князь Дурандеев и тихо сообщил:
– Государь прибыл! И вы будете ему представлены, магистр. Несомненная честь и удача для Ордена! Потому что если российский император соблаговолит взять под свою защиту наш Орден...
Он не успел договорить, потому что двери распахнулись, появились адъютанты, и кто-то громовым голосом произнес:
– Его императорское величество Павел Петрович!
А затем в зал вошел невысокий старообразный мужчина в военной форме с голубой муаровой лентой через плечо – император Павел. Гости немедленно склонились перед венценосцем. Царь был некрасив, единственное, что выделялось на его лице, так это живые, чуть навыкате светлые глаза. Нос был совершенно не монарший: маленький, вздернутый, как у капризной субретки.
Император, заложив руки за спину, приблизился к хозяину дома. Валерия отметила, что Павел пугливо осматривается, как будто ожидая подвоха от выражающих ему свою преданность дворян.
– Его величество хоть и сидит на троне без малого четыре года, никак не может свыкнуться с тем, что страной управляет он, а не его великая мать, – как будто прочитав мысли девушки, сказал очень тихо князь Никита. – Да, многие десятилетия ожидания короны не прошли для его величества даром. Однако ж государь приближается к нам!
В самом деле, Павел отошел от графа Залесского, который, подобострастно улыбаясь, что-то рассказывал. Причем, как показалось Валерии, царь так и не дослушал до конца повествование хозяина приема. На лице графа застыла гримаса отчаяния: он явно не знал, как следует трактовать невнимание государя – как проявление царского каприза или как знак скорой опалы?
Увидев князя Никиту, император Павел повеселел. Что ж, князь умел рассеивать дурное настроение. Он немедленно рассказал пару шуток, сделал несколько колких замечаний, и чело императора разгладилось, его величество даже несколько раз рассмеялся – смех у него был сухой и неприятный, похожий на собачий лай.
Взгляд выпуклых царских глаз переместился на Альбрехта ван дер Квалена. Хранитель Реликвии Ордена Дракона не растерялся и не сплоховал, ему ведь и раньше доводилось встречаться с высокородными господами и даже с особами королевской крови.
– Сударь, рад приветствовать вас в России! – произнес император по-французски. – Князь Никита много рассказывал мне о вашем Ордене.
Альбрехт сделал поклон со словами:
– Слова вашего величества наполняют мое сердце радостью...
Похоже, подобные светские фразы нравились Павлу. Император сказал:
