одежды, промоченных библиотечных книг — и пустых пачек из-под сигарет. Окурки валялись везде, на рваном ковре, в кресле, около старого телевизора. На стене красовался ее собственный портрет, сделанный в ту пору, когда Маргарет была здорова, — обольстительная женщина.
Посетительница, заметив его, отвела взгляд.
— Ну что еще такое? — ворчливо произнесла Маргарет. — Да, я когда-то была такой, но это в прошлом. Все в прошлом. В прошлое нет дороги…
— Я — твое прошлое, — сказала изуродованная посетительница. — И могу стать твоим будущим, если пожелаешь. Скажи мне, Маргарет, что ты знаешь о Татьяне Полесской?
Доусон залилась кашлем и осела в кресле. Легкие выворачивались наизнанку, но она к этому привыкла. Смерть не за горами. А может, эта особа, похожая на монстра из фильма ужасов, и есть смерть?
За окнами смеркалось. Прокашлявшись и засопев, Маргарет схватила пачку. Пустая. Неужели в доме не осталось сигарет?
— Татьяна Полесская, — протянула Маргарет. — Ты что, красотка, из газеты? Или с телевидения? Не думаю, что там держат таких, как ты. Или таких, как я. Зачем тебе эта давняя история?
— Потому что у меня для тебя сюрприз. — Посетительница смела с небольшого столика грязные тарелки, стаканы, журналы и поставила на него свой чемоданчик. — Меня зовут Ариадна Смит-Палладье, я представляю интересы покойной Татьяны Полесской.
— Бедная девчонка, — вздохнула Маргарет и снова закашлялась. — Что с ней произошло? Кажется, умерла в Святой Берте?
— Ты хорошо осведомлена, — ответила мадам Смит-Палладье. — Да, Татьяна Полесская, которую невинно осудили и приговорили к тридцати годам заключения, скончалась семь лет назад от аппендицита.
— Всегда приятно слышать, что кто-то умер раньше тебя, — цинично заметила Маргарет. — Эй, миссис Смит-Палладье, у вас есть сигареты? Нет? Тогда подайте мне вон ту пачку!
Уродливая, как смертный грех, внешность странной ночной гостьи действовала на Маргарет угнетающе. Татьяна Полесская, сколько лет прошло с тех пор…
Много, очень много. Это дело было венцом ее карьеры, после этого все пошло прахом.
— Я не хочу говорить об этом, — сказала Маргарет. — И вообще, какого черта вам нужно от меня? Татьяну Полесскую осудили, я была всего лишь одним из обвинителей. Мне ничего не известно.
— Так ли? — сказало, ощерившись, страшилище в капюшоне. — Маргарет, Татьяна рассказывала мне многое. Ведь ты знаешь, что произошло с ней на самом деле. Она тебя не забыла и указала твое имя в своем завещании.
— Завещании, каком завещании? — встрепенулась Маргарет. Баллон скрипнул. Доусон с трудом выкарабкалась из кресла и подошла ближе к мадам Смит-Палладье. — О чем это вы, леди?
— В том самом, которое я составила, — ответила та. — Я ведь тоже провела срок в Святой Берте. Милое местечко, скажу я тебе. Ты там никогда не бывала? Жаль, Маргарет, ты многое упустила. Но у тебя еще есть шанс, поверь мне!
В ее голосе было столько отчаяния и горечи, что Маргарет Доусон попятилась. Что надо этой изуродованной даме, которая заявилась к ней? Она не хотела вспоминать Татьяну Полесскую, она вообще никого не хотела вспоминать из прежней жизни.
— Она тебя не забыла, — продолжала дама и раскрыла чемоданчик. — Она почему-то верила, бедная девочка, что ты на ее стороне. Я пыталась ее отговорить, но не смогла. И перед операцией она, словно чувствуя, что скоро умрет, составила завещание. Все ее имущество отходит тебе, Маргарет.
— Это, конечно, мило со стороны Татьяны, но что у нее было? — сказала философски Доусон. — Пара тюремных штанов? Мне жаль, что все так получилось, но ты сама сказала, что она умерла. Бедную девочку мне было действительно жаль, но у каждого своя судьба…
Я не могла ей помочь.
