поколений, дороже вам собственной жизни. Помрете — и на что вам тогда будет все это барахло?
— Ты умен, юноша, — вздохнул горбун. — Ты силен. А мы слабы и немощны. Мы страшимся дороги. Ведь никто из нас никогда не покидал Коя. Мы даже не знаем, в какую сторону идти, чтобы выбраться на большую дорогу.
— Да в любую! — взорвался Конан, — Никогда не видел столько нытиков! На вас глядеть противно! Ладно, рассказывайте дальше.
Но оказалось, что ему уже почти все рассказали. С каждым годом характер Созо становился все хуже. Он все больше забывал себя прежнего и погружался в неисследованные дебри ненависти к человеческому роду. Теперь он уже и сам не знал, для чего нужно ему вызвать на землю невесту Чорсена, — ради былой любви или из желания еще больше помучить ее. Он оставил город и поселился далеко в лесу, в густой чаще, куда нет дороги. Но месть его непрерывна: дожди не прекращаются, сырость и туман разъедает легкие людей и построенные ими дома, а время от времени из лесов наползают ядовитые испарения, которые приносят с собою повальные болезни.
— Я так понял, что Созо следует убить, — сказал Конан задумчиво. — Другого выхода у нас нет. Изгнать из него душу Чорсена — все равно что прикончить мага, не так ли?
— Все возможно, — осторожно согласился горбун. — Мы ведь тут не знатоки магии…
Конан поднял черную бровь.
-. Да? А вас послушать, как вы тут излагаете про жизненные энергии и Серые Равнины, — так очень даже знатоки… Ладно, я ведь тоже не знаток. По мне так, пусть магов вовсе не будет. Кто-нибудь знает, где находится логово Созо?
Повисло молчание. Слышно было, как ветер завывает за ставнями. Тут в задымленное помещение, сгибаясь в три погибели, вошло диковинное существо со странно вывернутыми руками. Приглядевшись, Конан понял, что это все-таки человек. Искалеченный почти до неузнаваемости, однако, человек.
— Это здешний конюх, — пояснил горбун. — Некогда попал под телегу. Его долго вытаскивали, потом лечили, но все его кости срослись не правильно и в иных местах торчат, грозя проткнуть кожу.
— Господин! — тонким плачущим голосом вскричал конюх. Подпрыгивающими шагами он с трудом добрался до середины зала и там остановился. Конан вдруг понял, что конюх обращается к нему.
— Я хотел поймать твою лошадь! Привязать, накормить… но она сбежала. Животное сильнее меня, господин. О, что мне делать?
Он зарыдал, глядя в пол и трясясь. Конан с ужасом смотрел, как на сгорбленной спине подпрыгивают лохмотья.
— Теперь уж ничего не поделаешь, — угрюмо отозвался киммериец, — Бессловесная скотина — и та умнее вас. Поняла, что отсюда нужно уносить ноги, и чем скорее, тем лучше. А вы сидите и ждете, пока сгниете заживо,
— Мы бессильны, — повторил горбун, — В определенной степени мы всегда были творениями Созо, Нам трудно разорвать эту связь. Да и имущество — дом, хозяйство, старые родители…
— Это я уже слышал, — проворчал варвар' — Обывательские разговоры, Ладно, подумаю. Вы проводите меня в логово колдуна?
Все опять замолчали'
— Мне нужен проводник! — повысив голос, произнес киммериец, — Иначе я отказываюсь помогать вам.
После долгой паузы в темном углу что-то закопошилось, и на свет выбрался человек, который еще ни разу не вступал в беседу. Это был коренастый, скособоченный, но крепкий мужчина лет. пятидесяти с виду,
— Меня звать Дирон, — представился он, — Тележник.
Конан важно кивнул ему.
— Ты знаешь дорогу к новому дому колдуна?
— Подозреваю, — сказал Дирон. — Это в лесу. Я ходил за деревьями и кое-что видал.
— Хорошо, — Конан поднялся, — Выходим немедленно и покончим с этим!
