— Что это вы из-за меня поехали.
— Дурак!
— Очень может быть, но теперь убедительно прошу вас — расскажите мне подробно, как вы попали сюда, в Уарглу, да еще с двумя слугами?
— И сама до сих пор не понимаю. С нами была целая шайка американцев, один из них съел первого мужа своей жены. Нечего сказать, в хорошей мы очутились компании!
— Должно быть, человек с большим аппетитом! Так из-за этого людоеда вы попали в Африку, в Алжир!
— Какой вздор! Мы просто ехали за графом.
— Тем лучше, значит, вы в него влюблены.
— Молчите, пожалуйста! Влюбляться — мне, в мои-то годы?
— Понимаю! Тут замешана мисс Клари, которая…
— Ни слова более! — строго перебила его гувернантка.— Мы следовали за графом, желая помочь ему в поисках капитана Жолиетта. Мы знакомы с его матерью, сеньорой Мерседес, вот и все.
— В самом деле? Очень рад. Так как же насчет американцев?
— Повесить всех их мало! Начальник этих негодяев, тот самый, что съел индейца, а потом женился на его вдове…
— Да вы не шутите? Вот так аппетит!
— Бартон, капитан «Крокодила»…
— Позвольте, да разве на крокодилах ездят?
— Не перебивайте меня, иначе я замолчу.
— Продолжайте, пожалуйста, я нем как рыба. Итак, этот Бартон был капитаном «Крокодила»?
— Да. Чего только он не наобещал нам. По его словам, «Крокодил» как стрела полетит по Средиземному морю и сразу обгонит яхту «Зимородок».
— И что же вышло?
— Вышло как раз наоборот: «Крокодил» едва двигался. Когда мы прибыли в Бон, оказалось, что «Зимородка» и след простыл, а граф уже двинулся в пустыню.
— Совершенно верно, мы собрались живо.
— Я предложила Клари вернуться домой, да разве ее уговоришь! Миледи предложила капитану, его жене и матросам отправиться вместе с нами в пустыню, и вот началась закупка и наем лошадей, верблюдов и арабов — одним словом, всяких скотов…
Зуав громко расхохотался.
— Закупив все необходимое,— продолжала гувернантка,— мы отправились в дорогу: Бартон, его жена и матросы, более походившие на каторжников, уверяли, что знают Африку как свои пять пальцев. Сначала мы ехали благополучно, но на четвертый день г-жа Бартон начала придираться к своему супругу… Эта дура его приревновала!
— К кому?
— Ко мне и Клари. Совсем глупо!
— Может быть, еще раньше капитан давал повод ревновать,— тихо заметил Кукушка.
— Совсем не то! Они были заодно. Итак, г-жа Бартон кричит, как будто ее режут, а затем хватает ружье…
— Ружье?
— И прикладом бьет мужа по голове!
— Это не женщина, а какой-то дьявол!
— Совершенно верно. Бартон хватает железную палку и обороняется…
— Это в порядке вещей,— сказал зуав.
— Так как железо тверже дерева, то г-жа Бартон сдалась. Она завыла как собака и, вскочив на лошадь, ускакала.
— Капитан остался не в убытке, не всякому удается так быстро избавиться от жены.
— Как вы любезны!
— Позвольте, я не говорю вообще… Итак, г-жа Бартон ускакала?
— Да. Лишь только она исчезла из виду, как капитан опомнился. Он тоже вскочил на лошадь и поскакал за ней, за ним последовали все матросы, а затем уехали и арабы с верблюдами, провизией и багажом. Мы поняли тогда, что вся эта комедия была разыграна по заранее обдуманному плану.
— Гнусный народ! — пробормотал Кукушка.
— И вот,— продолжала гувернантка,— мы остались одни в пустыне, на этот раз даже Клари упала духом. Мне было ее жаль, и я молчала. К счастью, при нас остались наши слуги — англичане, и мы смело отправились в дорогу. У нас еще была провизия, но этого запаса хватило ненадолго… Нам пришлось испытать голод и жажду. На второй день мы наткнулись на оазис, где встретили, к счастью, двух охотников. Один из них был Фанфаро, которого вы уже видели. Спутником его был длинный, худощавый и странный на вид человек. Клари заговорила с ними: они оказались французскими колонистами, и их мыза находилась вблизи оазиса Метлили.
— Какое счастье!
— Большое счастье! Фанфаро привел нас на мызу, где нас встретила его жена, премилая особа. Между нами будет сказано, я не верю, что Фанфаро был прежде акробатом — по всем манерам и приемам он выглядит настоящим аристократом… Это второй граф Монте-Кристо.
— Вы заходите слишком далеко.
— Нисколько. Я физиономистка и уверена, что в прошлом этого человека скрывается целый роман. Итак, на мызе мы отдохнули, и когда Клари сообщила колонистам о цели нашего прибытия и упомянула о графе Монте-Кристо, Фанфаро очень разволновался. Он знал, что в подземельях Уарглы томятся французы, и, недолго думая, предложил мобилизовать своих людей для их освобождения. Клари последовала за ним, а я — за ней. Слава Богу, что все обошлось благополучно и без вреда для моей милой шалуньи…
Сперо открыл глаза, но сознание не возвращалось к нему, и он не узнавал отца. Тревожно глядел на него граф: неужели его сын умрет?
Фанфаро, насколько это было возможно, утешал и развлекал графа, Гувернантка была права: он действительно выглядел аристократом, несмотря на свой более чем скромный костюм, состоящий из белой блузы, панталон в обтяжку и кожаных штиблет.
Монте-Кристо внимательно приглядывался к колонисту. Он был уверен, что Фанфаро скрывает какую-то тайну и загнан в пустыню судьбой-мачехой.
Альбер и Клари оживленно беседовали, капитан узнал, что молодая девушка дружна с его матерью и сразу почувствовал к ней симпатию.
Наконец, показались пальмы оазиса, граф вздохнул свободней: теперь Сперо отдохнет и скоро поправится. Навстречу путникам вышла молодая женщина с ребенком и какая-то странная фигура, скакавшая, прыгавшая, очень похожая ужимками на лягушку.
— Кто это такой? — спросил удивленный граф.
— Это Бобишель.
— Бобишель?
— Да, он прежде был клоуном, как и я был акробатом. У него точно совсем нет в теле костей, и роль лягушки он исполняет превосходно.
В эту минуту Бобишель заметил подходивший караван, вскрикнул от радости и колесом покатился навстречу.
— Наконец-то вы вернулись, хозяин! — весело заговорил он. — Слава Богу! Эй, Перепелочка! Медное жерло! Идите сюда! Он вернулся!
Из дома вышли женщина и великан-мужчина. Фанфаро соскочил с лошади и обнял жену и ребенка.
— Церемония взаимного представления последует потом,— сказал он,— сейчас нужно позаботиться о мальчике. Ирена, скорее уложи ребенка в постель. Это сокровище, и я вверяю его тебе.
С помощью зуава гувернантка сошла с верблюда и внесла мальчика в дом. За ней последовали все остальные. Монте-Кристо осмотрел больного и вздохнул свободнее.
