у нее появится возможность увидеть отца. Но она только что сама заявила, что никуда не поедет.
Роджер Ли знал, как обманывать. Говори всегда то, что человеку хочется услышать, и ты попадешь в точку.
Виктор Полесский очень важен для Татьяны, ну что же, нужно использовать это для достижения собственных целей.
— Вашего отца не пускают в Геную, после разразившегося скандала ему нельзя покидать княжество. Но вы увидите его тотчас, как только окажетесь в Бертране.
Я вам это гарантирую.
— Господин адвокат, вы много что мне гарантировали, — с горечью произнесла Таня. — Я вам не верю.
Оттуда я знаю, что вы не лжете? Вполне возможно, что тюремный фургон доставит меня на взлетное поле, однако самолет направится не в Бертран, а в Америку.
— Я — ваш адвокат, я не могу вас обманывать, Таня, — сказал, обидевшись, Роджер Ли.
Девчонка должна понять, что все происходит в ее же интересах. Суд пройдет в княжестве, а не в Америке, у нее гораздо больше шансов получить срок поменьше.
— И прекратите голодовку, — попросил он. — Это все равно ничего не даст. Если будете упорствовать, вас будут кормить искусственно, вы имеете представление, как это происходит? Вас свяжут и вставят в вену капельницу, по которой в ваш организм будут поступать питательные вещества. Неужели вы добиваетесь именно этого, Таня? Я же знаю вас, вы разумная девушка. Поверьте мне, вы должны отправиться в Бертран. Вас повезут в автомобиле, и я клянусь, что вас доставят именно в бертранскую тюрьму, а не куда-то еще. Давайте же, решайтесь, Таня!
Татьяна взглянула на адвоката. Всем своим видом Роджер Ли демонстрировал — соглашайся, все будет о'кей.
— Я согласна, — произнесла она. Он прав, ее затея ни к чему хорошему не приведет.
— Вот и великолепно, — обрадовался Роджер Ли. — Не беспокойтесь, я переговорю с господином Пачелли, вы поедете не в тюремном фургоне, а в моем автомобиле. Сейчас я все улажу.
Он моментально исчез, Татьяна осталась в одиночестве. Еще полчаса назад она чувствовала, что готова бороться, а теперь словно прошло не тридцать минут, а тридцать лет. Ей хотелось одного: чтобы все закончилось как можно быстрее. Она совсем не доверяет Роджеру Ли, но это похоже на паранойю. Она должна кому-то верить.
Но Таня не верила даже себе.
— Прошу вас, — на пороге камеры вновь возник любезный директор тюрьмы. Он склонился перед Полесской. — У вас какие-то претензии, уважаемая синьора, к сожалению, вы сами понимаете, что наше заведение — не пятизвездочный отель. Автомобиль господина Ли ожидает вас.
Таня снова оказалась на генуэзской улице. Она же лишена самого прозаичного, того, на что она раньше не обращала внимания — друзей, встреч, привычного распорядка.
— Таня, садитесь, — адвокат распахнул перед ней дверцу темно-синего «Пежо». — На заднее сиденье…
Рядом с ней устроился тот самый полицейский, которому она заявила, что объявляет голодовку. Внезапно послышался шум. Таня была уже в салоне, когда к автомобилю прорвалось несколько человек с фотоаппаратами и микрофонами.
— Госпожа Полесская, — услышала Таня. — Несколько слов для «Корреры делла Серы». — Раздались назойливые щелчки фотоаппаратов, прохожие, привлеченные столпотворением вокруг здания тюрьмы, останавливались и пытались выяснить, в чем же дело.
— Никаких комментариев, — бросил на ходу Роджер Ли, усаживаясь на переднее сиденье. — Господа, мы спешим.
— Правда ли, что госпожу Полесскую выдадут Соединенным Штатам? Прошу вас, Татьяна, улыбнитесь!
Таня отвернулась, но скрыться от папарацци не удалось. Ее окружили со всех сторон. Она в западне. Она — сенсация недели, русская шпионка, попавшаяся с поличным. Это настоящий кошмар.
