Он позволил мне выплакаться, а потом, когда пароксизмы отчаяния немного стихли, произнес:
– Я знал, что рано или поздно мне придется провести с тобой эту беседу, Лена. Тебе одиннадцать лет, и я был уверен, что ты все еще ребенок. Однако теперь вижу, что это не так. Ты должна знать историю нашего рода!
– Но, батюшка, я знакома с историей! – перебила его я. А отец вздохнул:
– Нет, не с официальной историей князей Вечорских. О ней действительно можно прочитать в семейной хронике или в энциклопедии Брокгауза и Ефрона. Однако имеется и иная, темная, история. Видишь ли, Лена, мы – Хранители.
– Хранители чего? – спросила я, чувствуя, что в сердце вползает страх.
– Хранители черной библии. Той самой книги, которая спрятана в сейфе. И, думаю, ты уже понимаешь, почему.
И отец поведал мне все. Впрочем, в тот вечер только вкратце. А затем, на протяжении последующих пяти лет, постепенно вводил меня в курс дела. Я узнала, что один из предков нашего рода, живший в Западной Европе, принимал участие в Четвертом крестовом походе в самом начале тринадцатого века, завершившемся взятием и разграблением христианского Константинополя. В Европу тогда попало множество разнообразных сокровищ, в том числе книги. И среди них черная библия.
Она была самой ценной реликвией византийских императоров. Говорили, что именно благодаря пакту, заключенному пурпуроносцами с нечистым, Византия смогла стать достойной наследницей Западной Римской империи. И что падение Византии, в свою очередь, прямое следствие того, что тамошние властители нарушили условия договоренности.
Орден Хранителей существовал уже тогда. Собственно, он существовал с тех незапамятных времен, когда и возникли на свете три черные библии. Только в каждой стране и в каждую эпоху орден именовался по-разному.
Мне было сложно поверить в то, что дьявол существует. Но отец во время одной из бесед пояснил:
– Хрестоматийного нечистого, этакого страшненького чумазенького чертика с копытцами и свиным пятачком, персонажа повестей Николая Васильевича Гоголя, конечно же, не существует. Однако имеется зло, которое вовсе не мысли, желания и идеи, хотя в том числе и они. Зло – это энергия, зло – это материя, зло – это излучение, порождающее монстров и чудовищ…»
«У меня было много вопросов, но далеко не на все я получила ответы. Отец как-то признался, что и он, хоть и является членом ордена Хранителей уже много лет, знает отнюдь не все. А его приятель Паганель, в миру же профессор Санкт-Петербургского университета Христофор Карлович Нейгауз, был главой российского ордена Хранителей. Ведь имелись и заграничные ордены тоже.
Мне открылось, кто такие версипли и что демоны – вовсе не выдумка. Что существуют также и вампиры, не имеющие, однако, отношения к романтическому образу, созданному британскими и французскими романистами. Зло было вполне конкретно, но в то же время трудноуловимо. И непобедимо.
– Запомни, Лена, – говорил мне отец, – черные библии в действительности – вход в его мир. В мир того, кого мы именуем полиморфом. Ибо у него нет определенной формы, он может превращаться во что угодно. Но это и есть его ахиллесова пята, поэтому что он – не свет солнца, он всего лишь бледное отражение, что крадет луна у дневного светила. Черные библии позволяют установить непосредственный контакт с полиморфом. И заключить с ним пакт. Но, чтобы сделать это, требуется собрать одновременно все три. Лишь несколько раз в истории человечества имел место сей ужасный союз. Можно, конечно, заключить пакт, обладая двумя и даже одной черной библией, но нет гарантии, что желаемое осуществится. Поэтому сатанисты охотятся за черными библиями и время от времени похищают то одну, то другую. Однако потом Хранители отбирают у них эти проклятые книги. Третья же хранится у нас в поместье, о чем известно всего нескольким посвященным. Правда, по миру ходят разные слухи, поэтому ко мне наведываются иногда преступные личности, желающие, чтобы я вывел их на след третьей черной библии…»
«Началась война, которой суждено было стать предтечей другой, гораздо более кровавой и масштабной. Отец знал, в чем заключается истинная причина сего побоища: черная библия опять сделала свое черное дело! Потому что один экземпляр снова был украден, и сатанисты заключили пакт с полиморфом. Это и привело к выстрелу в Сараево.
