уверенность, одним своим существованием. Стоит дрожащей руке взяться за рукоять меча или кинжала — как противная дрожь уходит, мышцы наливаются силой, а в сердце загорается огонек, ведущий к победе, подобно маяку, в непогоду указывающему путь заблудившемуся кораблю. Мужчина без оружия жалок и гол. Он, как маленький львенок, потерявший львицу, в панике бросается в разные стороны в поисках мамы, не находя ее и жалобно мяукая. Но стоит руке почувствовать тяжесть оружия, как львенок становиться львом — сильным отважным и готовым к любым неожиданностям. Воистину, великая сила сокрыта в блаженной тяжести меча, в холодной стали клинка кинжала, или в прекрасном, как движения танцующей женщины, изгибе сабли!
Култар до боли сжал рукоять меча и страхи отступили. У него есть огниво, а одежда всегда может на какое-то время заменить факел. Они будут жечь одежду — не постоянно, только, когда нужно будет сориентироваться, по какому тоннелю ползти — и выйдут к освещенным пещерам. Обязательно выйдут! Пусть даже сожгут всю одежду и останутся голыми!
Конан уже раздувал высеченную искру, туго намотав на кинжал платок. Пламя — маленькое, коптящее, грозящие вот-вот потухнуть, как божественный свет Митры, осветило уставшие лица друзей.
— Он нырнул туда, — киммериец кивнул на черневшую дыру в стене, — стоит ли нам ползти за ним, или лучше пробираться в том направлении, куда шли?
— Наверное, он нырнул в настоящий лабиринт, где можно легко от нас скрыться, — предположил Култар.
— Пожалуй.… Пойдем в прежнем направлении. Искать сейчас гнома дело безнадежное.
Конан пошел по тоннелю. В том коридоре они могли шагать, не сгибаясь, а значит, он обязательно куда-нибудь выведет, как большая, наезженная дорога приводит путника в город или селение.
С неудовольствием, Конан вспомнил, что как раз такая дорога еще недавно и привела их в тупик. И если бы не помощь Дриана.… Хотя, помощь эта также обернулась не слишком приятным приключением.
И все же, двигаться по широкому, высокому тоннелю, было надежнее, недели ползать по низким норам, ведущим невесть в какие гномьи лабиринты.
— Факел пока потушим, пойдем на ощупь, вдоль стены. Как только рука провалится в пустоту — раздуем огонь и осмотримся. Это будет, или нора, или перекресток. Посмотрим, куда идти и опять пойдем в темноте, — Конан был спокоен и деловит, будто ходить под землей на ощупь, было для него самым привычным делом.
Почувствовав уверенность друга, Култар также успокоился и даже пошутил:
— Может, постепенно научимся видеть в темноте?
Конан шутку не оценил:
— Давай, пошли. Я иду вдоль правой стены, ты — вдоль левой. Рукой трогаем стену. Будет боковой ход — скажи, я запалю наш факел.
Полная темнота, как известно, обостряет слух. Друзья слышали не только далекое это своих шагов, но и иные звуки. Где-то запищали крысы — вероятно, подрались из-за куска… чего? Мяса? Откуда тут мясо? Или корочки хлеба, брошенной когда-то гномами? Вообще, что едят тут, под землей, крысы? Где-то далеко в горах рухнул в пропасть утес. Ветры и дожди подточили казавшегося нерушимым каменного гиганта — и он с грохотом обрушился в бездну. А эхо его предсмертного содрогания слышно даже тут под горой, в бесчисленных лабиринтах гномьих нор.
— Конан, ты слышишь? — прошептал вдруг Култар, останавливаясь и стараясь унять дыхание.
— Слышу уже давно, — спокойно ответил киммериец, но в его голосе Култар уловил едва заметные нотки тревоги.
— Конан, кто это? Это те… о ком говорил гном? — шепот южанина перемежался шумным дыханием.
