рассматривать вопрос о второй реконструкции завода.
— А что у вас сейчас делает Фома Семенович? — спросил он. — Почивает на лаврах?
Так было всегда. Для Серго за каждым человеком стояла какая-нибудь проблема, узел связей, цепь новых задач. А в каждой цепи было свое звено, за которое следовало уцепиться, чтобы вытянуть, верней, помочь человеку вытянуть всю цепь.
На этот раз перед Фомой Семеновичем Демьянюком стояла важнейшая задача — безостановочный переход на новую модель, целая система новых практических мероприятий, которая была уже в действии. Первое время, что греха таить, вся эта система довольно часто давала перебои, и даже конвейер останавливался, но Лихачев и Демьянюк верили в нее.
Лихачев рассказал Серго об этом.
— Пожалуй, вам надо привлечь научных работников. Закрепить методы, — сказал Серго. — Это нужно и для других заводов. Во всяком случае, понадобится.
Проблема единения науки и производства не была еще решена в те годы. Между человеком науки и инженером-практиком все еще лежала если не пропасть, то, во всяком случае, основательная преграда, хотя процесс во всем мире требовал, чтобы ученые и практики объединили свои усилия. И Серго приветствовал приезд на завод работников Академии наук. Демьянюк стал накапливать материалы для специальной научной работы, читал лекции, писал статьи об опыте массово-поточного производства на заводе АМО.
— Что такое инженер? В чем его гордость? — спросил однажды Серго у Лихачева.
И пока Лихачев вдумывался в смысл этого вопроса, Серго отвечал себе:
— Инженер — это творец, вооруженный наукой, который овладевает силами природы, подчиняет их своему разуму, своей воле, ставит на службу своему народу.
Серго постоянно возвращался к этому вопросу, так как он считал необходимым четко определить прикладное направление науки, сделать законом выработку научной методики при решении практических задач сегодняшнего дня.
Глава тридцать первая
1
Осенью 1933 года директор завода Лихачев и секретарь парткома Тарасов были вызваны в Наркомтяжпром.
— Не сможет ли ваш завод, дорогие товарищи, выпускать легковую автомашину? — спросил Серго Орджоникидзе.
— Конечно, сможет, — сказал Лихачев не раздумывая.
Поднялся и Тарасов.
— Люди жаждут нового дела, товарищ Серго, — сказал он. — О них следует подумать в первую очередь.
В самом деле, за эти годы люди выросли, накопили технический и организационный опыт, им необходимо было проявить себя, попробовать в настоящем деле. Секретарь парткома хорошо понимал это.
Степан Никонович Тарасов был избран на пост секретаря парткома Московского автомобильного завода в 1932 году. Он сменил на этом посту Леонида Немцова, избранного председателем Московского горкома профсоюзов. С тех пор они работали с Лихачевым, что называется, «душа в душу», при полном взаимопонимании. которое радовало их обоих.
Если Лихачев работал с 14 лет в Питере на Путиловском заводе, то Степан Никонович Тарасов работал с 14 лет на Брянском заводе. Начал он с того, что «грел» заклепки, был молотобойцем, потом выучился, как это принято говорить, «на токаря». В партию вступил: в 1916 году. Был в Красной гвардии. Окончил двухгодичные курсы марксизма при ЦК ВКП(б).
Лихачев с первых же дней понял, что может опираться на Тарасова во всех случаях и без длинных объяснений на жгучую тему единоначалия.
Вот и на этот раз, едва Лихачев со свойственным ему темпераментом откликнулся на предложение Серго, Тарасов громко, с широкой, располагающей к себе улыбкой заявил, что коллектив завода АМО, конечно, безоговорочно согласится выпускать легковую машину.
Сергей Миронович Киров, который сидел и кресле у стола Серго, поднял на него глаза и рассмеялся.
— А то как же!.. Тяп-ляп — и готов корабль, — сказал он.
— Почему же «тяп-ляп»? — спросил сердито Тарасов.
— Разве мы не знаем? — сказал Киров. — Вы привыкли свои грузовики собирать так, что в них шестерни разговаривают. А легковая машина — это вам не крашеное корыто какое-нибудь. Тут нужна совсем другая культура.
Это прозвучало вызовом. Всем было известно, что Путиловский завод выпустил «на пробу» десять легковых автомашин и пригнал их в Москву. Инициатива принадлежала, таким образом, не москвичам, а ленинградцам. Признание этого факта было не слишком приятно Лихачеву и Тарасову, но они пожимали плечами, путиловцы вряд ли могли показать высокую культуру производства — Путиловский завод выпускал тракторы.
В большом кабинете за длинным столом, поставленным перпендикулярно к столу самого Серго, сидело не менее пятидесяти человек — цвет предприятий советского машиностроения.
Все ждали, чем кончится разговор с автозаводцами.
— Если нам это будет поручено, мы сделаем не хуже путиловцев, — сдвинул брови Лихачев.
Он был обижен неверием Кирова в силы автозаводцев и не смотрел в его сторону.
— Я вовсе не думаю, товарищ Лихачев, что вы сделаете хуже, — возразил Серго, — вовсе нет… Но, может быть, легче и проще будет построить новый завод вне Москвы. Вы знаете, товарищи, я не сторонник строительства гигантов в Москве. Ты, Лихачев, хорошенько продумай все это, подсчитай, посоветуйся е людьми, чтобы войти в правительство с обоснованными предложениями.
И, опустившись в кресло, он стал быстро писать что-то на большом листе бумаги.
Карандаш скрипел и крошился под нажимом его топкой смуглой руки. Все следили за ее движением.
— Товарищ Лихачев! А что, если перестроить ваш завод и выпускать не двадцать, а семьдесят тысяч грузовиков? — сказал Серго. — Учти, пожалуйста, что мы не с кондачка предлагаем, а много раз считали, пересчитывали, обдумывали и только теперь решили вас спросить.
— Почему нет?.. Сможем! — снова коротко ответил Лихачев.
— И это не все. Будете выпускать еще тысяч десять легковых!
— Возьмемся, товарищ Серго, — сказали одновременно Лихачев и Тарасов. И так это бодро и слитно было сказано, что все рассмеялись.
— Здорово это у вас получается, — сказал Серго. — Полное единство взглядов. А если не останавливая конвейер и не снижая темпов? — добавил он.
Лихачев и Тарасов не отступили.
— Сделаем! — сказали они.
Таким образом, Московский автозавод, который только что провел свою первую реконструкцию и не успел еще, что называется, снять леса, стоял теперь перед необходимостью нового строительства, новой реконструкции, да еще не останавливая конвейера и не снижая темпов.
Это обещало уже знакомые трудности, бессонные ночи пускового периода, напряжение всех сил и средств. Однако Лихачев и Тарасов с готовностью сказали «сделаем», ясно представляя себе такую же страстную готовность заводских коммунистов, молодежи, инженеров, техников, рабочих-ударников.