Я стала секретарем и помощницей отца, потому что физически он очень быстро сдавал. Батюшка стал хуже видеть, передвигался с трудом, и я не могла отделаться от мысли, что его подтачивает какая-то ужасная тайна.
Как-то, летним вечером 1916 года, отец сообщил мне то, что грызло и снедало его душу.
– Ты должна знать, Лена, что именно кроется за тайной твоего появления на свет, – начал он трудный разговор. – Твоя матушка… Твоя матушка несла в себе его кровь.
– Чью, батюшка? – не поняла я. И отец пояснил:
– Его, полиморфа! И если бы только это… Твоя мать выносила двух детей – тебя и ребенка самого Сатаны. При рождении твой брат, отпрыск врага рода человеческого, был изъят, сатанисты занялись его воспитанием. А тебя они намеревались убить, но я помешал им. Однако моя супруга и твоя матушка…
Отец закрыл лицо руками и зарыдал. Я никогда еще не видела его плачущим! Меня не столько поразила весть о том, что в моих жилах течет кровь полиморфа, сколько то, что у меня имеется брат.
– И сатанисты убили матушку? – спросила я, полная участия и жалости к отцу.
Тот оторвал от заплаканного лица руки.
– Нет, Лена, это сделал я. Потому что… потому что она была на их стороне. Как выяснилось, моя супруга меня не любила, а ее миссия заключалась в том, чтобы выведать у меня, где хранится третья черная библия. А после ей надлежало умертвить меня. Но я опередил ее! Да, такова судьба всех Хранителей – счастье нам не суждено. Ибо на нас всех лежит вековечное проклятие.
Сия весть буквально сшибла меня с ног. Моя матушка была убита моим отцом! Я никак не могла поверить в это, но в итоге мне пришлось смириться с ужасной правдой…»
«А через несколько недель, в первые дни осени того года, к нам в поместье нагрянули незваные гости. День был ненастный, с самого утра моросило, небо заволокли тяжелые свинцовые тучи.
Выглянув в окно, я заметила вереницу автомобилей, остановившихся у крыльца нашего дома. Вначале я подумала, что прибыли столичные сановные родственники, но из первого автомобиля появился незнакомый мне военный, облаченный в блистательную форму с множеством орденов.
Я встретила гостей в холле – делегация была более чем странная. Она состояла из нескольких генералов, богато и изящно одетых дам, чьи лица, увенчанные огромными широкополыми шляпами, были скрыты густейшими вуалями, а также пузатого православного епископа в черной рясе, на животе которого посверкивала массивная бриллиантовая панагия.
Не представляясь, сии гости заявили, что желают видеть моего отца. Я доложила родителю о приезде неведомой делегации, и батюшка, нахмурившись, сказал:
– Попроси их пройти в залу. Сама тоже останься.
Дамы и господа проследовали в залу, но не спешили опускаться на диван и кресла. Слово взял епископ, произведший на меня крайне отталкивающее впечатление. Уж слишком гладко он говорил, уж слишком воровато бегали его глазки.
Пересыпая речь старославянскими выражениями, сановный священник вещал достаточно долго, не менее, наверное, получаса, и вся его речь сводилась к тому, что одно чрезвычайно влиятельное лицо желает, чтобы отец оказал ему услугу.
– Пусть это лицо само посетит меня. Негоже присылать парламентеров! – заявил отец, который, похоже, знал, кто имеется в виду.
Епископ посмотрел на военных, и те ретировались. В окно я видела, как они подошли к самому длинному черному автомобилю и чуть ли не с поклонами распахнули дверцу.
Новый гость появился в зале несколькими минутами позже. Едва он вошел, столичные дамы присели и бросились, едва ли не на карачках, лобызать его руку.
Посетитель был среднего роста, его странноватой формы лицо украшала длинная черная борода, но самыми запоминающимися были глубоко посаженные, пугающие глаза. Одет он был по-мужицки, однако сразу становилось ясно, что рубашка на нем из дорогой ткани, а сапоги высшего качества.
Зыркнув в мою сторону, гость грубо отпихнул дам, пытавшихся поцеловать его руку, и, поскрипывая сапогами, подошел к отцу.
