Стихотворения

Алябьевой

Вам красота, чтобы блеснуть,[233]
Дана;
В глазах душа, чтоб обмануть,
Видна!..
Но звал ли вас хоть кто- нибудь:
Она?

Л. Нарышкиной

Всем жалко вас: вы так устали! [234]
Вы не хотели танцевать —
И целый вечер танцевали!
Как, наконец, не перестать?..

Но если б все ценить умели
Ваш ум, любезность ваших слов,
Клянусь бессмертием богов —
Тогда б мазурки опустели.

Толстой

Недаром она, недаром[235]
С отставным гусаром.

Бартеньевой

Скажи мне: где переняла[236]
Ты обольстительные звуки
И как соединить могла
Отзывы радости и муки?
Премудрой мыслию вникал
Я в песни ада, в песни рая,
Но что ж? – нигде я не слыхал
Того, что слышал от тебя я!

Мартыновой

Когда поспорить вам придется, [237]
Не спорьте никогда о том,
Что невозможно быть с умом
Тому, кто в этом признается;

Додо

Кто с вами раз поговорил,[238]
Тот с вами вечно спорить будет,
Что ум ваш вечно не забудет
И что другое все забыл!
Умеешь ты сердца тревожить,
Толпу очей остановить,
Улыбкой гордой уничтожить,
Улыбкой нежной оживить;
Умеешь ты польстить случайно
С холодной важностью лица
И умника унизить тайно,
Взяв пылко сторону глупца!
Как в Талисмане стих небрежный,
Как над пучиною мятежной
Свободный парус челнока,
Ты беззаботна и легка.
Тебя не понял север хладный;
В наш круг ты брошена судьбой,
Как божество страны чужой,
Как в день печали миг отрадный!

Вашилову

Вы старшина собранья, верно, [239]
Так я прошу вас объявить,
Могу ль я здесь нелицемерно
В глаза всем правду говорить?
Авось, авось займет нас делом
Иль хоть забавит новый год,
Когда один в собранье целом
Ему навстречу не солжет;
Итак, я вас не поздравляю;
Что год сей даст вам – знает бог.
Зато минувший, уверяю,
Отмстил за вас как только мог!

Кропоткиной

Я оклеветан перед вами;[240]
Как оправдаться я могу?
Ужели клятвами, словами?
Но как же! – я сегодня лгу!..

Щербатовой

Поверю ль я, чтоб вы хотели[241]
Покинуть общество Москвы,
Когда от самой колыбели
Ее кумиром были вы?
Что даст вам скучный брег Невы:
Ужель там больше веселятся,
Ужели балов больше там?
Нет, как мудрец, скажу я вам:
Гораздо лучше оставаться.

Булгакову

На вздор и шалости ты хват[242]
И мастер на безделки.
И, шутовской надев наряд,
Ты был в своей тарелке;
За службу долгую и труд
Авось наместо класса
Тебе, мой друг, по смерть дадут
Чин и мундир паяса.

Сабуровой

Как? вы поэта огорчили[243]
И не наказаны потом?
Три года ровно вы шутили
Его любовью и умом?
Нет! вы не поняли поэта,
Его души печальный сон;
Вы небом созданы для света,
Но не для вас был создан он!..

Уваровой

Вы мне однажды говорили,[244]
Что не привыкли в свете жить:
Не спорю в этом; но не вы ли
Себя заставили любить?
Все, что привычкою другие
Приобретают – вы душой;
И что у них слова пустые —
То не обман у вас одной!

Вы не знавали князь Петра…

Вы не знавали князь Петра;[245]
Танцует, пишет он порою,
От ног его и от пера
Московским дурам нет покою;
Ему устать бы уж пора,
Ногами – но не головою.

<Н. Н. Арсеньеву>

Дай бог, чтоб ты не соблазнялся [246]
Приманкой сладкой бытия,
Чтоб дух твой в небо не умчался,
Чтоб не иссякла плоть твоя;
Пусть покровительство судьбины
Повсюду будет над тобой,
Чтоб ум твой не вскружили вины
И взор красавицы младой;
Ланиты и вино нередко
Фальшивой краскою блестят;
Вино поддельное, кокетка
Для головы и сердца – яд!

<Эпиграмма на Н. Кукольника>

В Большом театре я сидел,[247]
Давали Скопина: я слушал и смотрел.
Когда же занавес при плесках опустился,
Тогда сказал знакомый мне один:
«Что, братец! жаль! – вот умер и Скопин!..
Ну, право, лучше б не родился».

<Эпиграмма на Ф. Булгарина, I>

Россию продает Фадей[248]
Не в первый раз, как вам известно,
Пожалуй, он продаст жену, детей
И мир земной и рай небесный,
Он совесть продал бы за сходную цену,
Да жаль, заложена в казну.

<Эпиграмма на Ф. Булгарина, II>

Россию продает Фадей
И уж не в первый раз, злодей.

Се Маккавей-водопийца кудрявые речи раскинул как сети…

Се Маккавей-водопийца кудрявые речи раскинул как сети,[249]
Злой сердцелов! ожидает добычи, рекая в пустыне,
Сухосплетенные мышцы расправил и, корпии
Вынув клоком из чутких ушей, уловить замышляет
Слово обидное, грозно вращая зелено-сереющим оком,
Зубом верхним о нижний, как уголь черный, щелкая.
Остаться без носу – наш Маккавей боялся,
Приехал на воды – и с носом он остался.

<А. Петрову>