— Необязательно. По пятам могут красться не только чудовища… Может, это Буумин.… Хотя, конечно, вряд ли…
— Да, вряд ли… Я слышу тяжелую, но мягкую поступь. Так могли бы ходить спруты, если бы вылезли на поверхность. На щупальцах…
— На щупальцах не ходят, — отрезал Конан, — не будем останавливаться. Пока оно не нападает — поспешим, может, успеем выбраться к освещенным пещерам.
— Не успеем.… Не успеем… Шаги все ближе…
— Замолчи! Не впадай в панику! — Конан пошел вперед, держа наготове платок и огниво.
Мягкие, тяжелые и настойчивые шаги действительно приближались. Преследователь, кем бы он ни был, решил сократить разделявшее их расстояние. Друзья пошли быстрее, но трудно быстро шагать в абсолютной, первозданной тьме.
— Конан, я спотыкаюсь, как новобранец на первых учениях, — простонал Култар, — он скоро нас догонит.
— Быстрее, — бросил киммериец, переходя на бег, — побежали, я думаю, скоро выйдем к освещенным пещерам!
Култар побежал, стараясь не запинаться. Он представил, что бежит по ровной поверхности — где- нибудь в степи — а глаза просто закрыл ради интереса. Над головой солнце, а не давящие своды, над которыми к тому же возвышается гора, легкий ветерок овевает разгоряченное лицо, степь дышит утренней прохладой…
— Стой, — крикнул Конан, — оно рядом! Будем драться!
Он ударил кремнем по кресалу, и сноп искр заплясал в темноте. Скоро тряпка, немилосердно чадя, разгорелась, и Култар увидел друга с мечом в одной руке и факелом в другой.
— Приготовься, оно сейчас покажется из темноты! — Конан передал факел Култару и взял меч обеими руками.
Южанин также встал в стойку, нацелив острие клинка на темноту из которой вот-вот должно появиться нечто ужасное. Если проклятый гном говорил правду, сейчас из породившей его тьмы вынырнет монстр — сплошные когти, клыки и щупальца! И с ним придется сражаться, потому что, жизнь — это сраженье и, потому что, даже если суждено погибнуть, нужно умереть не как скулящий щенок, а как мужчина и воин — с мечом в руке!
Тряпичный факел догорал, а темнота все не исторгала из себя таящегося в нем чудовища. Нестерпимо тянулись мгновения. Время стало вязким, как смола, которой проливают днища кораблей, секунды молотами стучали в висках. Чудовище не показывалось.
— Кром! Кажется, я что-то вижу, — Конан до боли вглядывался в темноту, — что-то там копошиться, как огромный черный паук!
— Оно боится света — Култар торопливо срывал рубаху, — сейчас мы сделаем еще один факел!
— Не думаю, чтобы оно не было знакомо со светом, — бросил Конан, — ведь царь с сыном его приручали, значит, приходили с факелами. Наверное, оно просто готовится к прыжку. Но факел нам нужен, так что, постарайся быстрее…
Отвратительный звук донесся из темноты. Писк, чириканье, свист, скрежет металла по камню — словно все эти звуки слились воедино, исторгаемые чудовищной глоткой существа, копошащегося за гранью света.
Култар свернул рубаху в один огромный тугой ком, насадил на кинжал и поджег. Свет весело разогнал вязкую тьму, которая, по мере догорания прежнего факела, стала подступать к людям. Коридор был пуст. Конан подошел к тому месту, где он «видел» чудовищного паука. Никаких следов, кроме отпечатков двух пар сапог, не было.
— Все же, мне кажется, я видел, нечто поспешно удаляющееся в темноту, — в раздумье проговорил киммериец.
— И ведь кто-то же верещал! — крикнул Култар.
— Да, кто-то верещал, — Конан покачал головой, — он что — невидимый, этот монстр? И ходит, не касаясь, пола?
— Но ведь мы слышали его поступь! Может, он шел, хватаясь щупальцами за стены? — предположил южанин, нервно усмехаясь.
— Ладно, не будем терять времени, — Конан вложил меч в ножны, — посмотрим, куда приведет нас
