Темнота окутала ее. Таня лежала на полу, уже не ощущая холода. Руки и ноги онемели. Крысы, осмелев, тыкались ей в ноги. Их голые хвосты задевали ее коченеющее тело. Таня пробовала отогнать тварей, но те не боялись ее движений. Или она уже не двигалась?
Боль отступила, по телу побежало тепло. Итак, это конец. Она проиграла. Ну что же, Таня ничего не могла поделать. Страха не было. Смерть — это мгновение, затем наступит…
Свет, снова свет! Таня читала запрещенные в Союзе книжки и знала, что множество людей, переживших клиническую смерть, описывают то, что ждет после смерти, одинаково: яркий свет, который захватывает тебя, крутящаяся воронка, в которую проваливается умерший, и непонятное чувство умиротворения и даже блаженства.
Таня оказалась в лучах света. Она умерла? Вот все и закончилось. Не было больше тревожащих душу воспоминаний, ей не нужно бороться, она так и не отомстила тем, кто убил ее.
— Таня! — услышала она чей-то голос.
Ее зовет к себе Создатель? Таня улыбнулась. Она встретится с мамой. Как же она мечтала об этом многие годы.
— Таня! Не засыпай, прошу тебя.
Голос настойчиво вторгался в ее сознание. Чьи-то цепкие пальцы тормошили ее за плечо. На том свете говорят по-французски? Она и не знала. Как все же забавно!
— Открывай глаза, живо, ты слышишь, что я тебе говорю!
Голос был ужасно похож на Пиин. Как она оказалась на том свете? Этого не может быть. Таня с огромным трудом раскрыла глаза. Перед ней стояла Пиа. Она находилась не в темной, сырой и мрачной камере, а в другом месте. Ну конечно, она же умерла…
Таня сладко зевнула и ощутила внезапную резкую боль. Такого не может быть. Если она умерла, то не может ощущать боль. Таня снова открыла глаза. На этот раз рядом никого не было. Она оглянулась по сторонам.
Небольшая уютная комната, похожая на палату. Так и есть! Она не умерла, она оказалась в тюремной больнице. Но как это произошло? Доминика над ней сжалилась? Таня не могла в это поверить. Вице- директор не относилась к тем людям, которые испытывали запоздалые угрызения совести.
— Ну наконец-то! — воскликнула Пиа и появилась около нее.
Значит, то, что она увидела, не было сном или галлюцинацией. Таня попыталась что-то произнести, но у нее не получилось, язык был шершавым, как наждак, а горло горело, как будто она проглотила ложку жгучего перца. Таня закашлялась и откинулась на подушку.
— Молчи, — сказала Пиа, заботливо поправляя одеяло. — Тебе нельзя говорить, у тебя ужасная простуда, кроме того, ты сорвала себе связки, когда звала на помощь. Но все хорошо, ты теперь в больнице. Тебя вылечат.
Таня в блаженстве закрыла глаза. Она не умерла! Как же все-таки хорошо быть живой. Это — великолепное чувство. Значит, она каким-то образом выбралась из карцера. Но что произошло? Она не успела получить ответ на этот вопрос, так как снова погрузилась в сон.
Ей снились огромные крысы, ростом с человека, которые на задних лапах шли стройными рядами по коридору. Таня проснулась от собственного крика. Горло резало, будто она проглотила кусок стекла. Сердце стучало, как бешеное. Она не могла вначале понять, где же она находится.
Ага, тюремный лазарет. Рядом, на стуле, примостилась Пиа. Она спала, свесив голову на грудь. Таня попыталась пошевелиться, это далось ей с трудом. Она опустила глаза и увидела, что от ее тела отходит несколько прозрачных трубочек, по которым бежит светлая жидкость. Дела так плохи, что поставили капельницы?
К Полесской подошел врач, молодой человек с усиками, и покачал головой:
— Госпожа Полесская, очень рад, что вы пришли в себя. Прошу вас, не волнуйтесь, все позади. Вы сейчас в больнице, мы поставим вас на ноги.
— Что… Что со мной? — просипела Таня, воздух вырывался из ее горла, причиняя неимоверную боль.