— А сборы? — засуетился горбун, — Какой-нибудь еды на дорогу? А оборудование?
Конан презрительно плюнул,
— Сборы — встать да пойти, понял? Оторвать задницу — вот и все сборы. Припасов ваших мне: и даром не надо. Конан из Киммерии тухлятиной не питается. Поймаем в лесу какого-нибудь зайца А оборудование, — . Он похлопал ладонью по ножнам с мечом — Вот мое оборудование!: Все, хватит болтать. В путь!
Он подтолкнул тележника в шею, как будто погонял его на каторжные работы, и оба покинули таверну.
Лес начинался сразу за городом. Дышать здесь было немного легче, хотя туманный холодный воздух обжигал легкие и казался густым. Но, по крайней мере, не было удушающего дыма.
Да и человеческое жилье, запущенное и разваливающееся, действовало на Конана дурно, Как будто находишься в одной комнате с умирающим. Тележник Дирон топал, высоко поднимая ноги в сапогах, Он почти ничего не говорил, только время от времени останавливался и вертел головой, как будто, прислушивался или принюхивался к чему-то,
— Что ты высматриваешь? — спросил Конан, тоже останавливаясь.
— Сам не знаю, — признался Дирон.
— Ты мне лучше скажи, — посоветовал варвар. — Будем высматривать вместе.
Дирон, подняв голову, глянул на своего рослого спутника. Конан выглядел достаточно диким, чтобы учуять врага прежде, чем тот даст о себе знать неосторожным движением или звуком. Тележник вздохнул.
— От жилья Созо дух особый… Иногда мне чудится, будто ветер его приносит. Такой странный дух… Не знаю, с чем сравнить. Иногда в тележной мастерской так пахнет, когда делаешь дорогую повозку и покрываешь лаком…
Конан честно попытался представить себе, как пахнет в тележной мастерской, но, увы — эти усилия не увенчались успехом.
— Ладно, веди, — проворчал он. — Долго идти-то?
— Откуда мне знать! Я ведь никогда там не был. Просто предчувствие.
— Ну хотя бы приблизительно?
— Приблизительно… Может быть, до вечера доберемся. А может, и к утру следующего дня. А если заплутаем — то через пару дней. Я ведь не знаю, Конан, где это находится. У меня просто…
Он запнулся.
— Предчувствие, — заключил за Дирона киммериец и похлопал тележника по плечу, твердому, как булыжник. — Я понял.
Опыты Созо близились к завершению. В глубине пещеры горел огонь, озаряя красноватым светом жилище мага: смятые и изрядно подгнившие звериные шкуры, служившие ему постелью, несколько вырытых в земле и обмазанных глиной ям, в которых находились различные субстанции, десяток грубо вылепленных глиняных горшков, мешок, набитый различными травами и кореньями. Созо, оборванный, отощавший, с безумно горящими глазами расхаживал взад-вперед по пещере с книгой в руках. То и дело он заглядывал туда и повторял одну и ту же фразу на древнем лемурийском языке. И каждый раз, когда слова давно отзвучавшей речи вновь сотрясали воздух, языки пламени взвивались почти под самый потолок пещеры.
Созо чувствовал лихорадочное возбуждение. Осталось совсем немного. Он уже ощущал ветер, доносящийся с Серых Равнин, и чей-то невнятный зов. Многое он позабыл за эти годы. Но только не лицо девушки. Оно так и стояло перед внутренним взором — мага и Чорсена, теперь уже обе эти личности были слиты воедино,
Он пытался вспомнить ее имя. Это давалось ему труднее всего. Чорсен и сам забыл, как ее звали. Только лицо и зовущий голос. Ему виделось во сне, как она падает. Веревка обрывается, и девушка летит вниз, на мостовую. В темном воздухе развеваются ее светлые волосы, ее длинное белое платье. И было-то невысоко, но она неудачно упала, прямо на спину и сломала себе шею. В раскрытых глазах — кроткий упрек.
