срезал половину древка, как тонкую тростинку. Острие описало в воздухе дугу, и пришелец не успел перехватить обрубок, чтобы парировать второй удар короля; оточенная полоса стали со свистом врезалась ему в шею, и голова, нелепо кувыркаясь, взлетела в воздух.
Обезглавленное тело слегка покачнулось от удара, но и только; ни капли крови не вытекло из перерубленных вен и артерий. Затем труп опустился на колени и стал слепо шарить вокруг в поисках утерянной головы, которая откатилась далеко от места схватки. Это было так неожиданно, что Конан на мгновение отпрянул. Однако подобная чертовщина была не в диковинку для короля Аквилонии — во время своих странствий, полных приключений, он навидался всякого. С ожившими мертвецами надо обращаться. Ухватив страшного гостя за тунику, он швырнул его в сеть.
— Свяжите его! — рявкнул король. — Да побыстрее, недоумки!
Грозный окрик вывел людей из оцепенения. Хотя лица солдат побелели от страха, ослушаться приказа не посмел никто; они скопом навалились на внушающего ужас врага, подбадривая друг друга криками. Обезглавленное тело пришельца туго запеленали в сеть, но оно безостановочно извивалось в путах, стремясь вырваться на свободу.
Конан подбежал к неподвижно лежащей королеве.
Девушка-прислужница стояла на коленях перед Зенобией, закрыв лицо ладонями; плечи ее тряслись. Король опустился на колени рядом с ней и прижался ухом к груди жены. Когда он поднял голову, лицо его было искажено гримасой отчаяния.
Верный Паллантид осторожно приблизился к королю.
— Государь, что с королевой? — тихо спросил он.
— Она мертва, Паллантид, — глухо ответил Конан, поднимая сжатые кулаки над головой. — Мертва! — прорычал он со стоном, тяжело поднимаясь с пола.
— Унесите королеву в ее покои… — начал было он, но сам себя прервал. — Нет. Я сам!
Он бережно поднял тело Зенобии, прижав к могучей груди и со своей печальной ношей направился к дверям опочивальни. Девушка последовала за ним, не переставая плакать.
— Ваше величество, — окликнул киммерийца командир Черных Драконов, — а что делать с этим? — Паллантид мотнул головой в сторону кокона из сети, извивающегося в ногах у солдат.
Конан хмуро взглянул на него — в синих глазах короля бушевало холодное пламя.
— Подождите. Я сейчас вернусь, — сказал он.
Не в силах выдержать взгляда короля, Паллантид склонился в поклоне и не разгибал спины, пока дверь не скрыла за собой государя.
Конан бережно уложил тело Зенобию на ложе. Пальцы его, огрубевшие от меча, коснулись вороных прядей. Волосы разметались по пышным подушкам, обрамляя белое, как мел, лицо.
— Позови остальных, — приказал Конан служанке. Оденьте и приберите его.
Девушка бросилась выполнять приказание. Когда она вернулась, короля в покоях уже не было.
Солдаты столпились вокруг безголового, с суеверным ужасом наблюдая за его конвульсиями. Опытные бойцы, ходившие с королем не в один поход, участвовавшие в разгроме армии Ксальтотуна, он все же никогда не сталкивались с колдовством так близко. Тем более с таким! Воины нерешительно переминались, вполголоса переговаривались между собой. Когда тело вдруг перестало биться в тщетной попытке разорвать крепкие сети, вздох облегчения вырвался у всех разом, как по команде. Паллантид отослал троих охранять голову незнакомца, и солдаты окружили ее, держась на почтительном расстоянии. Голова лежала на полу и строила угрожающие гримасы, от которых у воинов под кольчугами бежали струйки холодного пота. Командир Черных Драконов неторопливо расхаживал между телом и головой, положа руку на рукоять меча: ему тоже было не по себе, но он старался сохранить бесстрастность. Когда король вышел из покоев Зенобии, Паллантид поспешил ему навстречу.
Киммериец мельком взглянул на спеленатое тело и прямиком направился к голове. Паллантид последовал за ним, держась позади. Конан присел на корточки перед головой, которая тут же перестала корчить гримасы и устремила на короля светло-желтые глаза.
— Кто ты? — спросил Конан. — Отвечай! Клянусь Кромом, я найду способ развязать тебе язык. Из какой преисподней ты явился?
— Меня зовут Зольдо, — ответила голова.
— Зовут? — прорычал киммериец. — Лучше скажи, звали! Не думай, что твои колдовские фокусы делают тебя неуязвимым. У каждого есть своя смерть, и я — клянусь Кромом! — найду, где лежит твоя!
— Тогда считай, что мы договорились, — сказала голова. Надеюсь, слово короля так же крепко, как и его удар мечом.
— Что ты несешь, падаль? — взревел Конан и, схватив голову за длинные пряди, поднял в воздух.
Зольдо страдальчески наморщил лоб.
— Король, — протянул он, — твоя королева не мертва, она всего лишь уснула. Слышишь, уснула! Ты понимаешь, что я сказал?
До Конана дошел смысл этих слов, и он разжал пальцы. Голова с гулким стуком шлепнулась на пол.
— Полегче, король, — заявила она, подскочив при падении, — со своей головой ты бы так не обращался.
Конан подхватил ее и поставил на обрубок шеи.
— Так-то будет лучше, — удовлетворенно отметил Зольдо.
— Значит, уснула? — переспросил киммериец. Сам не зная почему, он сразу поверил речам пришельца; в безумных его поступках была какая-то логика — впрочем, совершенно непонятная Конану. — Но как я могу тебе верить? Ведь ты колдун и нечисть?
