ступеньки, где из стены торчат острые камни, где поворачивает лаз. Внезапно пол резко пошел вниз, они почти скатились на маленькую площадку и увидели, что где-то впереди пробивается тусклый свет, вселивший в беглецов надежду, что там может быть отверстие. Подойдя ближе и убедившись, что это и есть выход, правда основательно заросший колючими кустами, Конан раздвинул жесткие ветки и выглянул наружу. Никого. Кругом тишина. Неяркий свет утренней зари освещал овраг, куда горожане сбрасывали мусор. Спустившись по склону, Конан и карлик двинулись вперед, с хрустом давя черепки и увязая в отбросах.
Как раз к оврагу выходили задняя стена и крепкий забор небольшого дома. За стеной слышалось тихое ржание и нетерпеливое постукивание конских копыт.
Конан и карлик, не сговариваясь, поднялись по откосу и осторожно выглянули из-за стены.
— Вот это удача, клянусь Кромом! — Конан толкнул карлика локтем в бок, они переглянулись, без слов понимая друг друга.
Во дворе у коновязи стояли два оседланных коня. Как видно, их хозяевам предстоял долгий путь — к седлам были приторочены большие кожаные фляги с водой, мешки со снедью, шерстяные одеяла. Хозяева могли появиться в любой момент — свежее и прохладное раннее утро — лучшее время для начала пути.
— Я открою ворота, а ты бери лошадей,— сказал карлик.
Конан кивнул, и они легкими тенями перемахнули через стену и спрыгнули во двор. Лошади испуганно зафыркали, но Конан уже стоял рядом, поглаживая их по мордам, заглядывая в глаза, шепча что-то, понятное только ему и лошадям. Это был его дар — умение разговаривать с лошадьми. Он и сам не знал, как это у него получается, но любая лошадь тут же чувствовала в нем хозяина и сразу покорялась.
Карлик тем временем отодвинул засов и неслышно распахнул ворота. Конан отвязал лошадей и медленно повел их на улицу. Казалось, они шли по воздуху — ни один камешек не покатился из-под копыт, ни одна уздечка не звякнула. Отойдя от ворот подальше, Конан и его случайный попутчик вскочили на лошадей и помчались по дороге, ведущей на север, в сторону Кезанкийских гор.
Замора со своим жарким, засушливым климатом давно бы превратилась в мертвую пустыню, если бы не многочисленные речки и ручьи, текущие с гор, обступавших ее с двух сторон, не питали своей живительной влагой жаждущие земли долины. Поэтому голые, каменистые участки, растрескавшиеся от зноя, неожиданно сменялись зелеными пастбищами и рощицами невысоких деревьев. Там, где земля орошалась речками и ручьями, она в изобилии одаривал людей своими плодами. Заросли орешника, всевозможные ягодные кустарники, плодоносящие деревья и сочные пастбища окружали поселения заморийцев.
Кое-где на холмах росли огромные деревья, настоящие великаны. Видные издалека, они манили густолиственной кроной и прохладной тенью. Под таким вот деревом и отдыхали Конан и его спутник. Лошади, освобожденные от поклажи, пощипывали траву, тихонько позвякивая удилами.
— Теперь мне нельзя показываться в Шадизаре, пока все не уляжется, — сказал Конан. — Так что давай рассказывай про свою историю.
Киммериец лежал на траве, дожевывая лепешку, глядя вверх на причудливое сплетение веток, в которых пересвистывались птицы. Он не заметил, каким странным, тяжелым взглядом посмотрел на него Зурр-аль-Асар, как маска прямодушия сменилась коварной улыбкой, исказившей его лицо. Но тут же, как облако, меняющее на глазах свои очертания, лицо его вновь обрело прежнее выражение, глаза опять смотрели спокойно и дружески.
— Знай, Конан, что я — единственный, кому известна тайна сокровищ монастыря Шрипур-Аим. Этот монастырь находится в Кезанкийских горах. Ему уже не одна тысяча лет, он хранит страшные тайны неведомых божеств и несметные богатства. Монахи оставляли у себя всякого, кто приближался к монастырю, поэтому дороги туда не знает никто. Только я. Мне удалось бежать, и я стал свидетелем гибели монастыря и всех его монахов. Я — искусный охотник, и монахи посылали меня добывать дичь. Они думали, что я никуда не сбегу, ведь они опаивали всех пленников дурманящим соком ситтха и после этого уверяли несчастных, что те всю жизнь живут в монастыре и что другого мира не существует. Но я-то знаю ситтх! Его запах ни с чем не спутаешь. Я вылил питье на землю и притворился, что и в самом деле все забыл. Делал, что мне приказывали коварные отшельники, и осматривался вокруг. Монахи не таились от пленников, поскольку они были послушны и безопасны, как овцы. И вот я решил бежать. Спрятал в камнях неподалеку флягу с водой и вяленое мясо и стал ждать своего часа. Когда меня послали на охоту, я отошел от монастыря, а потом потихоньку вернулся за своими припасами. И вдруг началось такое, от чего волосы мои встали дыбом, во рту пересохло, руки и ноги онемели.
