– Погоди, Владимир, тише, – попросил старец, подняв палец вверх.
Арсений был чем-то озабочен, я сел на стул, чтобы не создавать шумов.
– Слышишь? – таинственно произнес Арсений.
– Что?
– Птица Божия говорит нам что-то, весть принесла.
Я посмотрел на лицо старика, оно было серьезным и, судя по его выражению, о шутке не могло быть и речи. Пожав плечами, я сказал:
– Что она говорит?
Как только я стал вслушиваться в сорочий гомон, она улетела.
Арсений взял свой посох, встал и сказал:
– А ну-ка, пойдем.
– Куда, дедушка, идти-то, дождь на улице. Скользко. Что случилось?
Арсений решительно направился к выходу. Ассоль подняла голову и насторожилась, так как ей передалось возникшее волнение.
– Пойдем, Владимир, пойдем, мил человек. Я сам толком не знаю, но идти нам нужно. Не медли.
Я подчинился намерениям старика идти неизвестно куда под проливным дождем. Взял старый зонт, потом надел сапоги, а Арсений все торопил:
– Поспешай, Владимир, поспешай, а то не успеем.
– Да куда не успеем? – вырвалось у меня недоумение от странного поведения старца.
– Да ты не гневайся, мил человек, так надо, – сказал старик с извинением в голосе.
Я держал Арсения под руку крепко, мы спускались вниз к автотрассе. Два раза падали, испачкались, а Арсений приговаривал:
– Это ничего-ничего, мелочи, да и только.
Наконец мы спустились к железнодорожной насыпи.
– Куда теперь? – – спросил я и, посмотрев на белые зрачки старика, устыдился своего раздражения относительно причуд этого немощного человека.
– Сейчас, сейчас, – говорил старик, прислушиваясь к чему-то.
– Что там шумит? – спросил он, указывая своей палкой в сторону реки, которая проходила в низине в ста метрах от железной дороги.
– Река. С неба вон как хлещет, вот река и переполняется, а летом в ней воды по колено…
Арсений не дал мне досказать:
– Да! Пойдем к реке. Именно к реке нужно идти.
– Да что же мы будем там делать? – вновь не удержался я.
Арсений промолчал, терпеливо перенося мои вопросы. Наконец мы подошли к реке, в то место, где обычно ловим рыбу, почти под мостом, по которому ходят машины. Мы уже изрядно намокли, зонт не спасал, потому что ветер задувал дождевые капли под зонт.
Реку было не узнать, ее мутные воды быстро неслись. Поверхность исколота дождем.
– Пришли, дедушка, – сказал я громко, стараясь перекричать шум реки.
– Смотри, сынок, что там, – прокричал Арсений.
– Где?
– Посмотри, там в реке должно что-то быть! – Да что быть? – я представил, что со стороны, если бы кто увидел нас в ту минуту, мы могли показаться, мягко выражаясь, не в своем уме.
– Не знаю что, Владимир, посмотри внимательней. Говори, что видишь.
– Да ничего там нет, вода, ветки, пена, – кричали мы друг другу на ухо.
– Должно что-то быть, Владимир, – взмолился старик. – Не упускай никакую мелочь, все, что видишь, говори мне.
Я пожал плечами и стал рассматривать. Около берега в круговороте вращался кусочек тетрадной бумаги.
– Ну, вот, бумажка какая-то к берегу прибилась
– Бумажка? – переспросил Арсений.
– Бумажный кораблик. Только размокший. Ребенок какой-то сделал, да и пустил.
– Кораблик! Именно кораблик! Бери его.
Я нехотя стал вылавливать в холодной воде бумажку.
– Вот она, у меня в руках.
Разверни его, только постарайся не порвать.
