– Нет, я ожидала от тебя совсем другого, Илларион! Ты разочаровал меня! Мне столько рассказывали о твоей сексуальной изобретательности, так красочно описывали уютный загородный дом, в котором у тебя имеется настоящий будуар, а ты принимаешь меня за шлюху, желая сделать все по-быстрому. Прощай!
Она поднялась с дивана и горделиво направилась в холл. Лорик сполз с дивана, хлопнулся об пол и на карачках пополз за Верой.
– Едем, сейчас же едем на дачу! – заявил он. – Господи, что за женщина, у меня никогда такой богини не было... Сейчас же отдам распоряжение!
Вера уселась в золоченое кресло стиля ампир и закурила тонкую ментоловую сигарету в нефритовом мундштуке, презрительно наблюдая за тем, как Лорик суетится, отдает приказания прислуге, матерится и, наконец, хватает трубку стилизованного под старинный телефона, набирает номер и тоном, не терпящим возражений, лает:
– Это Сенкевич. Мне требуется машина через десять минут. Еду на дачу. И не смей опаздывать, иначе будешь возить мешки с куриным навозом!
Шофер появился ровно через десять минут. С красными воспаленными глазами, в съехавшем набекрень галстуке, он появился на пороге квартиры и почтительно доложил, что «машина подана». К тому времени Лорик снова храпел, теперь на унитазе в одном из туалетов. Вера разбудила сына министра и сообщила:
– Птенчик мой, наше авто прибыло. Я вся в нетерпении!
Через двадцать минут они покинули пентхауз и спустились на лифте вниз. Около социалистического небоскреба их ждал черный лимузин отечественной сборки – некая помесь «Ягуара» и «Волги». Шофер распахнул заднюю дверцу, Вера заняла место на кожаном сиденье. Рядом с ней плюхнулась грузная туша Лорика. Его правая рука потянулась к бару, а левая обхватила талию Веры. Автомобиль тронулся в путь по ночному Экаресту.
По пути Лорик снова возжелал заняться сексом, и Вере стоило больших усилий отсрочить момент соития. Наконец в окна автомобиля ударил свет – они подъехали к пропускному пункту. Шофер доложил, что везет «товарища Сенкевича с сопровождением», и офицер, заглянувший в салон, только ухмыльнулся и отдал честь. Видимо, и правда далеко не в первый раз Лорик посещал дачу родителей с дамой.
Вера по пути не теряла времени, подливая в бокал Лорику виски, смешивая его с текилой и ромом. Сын министра набрался под завязку еще на квартире, однако женщина не переставала удивляться тому, насколько он резистентен по отношению к большому количеству алкоголя. Скорее всего, сказывалась большая практика и гены – папа Лорика гордился тем, что никогда не пьянеет и перепьет любого, в том числе и товарища Хомучека.
Лимузин, проехав еще минут шесть или семь, остановился. Вера услышала, как шофер вышел, чтобы раскрыть ворота. Схватив Лорика за шиворот, женщина скомандовала:
– А теперь, милый мой, на свежий воздух. Тебе надо немного прийти в себя!
– Я в полном порядке, птичка, – заплетающимся языком ответил Лорик, послушно следуя за Верой.
В лицо женщине ударил свежий морозный воздух. Они находились около витых чугунных ворот, вокруг них в черное небо упирались высоченные сосны. Вера приобняла Лорика, и вместе с сыном министра они направились по дорожке к импозантному четырехэтажному каменному коттеджу, что стоял в глубине огромного участка. Вера бросила взгляд направо и увидела большой деревянный дом, а затем налево – там стояло некое подобие швейцарского шале.
– У вас здесь много известных соседей? – спросила она у Лорика.
– А, все придурки! – заявил тот – Только и знают, что задирать нос. Но все равно мой папаня – самый могущественный, он с самим Хомучеком хлещет сливовую водку!
– А профессор, тот самый, что едва Нобелевскую премию не получил, живет здесь? – Вера указала на шале слева.
Лорик икнул и ответил:
– Этот нелюдимый сыч? Нет, справа.