Врач строго произнес:
— Молчите, если не хотите окончательно потерять голос! После того ужаса, который с вами сотворили, вы должны прийти в себя. Я вам обещаю, что вы проведете под моим присмотром по крайней мере месяц. Вас никто больше не тронет.
Не тронет, пока она здесь. Доминика от нее не отстанет. Как только Таня снова окажется в камере, она возобновит свое преследование. Еще бы, Таня ее оскорбила, и вице-директор Святой Берты не может этого снести.
В больнице ее никто не трогал. Таня не могла есть, поэтому питательные растворы подавались ей внутривенно. Через несколько дней она почувствовала себя еще хуже, хотя не могла представить, что такое может быть. Раны постепенно заживали и ужасно болели.
— Ничего, все в порядке, — успокаивала ее Пиа. — Потерпи немного, Таня, совсем немного. Раз ты чувствуешь боль, значит, ты жива. Радуйся этому.
Она права. Но как же все-таки больно. Стиснув зубы, Таня лежала на кровати, стараясь ни о чем не думать.
Как она попала в тюремный госпиталь, каким чудом ей удалось вырваться от бешеной Доминики и почему вице-директор до сих пор не появилась здесь?
Все прояснилось спустя несколько дней. Пиа рассказала Тане, что же произошло:
— Как только ты не вернулась на следующее утро, я поняла, что дела твои плохи. Я стала требовать свидания с тобой, заявилась эта жаба Доминика, под глазом у нее сиял огромный фингал. Я так и подумала, что ты сопротивлялась, когда эта скотина к тебе приставала. Она мне заявила, что если я продолжу буянить, то меня ждет та же участь, что и тебя. И добавила, что крысы будут очень рады тобой поужинать.
О, крысы, Таня помнила, как эти серые твари бегали по ней, задевая голыми хвостами. Медленная, мучительная и ужасная смерть в карцере, вот что ее ожидало.
И только благодаря Пие она избежала этой страшной участи. Таня испытала неимоверную благодарность к девушке. Та, как ни в чем не бывало, продолжала:
— Тогда я поняла, что надо действовать как можно быстрее. Когда эта дрянь ушла, я потребовала встречи с директором тюрьмы. Не знаю, видимо, я выглядела такой самоуверенной и злобной, что надзирательница не посмела мне отказать. Обычно всех отсылают к Доминике, но в тот день Доминика завалилась спать и заявила, что никто и ни под каким предлогом не смеет ее тревожить. Эта мразь устала, видите ли. Ты находилась в карцере, избитая, на грани смерти, в компании крыс, а она отправилась спать. Я встретилась с Орвиллем и рассказала, что Доминика пристает к тебе и что ты пропала.
Этот плюгавый уродец обо всем знает, он боится сопротивляться власти Доминики, но по его глазам я поняла, что ему ой как хочется, чтобы Доминика ушла из тюрьмы. Ее тут все ненавидят, даже собственный шеф.
Какая же Пиа молодец. Она не побоялась обратиться напрямую к директору Святой Берты, хотя ее могла постигнуть та же участь, что и Таню.
— Я постаралась убедить этого придурка, что ему нужно вмешаться. Сказала, что ты очень важная персона, что ты — шпионка и Доминика пытается приставать к тебе. Он отослал меня и заявил, что подумает. Я устроила в камере небольшой скандал, требовала, чтобы меня снова отвели к нему, но не получилось. Он думал, наверное, взвешивал все «за» и «против». А потом меня позвали, и ты лежала на этой кровати — окровавленная, синяя-синяя, похожая на покойницу. Потом ты внезапно открыла глаза и так посмотрела, что у меня аж мурашки по телу побежали. И тогда я поняла, что ты останешься в живых!
К Тане заявился и сам мсье Орвилль, директор Святой Берты. Он, облаченный в безукоризненный костюм, участливо заглянул ей в лицо и мило улыбнулся, как будто навещал в больнице племянницу, перенесшую операцию по удалению гланд.
— Госпожа Полесская, — сказал он. — Я сожалею, что с вами произошла такая дикая история. Я, увы, находился в полном неведении относительно того, чем занимается моя заместительница…
Ну да, так ему Таня и поверила. Орвилль прекрасно знал, чем занимается Доминика, просто счел за благо не вмешиваться, а оставить все, как есть. Теперь же, когда скандал нельзя было сдержать, он быстро
