Священник уверил, что ничего подобного не наблюдалось, но Альбрехта его слова не успокоили.
Гостям отвели комнаты на втором этаже. Валерия долго не могла заснуть, вслушиваясь в музыку ночи: крики птиц, мычание коров, странные скрипы. Внезапно по деревне прокатился душераздирающий, леденящий душу вопль. Несколько мгновений спустя в комнату к Валерии влетел отец. Альбрехт ван дер Квален был в камзоле, в одной руке – свеча, в другой – скальпель.
Убедившись, что с Валерией все в порядке, он сказал:
– Я подозревал, что этой ночью будут новые жертвы. Потому что часто вампиры, особенно в сельской местности, убивают ночь за ночью всех жителей, а потом уходят в другое место. Ведь для них деревня – своего рода грибная поляна, с которой надо снять последний шампиньон, чтобы затем отправиться к иной. При этом, случается, они дарят новую, вампирью, жизнь нескольким людям, и те становятся их марионетками и вассалами.
На пороге комнаты возник перепуганный отец Ферапонт. На улице мелькали огни, слышались встревоженные голоса и крики. В зале на первом этаже дома священника толпилось множество народу. Один из крестьян, все тот же, с рыжей бородой и бельмом на глазу, поклонился в ноги батюшке и сказал:
– Мальчонку Сидора на этот раз прихватило! Ему было всего полтора годика, а теперь и он покойник. На шее у него такие же следы, как и у всех других. Упыри, батюшка, напали. Упыри проклятущие!
Крестьяне покосились на Альбрехта. Магистр, прихватив саквояж, в сопровождении Валерии отправился в избу, где жил Сидор. Мальчик был мертв – кто-то высосал из него кровь.
– Вампир сильно спешил, работал нечисто, – указывая на лужу крови на полу, заметил ван дер Квален. – Или, возможно, еще не набил себе руку в мастерстве высасывания крови. Вернее, клык...
Ученый осмотрел мальчика и вынес вердикт:
– Ребенок мертв, в том нет сомнений. Ритуала превращения произведено не было. Полуторагодовалый вампир – явление поистине кошмарное! Собственно, такие дети и не могут стать вампирами, потому что вирус, пробравшийся в их организм, настолько силен и токсичен, что убивает малышей. Только начиная где-то с двенадцати– или тринадцатилетнего возраста подросток может превратиться в вампира...
Валерия напомнила отцу, что двое умерших и были очень молоды – тринадцатилетний Иван и восемнадцатилетний Серафим. Альбрехт энергично кивнул:
– Да, я тоже подумал об этом, дочь моя! Вряд ли здесь была Варвара, но и такой вариант не исключен.
Он вышел из избы. Вокруг нее топились мужики и бабы с вилами, косами, топорами и со сковородками в руках. Чадили, поднимая мириады оранжевых искр, самодельные факелы. Альбрехт подозвал к себе отца Ферапонта, Архипа и сказал:
– Необходимо выявить очаг заразы и установить, кто является рассадником смерти.
– Упыри! – заявил уверенно отец Ферапонт. – Наука наукой и прогресс прогрессом, но упыри существуют! Я, грешник, еще смел в этом усомниться! А вы, вы так не считаете?
Альбрехт уклонился от ответа и продолжил:
– Тот, кого мы разыскиваем, наверняка находится еще где-то в деревне. Он – или она – прячется. Поэтому отдайте приказание одной группе крестьян тщательно обыскать все селение: избу за избой, сарай за сараем, хлев за хлевом. Если обнаружат... Если обнаружат персону, которая считается мертвой, то должны немедленно кликнуть меня. Я же отправлюсь на кладбище. Мне требуются в помощь шесть крепких мужчин. И лопаты.
Архип начал отдавать приказания, а отец Ферапонт, дрожа, произнес:
– Господи, что же вы задумали, профессор? На кладбище, в ночь, с лопатами...
Валерия перевела ему ответ отца:
– Мы должны знать, с кем имеем дело. Поэтому необходимо сейчас же, не дожидаясь утра, произвести эксгумацию. Тот человек, чья могила пуста, и есть источник заразы.
Несмотря на протесты отца, Валерия отправилась с ним на сельское кладбище.
