расколдовала. Причем так удачно, что этот подонок имеет совершенно нормальные человеческие конечности и, похоже, даже ходит без хвоста. Раньше Михар это не удавалось.
— Мне наплевать на успехи твоей Михар! — возмутилась Карела. — Так это Бриана ты видел сейчас внизу?!
— Да, его.
— И ты посмел ничего мне не сказать!
Карела метнулась к краю плато, шлепнулась на живот и заглянула вниз с обрыва. Но там уже никого не было. На мгновение Карела сильно пожалела, что мерзавец Бриан снова ходит на двух ногах, да еще и без хвоста. Дорого бы она дала, чтобы взглянуть на такое диво.
Услышав рядом с собой дыхание Табасха, Карела бесцеремонно толкнула его локтем и раздраженно спросила:
— А вторая?
— Что вторая? — не понял Табасх.
— Вторая крыса? Ты же сказал, что одна крыса тащила другую… Так кто эта другая?
Табасх поднялся на ноги, и Карела тоже вскочила.
— М-м-м… — замялся Табасх. — Это понравится тебе еще меньше…
Карела взглянула на хитрого чародея, и догадка пришла сама собой, едва она заметила мстительный огонек в темных влажных глазах.
— Эльрис?!
Табасх хмуро потупился. Едва сдержалась Карела, чтобы не выхватить кинжал. Но она вспомнила столь безуспешные попытки Эльриса проучить Табасха сталью. Она с досадой отправила уже чуть-чуть извлеченное наружу лезвие обратно в ножны и в гневе топнула ногой:
— Ты обещал мне, что с ним ничего не случится! Не так ли?! Ты обманул меня, стигиец!
— Э, нет, Карела! Я обещал тебе, что он проснется невредимым, и даже думаю, что так оно и было. Но вот моя сестра Михар не давала тебе никакого обещания! С нее и спрашивай! — возразил Табасх, и Карела только вздохнула: что верно, то верно. Кто же знал, что в гроте объявится посланец колдуньи?
— Не понимаю, как Эльрис позволил ему справиться с собой? — пробормотала Карела. — Несмотря на то, что он невыносим и заносчив, за что я его просто ненавижу, он неплохой воин… Да что там душой кривить, он отличный воин!
— Думаю, рана сослужила офирцу плохую службу, — заметил Табасх. — Но я смотрю и поражаюсь: ты взволнована, Карела!
Карела и сама поражалась. Она терпеть не могла Эльриса рядом с собой. Но если теперь ей не с кем будет спорить и не от кого удирать по равнинам Заморы… Кажется, кто-то посмел лишить ее азартной игры, вмешаться в ее достаточно невинные, но смелые планы!
— Зачем Эльрис нужен твоей сестре? — уточнила она вместо ответа.
— Да не нужен он ей вовсе, — отмахнулся Табасх.
— Но тогда он нужен мне! — заявила Карела. — И я не намерена отдавать его твоей Михар. В конце концов, отец поручил ему мою судьбу, поэтому надо дать ему шанс вернуться к исполнению его обета, к которому он до сих пор так серьезно относился Бросить его на погибель будет неуважением к памяти моего отца. Верно я говорю, Табасх? Я не должна бросать Эльриса в беде!
Стигиец во все глаза смотрел на девушку и от удивления лишился дара речи. Карела взглянула на него и расхохоталась:
— Не путайся, приятель! Я не из тех, кто сходит с ума по красавцам. Или по крайней мере, не из тех, кто выставляет это напоказ. Все дело в том, Табасх, что не худо будет лишний раз унизить досточтимого Эльриса. А что может быть унизительней для благородного воина, если одна женщина спасет его из рук другой? Как считаешь?
Табасх пожал плечами:
— Ой, Карела… Я что-то перестал понимать, когда ты шутишь, а когда серьезна.
— Я всегда серьезна, но редко даю это понять, — парировала девушка.
— Все-таки, твои намерения уязвить Эльриса больше говорят за то, что ты небезразлична к его судьбе… Ты неравнодушна к нему, Карела! — поставил диагноз Табасх, и в голосе его Карела уловила нотки плохо скрытой досады.
— Ты мне друг, Табасх, и я по-дружески должна тебя предупредить: поменьше задумывайся о моем отношении к Эльрису, и еще меньше обо мне! — грозно сказала Карела.
— Да о тебе-то почему нельзя? — опешил Табасх.
— Шерстка начнет чесаться! — прищурив глаза, ответила Карела, с удовольствием отмечая, как побледнел Табасх.
Однако стигиец овладел собой и даже слегка улыбнулся:
— Ладно, Карела, в твоих словах есть доля истины… Если ты не передумала, пойдем выручать из беды твоего офирца. Хотя я не уверен, что это хорошая идея.
— Ты оставил бы все, как есть?
— Да. Но я — это я. Я этого хотел бы, или, вернее, меня бы это устроило. Тебя же это не устраивает. Что ж, я готов помочь, чем смогу.
Карела едва сдержала смех:
— Ой, только не прикидывайся, Табасх! Ты готов мне помочь? Почему бы не быть честным и не сказать прямо, что тебе очень на руку то, что я теперь сама, без твоих полунамеков, собираюсь искать этот злосчастный горный храм?
Табасх опустил глаза. Карела поняла, что верно разгадала его мысли, и покачала головой:
— Да, Табасх, да, я настолько глупа, что закрываю глаза на те подвохи, которые ты мне подготовил, и иду выручать человека, которого даже и другом-то не считаю!
— Ты не глупа, Карела! — оборвал ее стигиец. — Ни в коем случае!
— Это я так думаю! Меня не интересует, что считаешь ты! И уж во всяком случае, не нужно мне поддакивать! — фыркнула Карела и махнула рукой: — Ищи снова свои тропы, демон. Веди меня вниз, поищем вместе твой драгоценный храм.
Она сразу же заметила, что у стигийца отлегло от сердца.
— Я постараюсь, чтобы ты не пожалела об этом, Карела! — заверил Табасх.
— Но ты сам не веришь в то, что у тебя это получится, верно?
Карела полюбовалась растерянностью юноши и легонько подтолкнула его в спину, поторапливая.
Стараясь быть честной с самой собою, она охотно признавала, что ее мотивы к поискам Эльриса действительно далеки от благородства, а тем более они никак не связаны с нежными чувствами.
Пока Кареле даже сложно было бы представить того мужчину, которого она могла бы полюбить. Нет, она не была настолько спесива, чтобы считать, что ни один из мужчин не достоин ее любви. Одни боги ведают, кто чего достоин. Но тот, кто сможет похитить ее сердце, будет, несомненно, личностью замечательной, и уж никак не из тех, чьи достоинства рассыпаются в прах, едва к ним прикасается рука Карелы.
Эльрис чем-то уже подпортил свою репутацию в ее глазах. То ли нелепой непримиримостью к Табасху, основанной наполовину на ревности, наполовину на вздорных предрассудках. То ли тем, что так открыто показывал свои намерения в отношении Карелы и не скрывал раздражения и обиды на ее отказы. Так или иначе, Эльрис был неприятен Кареле, однако пока в ее душе еще было место такому понятию, как долг. Наплевать на офирца казалось ей неблагодарностью, поэтому она принялась решительно торопить Табасха, строго-настрого приказав себе не забывать о необходимости держать ухо востро с ее новым другом. Не то, чтобы она считала Табасха способным на предательство, но все же… С тем, кто не до конца понятен, нужно быть особо осторожной.
ГЛАВА 5
— Та-ак! — Михар обошла лежащего на полу храма мужчину и строго посмотрела на гордо стоящего в
