зажмурилась. Этого хватило, чтобы Таня вырвала у нее нож. Она повалила мулатку на пол, лезвие оказалось у горла Каролины. Все произошло так внезапно, что ее «шестерки», только что дружно смеявшиеся, теперь раскрыли рты и тупо уставились на поверженную предводительницу.
— Никому не двигаться, — произнесла Таня. — Иначе ваша Каролина умрет. Я не шучу!
Одна из «шестерок» сделала было движение в сторону Тани, но сама же Каролина, кося глазом, заорала:
— Дура, не двигаться, она же меня пришьет. Что тебе надо, Полесская? Я не собиралась тебя убивать, ты должна понять, это была просто шутка.
— У меня сложилось совсем другое мнение. — Таня крепко держала лезвие. В какое-то мгновение она ощутила желание на самом деле пустить в ход нож. Нет, она не позволит себе стать такой же, как эта мулатка. Убить легко, но она не собирается становиться на одну ступень с Каролиной.
Она ткнула ножом в правую щеку:
— Каро, у тебя есть один шрам, я могу сделать тебе еще один, хочешь? Или пусть твои бабоньки расступятся.
— Нет! — что есть силы завопила Каролина. — Эй вы, дуры, пропустите эту чертову Полесскую. Она совсем с ума сошла.
Таня, придавив коленкой брыкающуюся Каролину, поднялась. «Шестерки» расступились, открывая ей выход. Таня рывком поставила Каролину на ноги. Мулатка боялась, страх была написан на ее позеленевшем лице. Таня всегда знала, что у каждого человека, каким бы сильным и неуязвимым он ни старался казаться, был тайный страх. Каролина боялась нового шрама и потери власти. Она учтет это. Опыт пригодится ей, когда она окажется вне стен тюрьмы. И каждый, кто виновен в ее заключении, поплатится. Она оживит для них страхи.
Таня отбросила Каролину к ее же подручным и, взяв тележку, шагнула прочь. Нож она оставила себе. Каролина, утирая кровь и сопли, стояла, согнувшись, рядом с одной из дамочек. Таня вырвалась на свободу.
В прачечной с нетерпением ждали развития событий. Каждая из заключенных знала, что Татьяну поймала банда Каролины. С радостными криками Пиа бросилась к Тане.
— Ты жива! — закричала она. — У тебя кровь, Таня, но ты жива. Как у тебя получилось вырваться от Каролины? Она же дикая кошка, она всем говорила, что убьет тебя!
— В итоге я сама чуть не убила ее.
Таня вытерла кровь. Кто бы мог подумать полгода назад, что она, тихая отличница Таня Полесская, будет драться в тюрьме с оголтелой бандой лесбиянок. Таня ощутила легкое опьянение от победы. Она бросила нож в грязное белье. Пиа присвистнула.
— Вот это да, Таня, это же нож Каролины! Ты сумела его отнять.
По прачечной пробежал легкий гул. Таня увидела, что в глазах большинства женщин, испытывавших непреодолимый страх перед Каролиной, засветилась надежда.
— Таня, неужели ты не боялась? — спросила одна из них, полная дама, сидевшая за попытку ограбления ювелирного салона. Как сама она объясняла, ей требовались деньги, и, насмотревшись боевиков, она вообразила, что это легко. С чулком на голове и с пистолетом мужа она отправилась в магазин и потребовала положить деньги и драгоценности ей в ридикюль. Продавец нажал потайную кнопку, вызвал полицию, которая и арестовала незадачливую домохозяйку прямо у самого порога фешенебельного бутика «Картье».
— Страх испытывает каждый, — сказала Татьяна. — Но вы никогда не должны позволить ему побороть себя.
Вы ведь сильнее этой Каролины. Вас — почти две сотни, а у нее в подручных не больше пятнадцати человек. Да и то часть этих женщин стали ее «шестерками» по принуждению или считая, что смогут провести срок в тюрьме без особых проблем, если примкнут к ее банде. Вы должны дать Каролине отпор, ведь у вас получится.