— Не забывай, Маргарет, у тебя тоже своя судьба, — глухой голос, как из подземелья, прервал ее. — Татьяна Полесская оставила тебе вот это.
Рука, обтянутая черной кожей, нырнула в чемоданчик и вытащила небольшую коробочку. Маргарет с алчным любопытством уставилась на нее. В таких обычно хранят драгоценности, когда-то и ей преподносили сверкающие камешки. Увы, все в прошлом, драгоценности давно проданы, а деньги пущены на лечение, которое не принесло результатов.
Мадам Смит-Палладье распахнула коробочку, и Маргарет охватил благоговейный трепет. Изумительное кольцо с крупным квадратным изумрудом в обрамлении крошечных бриллиантов. Маргарет даже подумать боялась, сколько оно стоит, если изумруд подлинный.
Какой он огромный…
— И она завещала это мне? — спросила срывающимся голосом Маргарет.
Если это так, то ее проблемы решены. У нее будут деньги на лечение. По крайней мере, она сможет умереть не в этом опротивевшем домишке, а на курорте, вспоминая былую жизнь. Изумруд завораживал ее, манил, сводил с ума. Она протянула к нему высохшую руку, но уродливая посетительница оказалась проворнее и захлопнула коробочку прежде, чем пожелтевшие от никотина пальцы Маргарет коснулись ее.
— Она оставила тебе это кольцо. Оно досталось ей в подарок от великого князя Бертранского, который однажды навестил ее в тюрьме. Этот изумруд не имеет цены, он принадлежал когда-то китайским императорам. Поверь мне, он стоит миллионы…
— Миллионы, — прошелестела вслед Маргарет. Какие чудные слова. И если этот Квазимодо в женской юбке, точнее, в плаще из бутика не врет, то кольцо принадлежит ей.
— Но с одним условием, — продолжала мадам Смит-Палладье. — Ты должна рассказать мне всю правду. Правду о том, как Татьяна оказалась в тюрьме. Иначе кольцо достанется одному русскому музею…
— Я все расскажу, — с готовностью произнесла Маргарет. — Какой, к черту, музей, это кольцо мое. А что, леди, оно на самом деле стоит миллионы?
— Как минимум два, — ответила Смит-Палладье. — Камень раритетный, таких в мире всего пять или шесть.
И один может достаться тебе.
Маргарет алчно посмотрела на огромный изумруд.
Она не сомневалась, что эта драгоценность стоит очень много. Изумруд — решение всех ее проблем. Она ни за что не упустит свой шанс, возможно, свой единственный шанс.
— Хорошо, — произнесла она, немного подумав, — что именно я должна рассказать?
Странная посетительница достала из чемоданчика диктофон, включила его и продолжила:
— Всю правду, и ничего кроме правды. Тебе ведь многое известно, Маргарет?
— Еще бы, — усмехнулась та и снова закашлялась. Проклятая болезнь, она никак не желает ее отпускать.
Доусон во все глаза смотрела на изумруд. Она и не предполагала, что бывают камни такого размера. Мадам Смит-Палладье — дар небес.
На улице слышались крики, завывания полицейской сирены, но Доусон не обращала на это ни малейшего внимания.
— Я знаю все, — сказала она. — Тим не учел одного: я пока что жива. Он вышвырнул меня на улицу, как кошку. Думает, наверное, что я уже умерла. Не тут-то было… Я не собираюсь сдаваться. Маргарет Доусон не из таких.
— Ближе к делу, — глухой голос перебил ее. — Ты говоришь, что тебе все известно. Татьяна хотела, чтобы правда стала достоянием гласности.
— Вы что, леди, опубликуете мои слова? — спросила Маргарет. — Впрочем, делайте все, что захотите. У меня нет доказательств, только память, которая осталась прежней. Да, я изменилась, превратилась в старуху, но я помню! И многие этого не учитывают. Я представляю угрозу!
Мадам Смит-Палладье закрыла коробочку с китайским изумрудом. Маргарет Доусон отвела от него глаза и сказала:
