благодарить?
— Граф, я — французский колонист, испытал в жизни немало, и поэтому всегда сочувствую ближнему. Зовут меня Фанфаро.
В эту минуту подбежал Кукушка, а с ним и прочие спутники графа. Зуав, обратившись к -смельчаку, произнес:
— Эти мерзавцы убрались, чему я очень рад. К слову сказать, в жизни не видел я такой шутки, как ваш фокус с башней. Может быть, сударь, вы — переодетая обезьяна?
Фанфаро засмеялся.
— Каждому свое,— ответил он, — прежде я был канатным плясуном.
К графу подошла Клари.
— Как я рада, граф,— сказала она мягко,— что мы подоспели вовремя.
— Вы, миледи? Каким чудом явились вы сюда? Мне кажется, что все это я вижу во сне!
Клари вспыхнула.
— Я решилась последовать за вами,— ответила она.— Но слишком понадеялась на свои силы и своих проводников. Они нас покинули, и мы заблудились. Положение наше казалось безвыходным, и я опасалась, что нам не удастся… спасти вашего сына, но, к счастью, мы наткнулись на колонию господина Фанфаро… Когда он услыхал ваше имя, то вскочил как ужаленный, и поклялся спасти вас. Ему одному принадлежит вся честь и слава…
— Теперь дело не в том,— перебила ее госпожа Караман.— Слава Богу, цель достигнута, и мы можем вернуться домой.
— Матушка, и вы здесь? — восторженно воскликнул зуав, целуя руку гувернантки.
Г-жа Караман засмеялась и отдернула. руку.
— Будьте поскромнее,— сказала она,— мы здесь не одни!
— И всем этим опасностям и приключениям вы подвергались из-за меня, граф? — сказал со слезами в голосе Альбер.
Растроганный граф взглянул на молодого человека: да, это был он, сын Мерседес, той женщины, которую когда-то так страстно любил Эдмон Дантес…
— Слава Богу, я нашел вас! — сказал он, с чувством обнимая офицера.
— Боже мой, как обрадуется моя матушка,— произнес Альбер и затем прибавил: — Позвольте мне, граф, представить вам человека, которому я тоже обязан жизнью.
Гратилье вышел вперед и поклонился.
— Простите меня, граф, за некоторую небрежность и неполноту моего костюма, растерянного частью по дороге. Мое имя Гратилье.
Оказалось, что журналист и Альбер свалились не в пропасть, а в глубокую рытвину, заполненную водой, из которой, промокнув до костей, благополучно выбрались и отправились дальше. Случай столкнул их с мисс Эллис и ее спутниками.
— Позвольте,— спросил удивленный граф,— вы, кажется, приятель господина Бошана?
— Да, и вместе с тем корреспондент его газеты.
— Господин Бошан просил меня при случае помочь вам… Вышло как раз наоборот.
Он побледнел и зашатался.
— Вы ранены, граф? — вскричал озабоченный Альбер.
— Не стоит обращать внимания на такие пустяки,— ответил Монте-Кристо.
Г-жа Караман заботливо перевязала ему рану на лбу и поднесла к губам фляжку с коньяком.
— Где Жакопо? — спросил граф.
Зуав грустно склонил голову.
— Жакопо убит,— прошептал он.— Мне кажется, бедняга сам искал смерти. Он умер с улыбкой на устах и со словами: «Я иду, Мануэлита!».
— Бедный Жакопо! — прошептал граф,— мне жаль тебя… Сперо, дитя мое, что с тобой?
Мальчик, крепившийся до сих пор, наконец не выдержал — у него закружилась голова, и он без чувств упал на руки г-же Караман.
— Не беспокойтесь, граф, предоставьте мне заботу о ребенке: я умею ухаживать за больными.
— Молодому графу прежде всего надо отдохнуть,— вмешался Фанфаро.— Не пора ли нам, наконец, вернуться домой?
Граф с благодарностью согласился на это предложение и вместе с зуавом и Альбером направился к тому месту, где лежал Жакопо. Но вдруг остановился и закричал:
— Боже мой, что сталось с Медже?
— Медже? — спросил удивленный Альбер. — А разве она была здесь?
— Да, она довела нас до Уарглы,— поспешно ответил граф,— и затем… но, праведный Боже, вот она!
Возле трупа корсиканца лежала девушка… Аравийка руками обняла голову Жакопо… из груди ее торчала рукоятка кинжала.
Альбер склонился над умирающей.
— Дорогая моя Медже! — вскричал он вне себя.— Взгляни же на меня: это я, твой миленький папочка!
Монте-Кристо тоже склонился над девушкой и осмотрел ее рану.
— Она умрет,— сказал он затем глухим голосом,— кинжал пробил сердце… Спасти ее невозможно, но я могу на минуту привести ее в сознание.
Он поднес ко рту Медже флакон, заключавший в себе универсальное лекарство, переданное графу аббатом Фариа.
По телу Медже пробежала дрожь, девушка медленно открыла глаза, узнала Альбера и слабо улыбнулась.
— Миленький папочка,— восторженно прошептала она, гладя Альбера по руке.
Затем глаза ее закрылись. Медже умерла.
Рыдая, преклонил колени капитан, а Монте-Кристо прошептал сквозь зубы:
— И я — виновник ее смерти!
Кроме Жакопо и Медже погибли еще два спутника графа; тела немедленно были погребены, и затем все направились к французской колонии.
43. Сообщения
Караван двигался в следующем порядке: впереди ехали граф, Альбер и Фанфаро, за ними — Клари, г-жа Караман, Гратилье и Кукушка, а уж потом — остальные спутники графа и мисс Эллис. Гувернантка ехала на верблюде, держа на коленях заснувшего Сперо.
Зуав весело болтал, и г-жа Караман напоминала ему уже не раз, что он может разбудить ребенка.
— Да что это в самом деле, матушка,— сказал, наконец, задетый за живое, зуав,— неужели я могу потревожить сына моего командира? Пусть себе спит спокойно — я в жизни своей не встречал такого храброго и энергичного мальчика. Недаром он — сын Монте-Кристо!
— А, так и вы восторгаетесь графом? — с довольным видом спросила гувернантка.
— Я обожаю его, сударыня.
— Значит, не вы один,— сказала г-жа Караман, взглянув на свою питомицу, которая в эту минуту несколько выехала вперед.
— Понимаю,— ответил зуав,— а теперь скажите мне, какими судьбами попали в Африку вы?
— Очень просто — по желанию миледи.
— В самом деле? Ах, как жаль. А я-то уж думал…
— Что такое?