И тут голова сказала то, что повергло короля в изумление.
— Спроси Пелиаса, — произнесла она. — Он подтвердит мои слова.
Глава 3. ОДИН НА ОДИН С ГОЛОВОЙ
Командир личной гвардии с неменьшим изумлением услышал приказ, исходящий из уст государя:
— Отнесите тело в мои покои.
Паллантид не осмелился возразить — тем более, что король, небрежно ухватил голову Зольдо за волосы, встал и направился мимо ошарашенных солдат.
Необычное шествие проследовало по королевскому дворцу. Возглавлял его сам Конан; он нес отрубленную голову, крепко ухватив ее за длинные светлые пряди. За ним трое солдат тащили на плечах ношу, туго стянутую сетью. Остальные воины почетным караулом окружили короля и его сопровождающих.
Навстречу шествию торопился большой отряд, поднятый по тревоге. Конан жестом подозвал к себе начальника Черных Драконов.
— Паллантид, отпусти людей. Отмени тревогу и прикажи держать язык за зубами. Кто проболтается, тому не сносить головы.
Паллантид, выслушав приказ, поклонился и поспешил его выполнять. Он опередил шествие и взмахом руки остановив солдат, затем отдал распоряжение лейтенанту; тот рявкнул на своих людей, и воины, развернувшись, направились назад, в казармы.
— Ваше величество, после того, как вы пройдете в опочивальню, я прикажу сменить все караулы, — отрапортовал вернувшийся Паллантид.
— Хорошо. Но проследи, чтобы не было лишних разговоров.
Когда король остался в покоях наедине со своим ужасным собеседником, Паллантид выстроил участвовавших в ночном сражении гвардейцев и обратился к ним с небольшой речью.
— Сейчас придет смена, и вы отправитесь в казармы. О виденном языками не плести! Королева жива. Преступник схвачен и обезглавлен. Понятно? Обезглавлен! Кто лишнее ляпнет, окажется на северной границе или в Боссонских топях. Это в лучшем случае! Я прослежу сам. В худшем будет искать свою башку, если сумеет. Все!
После произнесения этих слов Паллантид придирчиво оглядел солдат, желая определить, какое впечатление произвела на подчиненных его краткая речь. Результаты осмотра удовлетворили его. Гвардейцы были поражены: обычно командир ронял два-три слова, а тут целая речь! Что касалось мрачных перспектив, нарисованных им, то они прекрасно знали, что все это правда: Паллантид всегда выполнял свои обещания, какими бы они не были. И, естественно, служба во дворцовой охране не стоила того, чтобы менять ее на границу. Поэтому каждый солдат поклялся себе молчать до самой могилы. Паллантид же знал, что все солдатские клятвы — до третьего кувшина вина в харчевне. Но ничего! Первое время они будут молчать под страхом наказания, ну а дальше, когда все увяжется, выболтанная под страшным секретом тайна превратится всего лишь в пьяную болтовню упившегося солдата.
Сам же командир Черных Драконов отправляться спать не собирался; проследив за сменой постов, он вернулся к покоям. Для него было ясно как дважды два, что все еще только начинается.
Оказавшись, снова в своих покоях, король громким голосом потребовал огня. Паллантид без промедления вошел к нему с факелом. Он собрался зажечь свечи, но Конан отобрал у него факел и движением руки повелел удалиться. Положив голову Зольдо на стол, он снял с каминной полки литой бронзовый подсвечник с целыми свечами и запалил их от факела, который загасил о решетку очага и отбросил прочь. Затем киммериец поставил подсвечник на стол рядом с головой. Расплавленный воск капнул со свечи ей на щеку, и Зольдо, скосив глаза, недовольно поморщился. Король тем временем поднял тело и перенес его на середину комнаты — так, чтобы оно было поле зрения. Наконец он сел в одно из кресел и, протянув руку, повернул голову лицом к себе.
— Ты знаешь Пелиаса, огрызок? — спросил он мрачно.
— Еще бы мне его не знать, — ответил Зольдо и добавил: — Не зови меня так — я ведь сказал тебе свое имя.
— Я сожгу тебя по частям и развею пепел по ветру! Конан так сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев.
— Полно, король, твой гнев бессилен, а угрозы смешны, голова моргнула и ухмыльнулась. — Сон твоей супруги тогда продлиться на весь срок жизни, отпущенный ей богами, и тихо перейдет в смерть. В таком случае моешь укладывать свою жену в усыпальницу прямо сейчас. А меня ты этим не убьешь.
— Что тебе надо, нечисть? Выкладывай! — Конан испустил тяжелый вздох.
— Я не нечисть, киммериец! — рявкнула голова. — Я Зольдо! Бессмертный Зольдо! Запомни это!
Заявление головы повергло Конана в тяжкие раздумья. Так или иначе смерь жены он не собирался оставлять без отмщения, и путь его — учитывая странные обстоятельства дела — все равно вел к волшебнику Пелиасу. Только этот чародей мог дать ответы на его вопросы, как уже случалось и раньше. С волшебником киммериец поддерживал отношения, которые можно было назвать дружескими, если бы Пелиас не был колдуном. Кроме того, Конан однажды вызволил волшебника из плена у черного мага, которому он хоть сколько-то доверял.
Поразмыслив некоторое время, король снова уставился на голову Зольдо и недоверчиво переспросил:
— Так ты бессмертен?
Голова помрачнела.
— Да, мой король. И я пришел к тебе предложить сделку: жизнь за жизнь, смерть за смерть.
— Как это?