Из огромного колодца перед главной пещерой, возле которого монахи совершали жертвоприношения, вдруг забил фонтан огня, полетели вверх камни, поползла через край смрадная черная пена. Над огнем и пеной поднялись две ослепительно красные змеиные головы, а затем на землю через колодезный сруб заскользили их безобразно-толстые огненные тела. Открытые пасти тварей зияли чернотой, глаза излучали нестерпимый белый свет. Монахи, стоявшие рядом, тут же превратились в угли, остальные бросились в пещеры.
Удавы стали медленно заползать в пещеры — а они расположены там в несколько ярусов,— и скоро последний крик замер наверху. Повисла зловещая тишина. Только трещали горящие кусты вокруг колодца. Почувствовав, что руки и ноги мои могут шевелиться, я схватил свои припасы и на четвереньках пополз прочь от проклятого места. Как я добрался до города — долго рассказывать. Но окрестности монастыря я изучил хорошо и дорогу найду легко. Мне нужен товарищ, чтобы добыть сокровища. Ведь победить удавов можно только вдвоем. Они погибнут, если отрубить им головы одновременно. Мне кажется, ты — именно тот, кому, как и мне, это по силам.
Багровое вечернее солнце скрылось за холмами, и почти сразу же стемнело. Дневная жара сменилась приятной прохладой, но Конан и его спутник знали, что к утру станет холодно и выпадет ледяная роса. Завернувшись поплотнее в одеяла, доставшиеся им вместе с лошадьми, и положив рядом мечи, Конан и Зурр-аль-Асар уснули.
Конан проснулся внезапно, полагая, что уже утро. Но темнота и мертвая тишина говорили, что до рассвета еще далеко. Привыкнув доверять своим чувствам и ощущениям, он прислушался, стараясь понять причину беспокойства. Так и есть — вот он, этот звук, похожий на скрип, доносящийся откуда-то сверху, из ветвей дерева. Как будто кто-то хрипло жалуется, постанывая от боли.
Пристально всмотревшись, Конан различил на одной из нижних ветвей крупную птицу. Она беспокойно переступала лапами, помахивала крыльями и издавала эти жалобные, напоминающие легкий скрежет звуки. Немного погодя птица замолчала, неслышно скользнула вниз, расправила крылья и улетела.
— Тьфу ты, да это ворон! Никогда не думал, что он может так скрипеть.
Конан глянул на карлика, но тот спал как убитый.
— Тоже мне, охотник, такого любой зверь во сне задерет. Посмотрим, однако, каков он будет в деле.
Подвинув поближе меч, Конан прислонился к стволу, закутался в одеяло и задремал.
Утро еще только разгоралось на востоке неярким светом зари, а путники уже были на ногах, приторачивая к седлам фляги и одеяла. Отдохнувшие кони пританцовывали на месте, словно изъявляя желание скорее помчаться вперед. Всадники разделяли их нетерпение. И вот уже пыль клубится из-под копыт, необъятная даль зовет и манит, прошлого не существует, есть только этот миг бешеной скачки!
Дорога, еще недавно окаймленная кустарниками, запетляла вдруг вдоль русла давно пересохшей реки. Деревья, когда-то густо зеленевшие, стыдливо прикрывали свои голые стволы редкими засохшими ветвями, напоминая, что все в жизни меняется, все имеет начало и конец. Жара давала о себе знать, лошади уже не рвались вперед, как утром, и путники ехали шагом, негромко переговариваясь.
Зурр-аль-Асар был лишь чуть постарше Конана, но тоже успел повидать всякого и много где побывал. Рассказы о разных городах, о всевозможных приключениях и стычках сыпались из него как из рога изобилия. Конану не хотелось отставать, и он тоже вспомнил кое-какие из своих похождений. Они провели в разговорах целый день, но киммериец так и не понял, откуда его спутник родом и какая нелегкая занесла его