За руль сел еще один полицейский. Автомобиль рванул с места, оставив позади чересчур любопытных.
— Они осаждают здание тюрьмы с утра до вечера, — пожаловался Роджер Ли. — Кажется, мне придется сменить номер телефона или вообще обрезать шнур — постоянные звонки с просьбой дать интервью или выступить в ток-шоу. Татьяна, ваш случай привлек всеобщее внимание.
Тане было все равно. Она закрыла глаза и попыталась сконцентрироваться. Что она должна говорить?
Отец даст ей совет, она все-таки увидит его.
Сама не заметив того, она погрузилась в сон. Три часа до Бертрана пролетели в одно мгновение. Она проснулась от того, что Роджер Ли осторожно тронул ее за плечо.
— Таня, мы прибыли, — сказал он. — Выходите.
Они стояли на мостовой небольшой улочки. Таня попыталась вспомнить, где же располагается здание бертранской тюрьмы. Игорь говорил ей, что в Бертране необычайная тюрьма…
— Сейчас мы отправимся в порт, однако не к тем причалам, около которых стоят шикарные яхты, — сказал Роджер Ли. — Вы же в курсе, что бертранская тюрьма, которую местные жители именуют Святая Берта, расположена на крошечном островке в бухте?
Как же она могла забыть! Святая Берта, краснокир-пичный замок, который Таня в первый момент приняла за одну из резиденций Гримбургов. Игорь тогда сказал, что какой-то из великих князей то ли в пятнадцатом, то ли в шестнадцатом веке на самом деле окончил свои дни в подземельях Святой Берты.
— Меня отвезут туда? — спросила Таня. Ее воображение сразу же нарисовало каземат с мокрыми стенами, покрытыми зеленоватым мхом, пищащими в углах крысами и скелетами, раскачивающимися на ржавых цепях.
— Не беспокойтесь, — сказал адвокат. — Святая Берта выглядит по-старинному, однако она была реконструирована несколько лет назад. Теперь она отвечает всем требованиям… Всем требованиям безопасности.
— Вы хотите сказать, что бежать из нее невозможно, — с горечью произнесла Таня.
Она вдохнула полной грудью свежий морской воздух. Святая Берта. Название, если она не ошибается, обязано тому факту, что сначала здание, выстроенное на крошечном каменистом островке, предназначалось католической церкви в качестве женского монастыря.
В этой функции Святая Берта пробыла несколько десятилетий в самом начале пятнадцатого столетия. Затем произошло кровавое преступление, которое навсегда вошло в анналы бертранской истории.
Ранним февральским утром года одна тысяча четыреста седьмого от Рождества Христова несколько лодок причалили к острову. Монастырь был окутан плотным, как покойницкий саван, туманом. Несколько крестьян привезли провизию в монастырь. Их обычно встречали монашки, но в этот раз зимний воздух не прорезал ни колокол, ни человеческие голоса. Крестьяне прошли сквозь приоткрытые ворота и попали в настоящий ад.
К тому моменту в монастыре было около пятидесяти послушниц, а возглавляла команду христовых невест не кто-нибудь, а досточтимая аббатиса Ренальдина Колиньяк, которая приходилась кузиной царствовавшему тогда великому князю Бертранскому Александру-Павлу.
Все обитательницы Святой Берты были мертвы — абсолютно все. История умалчивает об ужасающих подробностях, однако хроники донесли до потомков, что изуверов прельстили храмовые драгоценности, находившиеся в крипте монастыря. Огромный золотой крест, украшенный овальным рубином, дароносица, сплошь усыпанная жемчугом, в которой хранился гвоздь от Креста Господня, золотая вышивка и многое другое — все было похищено.
Однако бандиты, преступившие человеческие и божьи законы, не просто обокрали монастырь, они уничтожили всех, кто там обитал. Всех монашек загнали в подвал, обложили его сеном и подожгли. Каменное здание огонь не тронул, но сестры задохнулись. В руках почти всех из них нашли крестики, многие из них приняли мученическую смерть коленопреклоненно и безропотно. Аббатиса Колиньяк приняла смерть вместе со своими воспитанницами.
