поцеловала в ухо. Виктор Викторович зарделся.
— Ну не при посторонних же, — сказал посол, пытаясь отстранить жену.
— Извини меня, мой дорогой, — произнесла Алла. — Я вся на нервах, но ведь я стараюсь для тебя. Я не хочу, чтобы на меня указывали пальцем и говорили: вот та самая русская, у нее перхоть, растрескавшиеся губы и платье, купленное в комиссионке.
Переубедить Виктора Викторовича не составляло труда. Всего пара минут, и он согласился с женой.
— Татьяна, — недовольным голосом произнесла Алла. — Ты решила, что наденешь? Ради бога, не думай, что я позволю тебе появиться в джинсах или страшной юбчонке, которую ты так любишь. Живо к себе в комнату. И хотя бы для приличия немного косметики, у тебя скверная кожа, прыщи на лбу, возьми у меня тональный крем.
Таня не на шутку обиделась. Кожа у нее вовсе не скверная, наоборот, бархатистая, и в помине нет никаких прыщей. Алле доставляло удовольствие шпынять падчерицу, особенно при отце.
— Пожалуйста, Танюша, — сказал отец и виновато улыбнулся. — Выбери что-нибудь красивое, у тебя ведь есть.
— А если нет, то ты можешь остаться дома, — предложила Аллочка. — Почитаешь, расслабишься, так ведь, Витя?
На этот раз посол проявил недюжинную выдержку:
— Алла, Татьяна должна нас сопровождать. Она моя дочь, и великий князь пригласил тебя, Таню и меня. Так что это не обсуждается.
— Как скажешь, милый, — Алла закусила губу.
Ей явно не хотелось, чтобы падчерица присутствовала на великокняжеском приеме. Таня не раз ловила себя на мысли, что ситуация в их семье чем-то напоминает сказку «Золушка»: злобная мачеха, мягкотелый отец.
Однако, если посмотреть, Алла была не более чем взбалмошной и эгоистичной посредственностью, ее отец намеренно посвятил себя дипломатии, а сама Таня не чистила дни напролет картошку. Все не так уж плохо.
Таня перебирала платья, когда посольство огласил истошный вопль, похожий на крик раненого Тарзана и вой полицейской сирены. Разумеется, в который раз это была Аллочка.
— Вода в ванне ледяная! — орала госпожа посольша. — Виктор, горничная, эта мерзавка, напустила ледяную воду и специально добавила пены. Боже мой, что за издевательство надо мной!
Ее вопли перешли в рыдания, слишком громкие и оттренированные, чтобы быть подлинными.
Таня рассмеялась, представив, как мачеха со всего размаху погружается в мраморную ванну, заполненную ледяной водой. Настроение улучшилось.
Свой выбор Таня остановила на скромном черном платье. Она еще ни разу не присутствовала на подобных приемах. Когда-то ей пришлось, как и всем, кто заканчивает школу, быть на выпускном вечере. Но между выпускным вечером в элитной школе и приемом во дворце великого князя Бертранского лежала непреодолимая пропасть. Как-то в одном модном журнале Таня вычитала, что лучший способ поразить роскошью — одеться как можно более просто.
Когда Аллочка увидела Таню, то посинела от злости.
Еще бы, она сама истратила на торжественный наряд огромное количество времени и еще больше денег, довела себя и окружающих до белого каления, а тут девчонка, которая ничего не смыслит в жизни, выглядит просто сногсшибательно. Не может этого быть, просто не может!
Сама Аллочка облачилась в светло-голубое облегающее платье, которое выгодно подчеркивало ее совершенную фигуру. Жемчуга обвивали шею и запястья, на прическу ушло около трех часов.
— Таня, ты выглядишь супер, — сказал Игорь.
Аллочка бросила сердитый взгляд на помощника мужа. Почему никто не сделает ей комплимент?
— Дочка, ты прекрасна, — сказал Виктор Викторович.
Аллочка в сердцах швырнула расческу в зеркало.