– Ты же сам хотел, чтобы я стала твоей ученицей и помощницей, – сказала девушка. – А значит, я тоже должна принимать участие в эксгумации.
Три свежие могилы, выглядевшие целехонькими, располагались рядом. Кладбище было уже освещено факелами и кострами. Альбрехт вручил каждому из молодых мужиков по лопате, велел разбиться на три группы по два человека и приняться за работу – то есть разрывать могилы.
Сам магистр прохаживался вдоль могил и нетерпеливо заглядывал в образующиеся ямы. Наконец первая лопата ударила о крышку гроба. Альбрехт, взяв у одного из мужичков лопату, спрыгнул на гроб и продолжил работу.
– Факелы сюда! – крикнул он, пробивая крышку гроба. Валерия увидела кишевшее жирными белыми червями лицо. Судя по длинным волосам, это была женщина.
– Варвара! – громко сказал отец Ферапонт и перекрестился. – Прах к праху, тлен к тлену... Все там будем...
– Все, кроме вампиров! – заметила по-французски Валерия.
Ученый вылез из ямы и велел засыпать могилу.
– Нет, Варвара не... не источник заразы, – задумчиво промолвил он. – Значит, один из подростков. Вероятнее всего, тот, что постарше. Потому что младший, если даже и имел место ритуал превращения, мог и не превратиться в... в источник заразы, ибо Ивану было всего лишь тринадцать.
Вторым был вскрыт гроб с телом Ивана, и магистр, быстро осмотрев покойника, обронил вслух по- французски:
– Вне всяких сомнений, подросток – жертва вампира, однако сам вампиром не стал. Значит, остается Серафим, сын кузнеца.
Вот послышался глухой зловещий звук – две лопаты одновременно стукнулись о крышку третьего гроба. Альбрехт одним мощным ударом пробил крышку и воскликнул:
– Не может быть!
Валерия, заглянув в яму, увидела в свете факелов бледное, тронутое зеленоватым налетом лицо молодого мужчины.
– Это Серафим, – подтвердил отец Ферапонт. – Но, профессор, кто же тогда упырь?
Альбрехт, обследовав мертвеца, констатировал:
– Опять же жертва вампира, однако сам не вампир. Но как такое может быть? Или их убил пришлый вампир, инфицировавший и Пелагею? Нет, не поверю, что вампир-аристократ, или выдающий себя за оного, отправится ночью в деревню, дабы выпить крови ребенка! Он скорее прикажет принести ребенка себе во дворец...
Заложив руки за спину, магистр ходил туда-сюда, мучительно размышляя. И вдруг хлопнул себя по лбу пятерней:
– Эврика! Наш добрый кюре вел речь о четырех покойниках. Однако ж некий старче был исключен из числа подозреваемых по причине своего преклонного возраста и давней болезни. Да, кровососы предпочитают по большей части молодых и здоровых особей, однако встречаются и такие, что, наоборот, избирают своей добычей старых и немощных, ибо те не в состоянии убежать или активно сопротивляться. Остается старик по имени Матвей...
В тот момент со стороны деревни донесся хор голосов:
– Вот он, проклятущий! Здесь, в хлеву спрятался! Как паук! Вот он, гадина мерзкая! Матвей!
В хлев зашли только Альбрехт и Валерия. Магистр, освещая себе путь факелом, заметил стоявшего в углу на четвереньках седого мужчину с длинной бородой. Скаля клыки, Матвей шипел, а изо рта у него капала кровавая слюна.
– Вам придется умереть! – заявил Альбрехт, передавая факел дочери и хватая правой рукой лопату. – В том, что вы стали вампиром, вашей вины нет, однако вы виноваты в смерти, по крайней мере, одного ребенка!
Вампир бросился на отца, но Валерия, сунув в лицо Матвея факел, заставила его снова забиться в угол. Ей было жаль несчастного – на старости лет, против своей воли, он стал кровососом. Наверняка дед ничего не понял, когда очнулся в тесном гробу под землей. Но, ощутив ужасный голод, вернее, желание впиться кому-то в шею и насладиться его кровью, он вылез в темноте наружу и принялся за поиск жертв.