— Но как мы это сделаем… — раздались голоса. — Каролина, она же такая сильная…
— Какая она сильная, я видела, как Полесская ее едва не прирезала, — сообщила одна из заключенных. — Каролина визжала, как недорезанная свинья, боялась, что Таня исполосует ей вторую щечку.
— А было бы прикольно, — со смаком произнесла Пиа. — У Каро появился бы второй шрам. Таня, я — с тобой. Ты права, Каролина всех терроризирует, мы должны дать ей отпор. Кто присоединится к нам?
— Работать, живо все по местам, чего столпились? — Грозный окрик надзирательницы привел всех в чувство. — А ну, живо!
— Мы об этом поговорим позднее, — сказала Таня, вновь беря тележку с грязным бельем. Она спрятала нож в карман. Он ей еще пригодится. — Каждый должен надеяться на собственные силы. Запомни это, Пиа.
— Я это знаю, — сказала девушка. — Но как ты ловко с ней расправилась, я бы никогда не посмела так сделать. Как ты смогла?
— Просто я очень хотела жить, — Таня не лукавила.
Ей не хотелось становиться жертвой сумасшедшей.
У нее впереди месть.
Каролина, пораженная тем, что Татьяна посягнула на ее власть, на время отстала, зато активизировалась Доминика. Вице-директорша еще несколько раз приглашала к себе Таню, однако та, наученная предыдущим опытом, каждый раз меняла бокалы с шампанским, то и дело выдумывая новый предлог, чтобы Доминика на несколько секунд удалилась или отвернулась. И каждый раз, опьяненная вожделением, Доминика безропотно выполняла то, что требовала Татьяна. Проходило немного времени, и Доминика под воздействием алкоголя, смешанного с убойной дозой наркотика, проваливалась в глубокий сон. В распоряжении Тани было несколько часов относительной свободы, которые она использовала для того, чтобы копировать чертежи Святой Берты и просматривать бумаги.
Она понимала, что вечно так продолжаться не может. Доминика каждый раз чертыхалась, обещала, что в следующий раз не будет пить, но потом забывала об этом и снова попадала в расставленную Татьяной ловушку.
Однако настал день, когда Таня, в очередной раз приглашенная в апартаменты Доминики, не смогла использовать прежний ход. Она планировала завершить копирование чертежа канализационной системы. Она уже представляла себе примерно, как может выглядеть ее побег. Самое важное — по канализации добраться до коллектора, который ведет непосредственно в бухту. На конце трубы стояла железная решетка с несколькими замками и, что самое неприятное, видеокамера. Однако стоило миновать этот форпост, и ты оказывался в морской воде. Всего два километра — и ты в Бертране. Все так легко, очень легко…
— Сегодня никаких выпивок, — сказала Доминика.
Она была облачена в бирюзового цвета хламиду и черный парик с вьющимися волосами.
— Но, Доминика, мне так хочется шампанского, — произнесла Таня. — Я так давно его не пробовала, прошу тебя…
— Нет, — отрезала вице-директорша, и ее горячая рука оказалась на груди Тани. — Мне надоело, что каждый раз я засыпаю, так и не добравшись до твоего сдобного тела, детка. Ты ведь понимаешь, для чего я тебя приглашаю.
Она с ревом бросилась на Татьяну. Липкие руки, жаркое зловонное дыхание, запах острого, как сыр, пота, перемешанного с французской косметикой, алчный взор, неопрятное тело. Таня испытала приступ тошноты.
Да и будь Доминика идеальных пропорций, подобно Венере Милосской, у нее не было ни малейшего желания становиться ее наложницей.
— Как же я тебя хочу, — трепетала Доминика. — Я вся извелась, Таня, неужели ты этого не понимаешь.
Ну быстрее!
Таня оторвала ее руку, которая, подобно щупальцу осьминога, прочно обосновалась на ее груди, и произнесла:
— Доминика, пойми меня, я не могу. Ну, ты сама понимаешь, у меня женские дни, только не