— Нам пора, — заявила она. — Мы не можем опаздывать. Быстрее, Татьяна, ты слышишь, что я сказала?
Праздничное настроение было смазано. Неужели какая-то девчонка превзошла ее? Ну ничего, на приеме она еще покажет себя.
Лимузин, отполированный до нестерпимого блеска, ожидал их около входа. Аллочка в десятый раз прокрутила в голове фразы на французском, которые специально заучивала. У нее не было способностей к языкам, однако на приеме необходимо изъясняться или по-французски, или по-английски.
В тот день на улицах княжества было множество роскошных автомобилей. Все спешили на прием во дворец, поздравить вдовствующую княгиню с днем рождения.
Советский посол преподнес роскошный герб Бертрана, выполненный из уральских самоцветов.
Дворец был украшен разноцветными флагами. Среди них особо выделялся золотой крылатый лев на алом фоне — знамя династии Гримбургов, которая уже многие сотни лет безраздельно царила в средиземноморской монархии.
Лимузин замер около огромной, в десять или даже больше пролетов, лестницы, которая взлетала к дворцу, выстроенному в прихотливом стиле конца семнадцатого века. Таня поежилась. Везде фоторепортеры, сверкают вспышки, галдят журналисты. Такое событие не останется без внимания прессы и телевидения.
— Не волнуйся, — шепнул ей отец. — Я тоже немного волновался в первый раз, когда вручал князю верительные грамоты.
Аллочка изучала свое отражение в зеркале и нашла, что выглядит безупречно. Но лишний раз взглянуть на идеальную красоту не помешает.
Дверь лимузина услужливо распахнул одетый в красную с золотом ливрею дворецкий. Таня вспомнила фильмы про старину. Смешно, но в Бертране сохранились архаичные обычаи. Она вдруг подумала, что ей нравится роскошь. Конечно, они и так жили более чем обеспеченно, относились к элите советского общества, но великий князь, дворец, сияние драгоценностей — это нечто из иного мира.
— Не криви губы, — скомандовала, как всегда, в самый неподходящий момент Аллочка. — И держи спину прямо, ты меня поняла?
Защелкали вспышки, советскому послу, который появился в окружении двух прелестных спутниц, было уделено много внимания.
— Улыбайся, — прошипела Аллочка, лучезарно сияя. Она кокетливо помахала рукой журналистам, раздался гул восхищенных голосов.
— Алла, не переусердствуй, я не хочу, чтобы завтра все местные газеты вышли с твоим фото на развороте и подписью: «Жена советского посла поразила всех своей сексапильностью».
Алла вовсе не возражала против подобной публикации, но перечить мужу не решилась.
— Ты понравилась журналистам, — сказал Тане Виктор Викторович. — Я знаю эту братию. Но пойдемте, нам нельзя опаздывать.
Подкатил следующий лимузин, из которого показались новые гости, все внимание переключилось на них.
С бьющимся сердцем Татьяна поднималась вверх, к дворцу. На каждом пролете их встречали приветливые слуги: те, что располагались внизу, были облачены в хитоны древних греков, и с каждым пролетом эпохи сменяли одна другую — раннее Средневековье, блестящая роскошь Ренессанса, прихотливое рококо, пышный ампир.
— Князь Клод-Ноэль большой выдумщик, он обожает праздники, — пояснил Полесский. — Тратит все деньги на развлечения. Но нас это не касается.
Огромные зеркальные двери были распахнуты, и несмотря на то что часы пробили полдень, в старинных канделябрах оплывали свечи. Таню поразила необычайная роскошь. Везде сверкало золото.
— Господин Виктор Полесский, Чрезвычайный и Полномочный посол Союза Советских Социалистических Республик в Великом княжестве Бертранском, — провозгласил двухметрового роста дворецкий с пышными бакенбардами и ударил жезлом о паркетный пол. — С супругой и дочерью.
Они вошли в зал. Таня заметила, как притихли разговоры. Их изучают, они стали объектом
