у них на плечах.
Дикари остановилась против тоннеля, в котором укрылись друзья, и стали принюхиваться. Их вывернутые ноздри раздувались и пульсировали, налитые кровью глазки злобно всматривались в темноту.
— Что будем делать? — прошептал Хепат испуганно.
— Что делать? — удивился Конан. — А как ты думаешь?
— Мы будем сражаться! — твердо сказал гном и вытащил из-за пояса кинжал.
Даже в этот момент Конан не мог не улыбнуться, глядя на своего маленького товарища, готового смело выступить против страшных противников, убивших когда-то его братьев.
Поймав за воротник шагнувшего вперед гнома, он серьезно сказал:
— Встань позади, только не попади под удар меча, и смотри, чтобы никто не зашел мне за спину.
— А если зайдет? — звенящим голосом спросил гном.
— А если зайдет — ты его убьешь! — терпеливо пояснил Конан, сделав несколько разминочных движений.
Раздался хриплый крик — видимо, команда, — и дикари кучей бросились к тоннелю. Хепат отступил в темноту — прикрывать спину Конана. Оскаленные пасти, безумные глаза, мощные волосатые лапы, шишковатые дубины — это зрелище было не для гнома, и он предпочел на некоторое время закрыть глаза.
Когда рычание дикарей наполнило своды тоннеля, глаза пришлось открыть — как же иначе прикрывать друга? К своему удивлению, Хепат увидел, что один дикарь уже корчится на земле, из тела второго Конан извлекает меч, а третий, оскалив желтые клыки, замахивается шишковатой дубиной. Остальные толпились позади, подбадривая соплеменников дикими криками. Все это Хепат увидел, как при вспышке молнии. Далее персонажи этой кровавой картины пришли в движение. Его друг, высвободив меч из грудной клетки дикаря, уклонился от удара дубиной, одновременно приседая и направляя удар меча вниз. Ошеломленный гном увидел, что Конан отрубил противнику ногу с такой же легкостью, с какой дровосек валит небольшое дерево.
Дикарь визжал, из обрубка хлестала алая кровь — такая же, как у всех.
«И больно ему так же, как и всем, — подумал гном».
В нем боролись жалость и ненависть. Жалость к живому существу, умирающему и страдающему от боли, и ненависть к убийцам братьев — кровожадным, мерзким тварям.
Хепат подполз к дикарю и, движимый скорее все же милосердием, нежели ненавистью, вонзил кинжал ему в сердце.
В этот момент Конан издал боевой клич. Хепат чуть не выронил кинжал, а дикари задрожали, опустив дубинки. Воспользовавшись заминкой, киммериец перепрыгнул через убитых и широким горизонтальным движением меча вспорол животы двум рядом стоящим противникам. Не прошло и десятка ударов сердца, как пятеро нападавших были мертвы. Хепат никогда не видел друга в битве и теперь не мог придти в себя от изумления и ужаса.
Ему приходилось участвовать в сражениях. Он бился сам, и видел, как сражаются другие — и гномы, и люди. Но такого вихря, такой стремительности в сочетании с огромной силой, ему видеть не приходилось. Теперь он был уверен, что Конан может одолеть и сто, и тысячу противников без особого труда. Хепат не мог даже увидеть Конана в каком-то одном месте — казалось, тот был везде. Сверкал меч, и падали, падали с визгом противники. Когда гном: пришел в себя, Конан вытирал меч о шкуру последнего убитого дикаря. С ужасом смотрел Хепат на друга-великана. Тот даже не запыхался! Какую страшную силу, какую выносливость дали боги этому человеку! Быть ему королем!
Хепат вдруг ясно увидел Конана, сидящим на троне. Согнулись в поклоне придворные… Рядом с троном стоит прекрасная женщина — королева… И скучающее лицо его друга — не слишком-то весело быть королем.
— Что? — спросил гном, очнувшись.
— Пора уходить, — повторил Конан, — они обязательно пришлют еще один отряд.
