Однако отец преградил ей путь.
– Нет, дочь моя! Лучше всего, если ты покинешь спальню!
– Месье ван дер Квален, я люблю вашу дочь и прошу у вас ее руки! – произнес срывающимся голосом Филипп.
Валерии было до бесконечности жаль его – с темными кругами под глазами и потрескавшимися бледными губами, со спутанными длинными кудрями молодой граф выглядел живым трупом.
Магистр, положив градусник обратно в саквояж, застегнул его. И не поворачиваясь, поинтересовался:
– Граф, удовлетворите мое любопытство – что имело место во время вашего последнего визита к графине Агнессе?
– Я признался ей как на духу в том, что не люблю ее и не стану просить ее руки. И сказал, что люблю другую. Вашу дочь, месье ван дер Квален! – ответил молодой человек. – Графиня стойко приняла мое признание...
– Когда вы пришли к ней? – спросил Альбрехт. И Филипп ответил:
– Еще засветло. Мне пришлось ждать, так как у графини была модистка....
– И, конечно же, вас пропустили к графине, когда солнце уже село! – подытожил Альбрехт. – Как долго вы оставались у нее?
Филипп замялся.
– Удивительно, но обратно в поместье я вернулся уже под утро. Хотя уверен, что пробыл у графини Агнессы не более получаса. Я объяснил ей всю ситуацию, попросил прощения, и... она предложила выпить шампанского в знак нашей нерушимой дружбы. А потом... потом я помню, как оказался на коне, мчащемся сквозь дождь по лесу...
Валерия заметила: отец сжал одну руку в кулак, причем так сильно, что побелели костяшки пальцев. Альбрехт еле слышно пробормотал:
– Конечно же, опий... У них было предостаточно времени, чтобы сделать это... А под утро его отослали домой...
Магистр, не говоря ни слова, подошел к тяжелой бархатной шторе, закрывавшей окно, и резко потянул ее. Серые солнечные лучи проникли в спальню. Филипп, прикрывая лицо рукой, закричал:
– Мне режет глаза! Закройте, умоляю вас!
Альбрехт ван дер Квален выполнил его просьбу и, подойдя к кровати, медленно произнес:
– Граф, у меня для вас чрезвычайно плохие вести. Все симптомы сходятся. Чтобы узнать окончательную правду, необходим еще анализ крови, который я немедленно и сделаю. Но сомнений у меня нет.
– Папа, что с Филиппом? – спросила Валерия, сердце которой тревожно билось.
Молодой граф Залесский тоже спросил:
– Месье ван дер Квален, что со мной? Я болен смертельно? Я умру?
Ученый, чье лицо исказила гримаса, ответил:
– Отнюдь, граф, вы не умрете. Наоборот, вы будете жить очень долго. Возможно даже, вечно.
– Что означают сии странные речи? – вопросил удивленно Филипп, а магистр ван дер Квален заявил:
– Ваша светобоязнь, пониженная температура тела, озноб, слабость – типичнейшие индикаторы того, граф, что над вами был произведен обряд превращения.
– Превращения? Какого превращения? – выдохнул Филипп.
Валерия почувствовала дурноту. Она уже знала, что скажет отец.
И тот, смотря в глаза Филиппу Залесскому, отчеканил:
– Граф, вы превращаетесь. Процесс уже не остановить. Думаю, этой ночью он будет завершен.
– В кого я превращаюсь? – крикнул Филипп.
Валерия зарыдала. Девушка снова попыталась оказаться вблизи любимого, но отец оттолкнул ее.
– Дочь моя, отойди! Не смей прикасаться к твари!
А затем Альбрехт будничным тоном произнес:
– Графиня Агнесса – вампир. И заразила вас. Обряд превращения был произведен без вашего согласия – она вывела вас из строя при помощи опия, добавленного в шампанское. Думаю, это женская месть – еще бы, какой даме приятно узнать, что ей предпочли другую!
– Я хочу знать правду! – взмолился Филипп. – Что за обряд превращения? Вы пугаете меня, магистр!
Ответ Альбрехта был подобен удару хлыста:
– Граф, вы превращаетесь в тварь! В вампира!
Федор Крылов
Проснулся Федор внезапно, как будто цветной и яркий сон, в котором он только что был главным действующим лицом, кто-то вдруг выключил. Журналист уставился в высоченный потолок, где замерли полосы света – во двор въехал автомобиль, – и взглянул на циферблат наручных часов: без семи минут четыре. Он осторожно поднялся с кровати, подошел к окну и отбросил тюль. Во дворе было темно, однако он различил контуры автомобиля – кажется, это был джип и фигуры.
Шестое чувство подсказало Федору, что ему грозит опасность. Он вышел из комнаты, где разместила его Юлия Михайловна, и попал в длинный коридор. Где находится комната Леры?
– Тоже не спится? – услышал он голос писательницы.
Федор вздрогнул и увидел Юлию Михайловну в стеганом байковом халате.
– Понимаю, после таких признаний никто глаз не сомкнет! – улыбнулась хозяйка квартиры. – Я вот на кухню иду, чтобы чай поставить. Не хотите ли присоединиться?
Федор прошлепал на кухню вслед за Миловановой. Вспыхнул яркий свет, репортер зажмурился. Как же легко избавиться от страхов – надо только прогнать темноту! Темноту, из которой приходят чудовища, подобные вампирам. Дети, вероятно, в большей степени, нежели взрослые, нацелены на волну всего жуткого и таинственного и улавливают те колебания и флюиды, которые их родители воспринять не в состоянии.
– Какой чай предпочитаете, Федор? – спросила его писательница, ставя на плиту сверкающий чайник.
Шум горящего газа успокоил журналиста. Все его страхи были беспочвенны.
– Мне все равно, – ответил он. – И часто у вас соседи приезжают посреди ночи?
Юлия Михайловна, вынимая из навесного шкафчика чашки и блюдца, ответила:
– Ах, соседи часто меняются! Раньше было иначе, в нашем доме жили именитые люди, а теперь здесь обосновались в основном те, у кого есть деньги. Я хоть и наезжаю в Питер часто, но так и не успела...
Погас свет. Юлия Михайловна, не закончив фразу, воскликнула:
– Ах, наверняка пробки перегорели! Такое время от времени случается! Надо их снова вкрутить. Щиток в коридоре... Так, а где же у меня свечи?
Федор услышал слабый скрежет и сразу понял, что происходит, – кто-то пытается проникнуть в квартиру писательницы.
– Вызывайте милицию! – скомандовал он придушенным голосом.
Юлия Михайловна откликнулась беспечно:
– Ну зачем же сразу милицию? Пробки я и сама вкрутить могу. Или вы мне поможете. Вот найду сейчас свечи...
Федор бросился в коридор – и в лицо ему ударил мощный луч фонаря. Крылов крикнул:
– Лера! Нападение! Вампи...
Договорить он не успел, так как получил сокрушительный удар в живот. Согнувшись от боли, Крылов попытался все же оказать сопротивление, но нападавшие, которых было несколько, быстро с ним справились. Журналист услышал испуганный голос писательницы с кухни:
– Что вы делаете в моей квартире? Кто вы такие? Нет, я не потерплю...
На шею Федора обрушился удар, и молодой человек потерял сознание.
Придя в себя, он не сразу сообразил, где находится. Вроде бы только что лежал в своей кровати, а оказался почему-то на полу в неудобной позе. И отчего раскалывается голова?