На пороге дачного дома Лорик долго не мог попасть ключом в замочную скважину, ругался и пыхтел. Подоспел шофер, который и открыл дверь. Лорик повернулся к нему:
– Эй, ты! Можешь катиться обратно в Экарест. К двенадцати приедешь и нас заберешь. Нам ведь хватит этого времени, крошка, чтобы славно перепихнуться?
Вера промолчала, оглядываясь по сторонам.
Загородный дом по обстановке не уступал столичной квартире. Лорик первым делом отправился к одному из больших холодильников, из которого извлек запотевшую бутылку водки, которую опустошил на треть прямо из горлышка.
– А теперь я покажу тебе свой уголок пионера! – заявил он громогласно. – И там мы займемся делом! Ух, не терпится наконец попробовать это с парижанкой! А то когда был у вас там и снял себе проститутку, то она оказалась откуда-то из Бретани.
Лорик громогласно расхохотался и потопал по огромной лестнице наверх. Вера, сказав, что хочет приготовить для него сюрприз, задержалась внизу, на кухне.
– О, я люблю сюрпризы, крошка, – игриво захихикал Лорик. – Ну давай, не задерживайся!
Убедившись, что сын министра скрылся, женщина отыскала бутылку мартини, наполнила два бокала, в один из которых бросила две крошечные таблетки из сумочки – те, зашипев, мгновенно растворились. Затем, держа в каждой руке по бокалу, Вера поднялась на последний этаж. Он был оборудован, как заправский публичный дом – обитые малиновым плюшем стены, порнографические картины и фотографии повсюду, тяжелые хрустальные люстры и бра. Женщина ногой отворила дверь – и обнаружила абсолютно голого Лорика, возлежавшего на огромной круглой кровати, застеленной оранжевым шелковым бельем. Сын министра походил на обезьяну, и Вера едва сдержала гримасу отвращения.
– А, притащила выпивку! Отлично! Ну, давай, французская шлюха, приступай к делу. Я ведь вас, баб, знаю, вам всем одно нужно! – пьяно захохотал Лорик.
Вера подошла к кровати и подала отпрыску министра бокал с растворенными таблетками. Произнесла жеманно:
– Мой идальго, сначала подкрепи свои силы, а затем я сделаю все, что ты хочешь!
Уговаривать Лорика не пришлось – он залпом выпил мартини, вырвал из рук Веры второй, отшвырнул на ковер и прорычал:
– О, теперь я чувствую себя настоящим тигром, причем саблезубым. Ты ведь видела мою острозаточенную саблю? Ну, приступим, французочка...
Лорик подмял под себя Веру, заелозил волосатым пузом по ее платью, пытаясь содрать его. В лицо женщине ударили винные пары, вырывавшиеся изо рта сына министра. Вера считала секунды – пятнадцать, шестнадцать, семнадцать... Средство, которое выпил Лорик, должно было подействовать в течение минуты...
Вера попыталась оттолкнуть Лорика, но тот был намного массивнее, хотя и на голову ниже ее.
– Ого, ты что, любишь садомазо и все эти выкрутасы с избиениями и мнимой борьбой? Ну раз так, то щас получишь сполна, распутная тварь!
Лорик со всего размаху ударил Веру по лицу. Но вдруг, уже снова занеся вверх руку, пробормотал:
– Черт, что-то в голове ужасно гудит. Я не... – и мешком повалился на Веру.
Женщина с трудом спихнула с себя Лорика и перевернула его на спину. Тот мирно спал. Это состояние продлится по крайней мере четыре часа, причем разбудить человека, принявшего таблетки, невозможно. Вера ударила подушкой Лорика по его скукожившейся «сабле» и сказала:
– Мой милый джентльмен, ты оказался настоящей сволочью. Так что проспись, а я пока и правда займусь делом.
Женщина в два счета сняла вечернее платье (Лорик наверняка бы отдал все на свете, дабы лицезреть обнаженную Веру), вытащила из сумочки крошечный пакет, из которого извлекла свернутый тонкий черный костюм и маску с прорезями для глаз. Сын министра тем временем зычно захрапел.
Захватив крошечную фотокамеру и отмычки, Вера спустилась вниз и вышла из дома. Небо было беззвездным, с севера дул холодный ветер. Она пересекла дачный участок и подошла к забору, за которым находился деревянный дом, принадлежавший профессору Цапеку. Перелезть через забор было плевым