«Да тебе хоть десять отрядов, — подумал Хепат, — ты с такой же скоростью расправишься и с ними!.. Да, древние знали, к кому обратиться за помощью».
А вслух сказал:
— Уходим направо, в седьмое отверстие, оно небольшое, не бросается в глаза. Потом нужно будет перекрыть тоннель, ведущий в царство древних.
— Как мы это сделаем? — спросил Конан, быстро шагая вдоль отвесной стены пещеры,
— Мы устроим обвал. В нескольких местах. Так сказали древние.
Конан остановился у небольшого, в рост человека, отверстия в гранитной стене. Седьмой тоннель.
Темный вход, только где-то вдали светилось пятно удивительных растений.
— Столетиями гномы сажали тут пуго, — удовлетворенно сказал Хепат, — похоже, что факелы нам: больше не понадобятся.
Два соседних тоннеля были гораздо шире, и вход в них украшали резные колонны.
— А эти куда ведут? — кивнул Конан.
— Про другие тоннели древние ничего не говорили. Тут тысячи разных ходов… А в царство Вармина мы сможем попасть после того, как устроим обвал. Там, в одном месте откроется потайной ход…
В таверне сизыми клубами плавал табачный дым. Бородатые гномы выпускали изо рта трубки только затем, чтобы опрокинуть кружку темного эля. Тусклые масляные светильники немилосердно чадили. Низкие каменные своды постоянно напоминали Конану о том, что он не гном и не маленький «живущий рядом».
Люди, впрочем, здесь тоже были. Но они все-таки немного не доставали головами до потолка. Несколько человек самого бродяжьего вида, вооруженные короткими мечами и двумя-тремя кинжалами, сидели за длинным: столом. У одного за спиной висел лук и колчан со стрелами. Бродяги пили вино и подозрительно поглядывали на Конана. Хепат, приняв приглашение гномов и выпив с ними несколько кружек эля, вернулся обратно на пружинящих ногах.
— Это гномы из клана Сакку, — слегка заплетающимся языком поведал он, — они тут часто бывают. Говорят, здесь можно выгодно продать камешки, оружие… Словом, эта таверна — место сбора всех, кто хочет что-то продать или купить, не выбираясь на поверхность.
— Любопытное место, — проворчал Конан, берясь за кружку, — и кормят тут неплохо, и вино хорошее.
— А главное, публика интересная, — подхватил Хепат. — Ну, людей ты, конечно, заметил. Бродяги и головорезы. Гномов тоже полно. Накурили — дышать нечем! Мы такие длинные трубки не делали. Да и табак у нас был получше… А вон там, в углу — их и не видно отсюда — сидят два существа очень странного вида. Похожи на ящериц. На них стараются не смотреть, будто не замечают…
— Видел я когда-то ящериц-воинов… — задумчиво сказал Конан.
— А хозяин этой таверны, — продолжал Хепат, — по-моему, не совсем человек…
Конан невольно бросил взгляд на коренастого, толстого человека (человека?), распекающего слугу за нерасторопность. Отвесив парню пару оплеух, он повернулся, и Конан заметил его острые уши, слишком маленький для человека нос, чересчур раскосые глаза…
— Кто же он?
— Трудно сказать, — гном изучающе прищурился, — тут, под землей, встречаются разные гибриды… Я однажды видел, правда, мельком, змею с лицом человека!
— А, может, гнома? — усмехнулся Конан
— Что — гнома? — не понял Хепат
— Может, змея была с лицом гнома, а не человека, — терпеливо пояснил Конан. — Ты не заменил — была ли у нее борода?
Хепат обиделся и промолчал, утопив нос в кружке. Гномы за соседним столом затянули веселую песню. Слуги едва успевали подносить им кувшины с элем.
Обида Хепата скоро прошла, и он, подперев кулаком отросшую бороду, продолжил:
— А однажды я забрел в незнакомые пещеры и наткнулся на странную тварь. Помесь медведя,
