оставшихся в живых мутари. Кейлаш, правда, лишился ноги, но на фоне такой великой победы это были мелочи.
Разумеется, победу требовалось отпраздновать. Чем два героя и занялись, выбрав для этой цели первую подвернувшуюся корчму. Они еще не успели поднять и первую кружку, как, словно назло, явился сам Митра. Пиво пришлось срочно спрятать (даже не слишком уважающий богов Конан ничего не смог поделать — рука сама убрала кружку под стол). Светлый бог их от души поблагодарил, а заодно выяснилось, что погоня Конана и Кейлаша за удиравшей мутари было предметом спора между Митрой и Сетом. Соответственно, Митра выиграл и сейчас собирался наведаться за долгом.
Конан робко заикнулся, нельзя ли получить некоторую долю с выигрыша, но выяснилось, что нельзя. Мол, дело смертных — сражаться во имя идеи, а не материальных благ.
Оскорбленный киммериец устроил скандал, утверждая, что больше никогда в жизни не станет работать на богов, да и ради людей тоже пальцем не пошевелит, пока не получит устраивающий его задаток.
Митра не стал дослушивать (очевидно, это было ниже его достоинства) и плавно растаял в воздухе. Варвар плюнул ему вслед, не попал и сел допивать пиво…
Все это стремительно пронеслось в голове Конана. Ему было приятно вспомнить свою бурную молодость, однако вдруг он обнаружил, что старался-то просто так, за спасибо… Да-а, молодой был, неопытный…
— Ты, между прочим, и сейчас трудишься отнюдь не за золото,— напомнил киммерийцу противный внутренний голосок.
— Заткнись,— велел ему Конан.— Сейчас совсем другое дело! Я за девушку погибшую мщу, не забыл? Она ведь мне жизнь спасла.
— Ну, если так, то конечно, — продолжал издеваться внутренний голос. — А жить ты на что станешь, герой? Жрать, извини за выражение, что будешь? Королевские благодарности в собственном соку?
— Золота у нас пока навалом,— напомнил Конан.— На все хватит.
— А сколько ты Веллану в кости спустил? — продолжал допытываться ехидный голосок.— И сколько еще продуешь?
Конан мысленно покраснел — голос говорил сущую правду. Деньги имели противное свойство кончаться. Месть — это, конечно, замечательно, однако с этого дела непременно надо поиметь что-нибудь более существенное…
Из спора с самим собой Конана вырвал голос Вегеля:
— Ваше величество, я полагаю, что стоит отпустить послов. Однако прежде требуется вынести решение по одному делу. Киммериец и боссонец нарушили законы Пайрогии, убив нескольких человек. По законы они должны быть казнены. Однако, раз они входят в посольскую свиту, таковую казнь, как мне кажется, можно заменить высылкой из страны. Кроме того, здесь присутствует стигийский маг. По вашему указу в стране запрещено отправление любых культов, кроме митрианского и культа Викканы. Под запретом также любые виды магии, а потому стигиец тоже должен покинуть Бритунию… — советник замолчал и выжидательно посмотрел на старого короля.
Эльдаран помялся под его взглядом и неохотно кивнул. Вегель коротко улыбнулся и, повернувшись к послам, возгласил:
— Конан, Эмерт и Тотлант, вам надлежит покинуть Пайрогию в течение суток, начиная с завтрашнего восхода солнца. В противном случае вы будете казнены. Что касается господина посла и господина Веллана, то им будут предоставлены комнаты в посольском крыле дворца. А сейчас король приглашает вас отужинать с ним…
Ужин у короля Эльдарана был совсем не похожим на приемы у покойного Дамалла. За огромным столом в форме подковы, уставленным неисчислимым количеством блюд, кувшинов и бутылок, помещалось не менее сотни человек — государственные сановники, вельможи, знатные дворяне и, наконец, послы. Справа от себя король посадил Вегеля, а слева — какую-то смазливую чернявую девчонку. Эльдаран что-то украдкой шептал ей, а она кокетливо хихикала.
Однако, встретившись с ней глазами, Конан заметил, что взгляд у нее расчетливый и холодный. Глаза зеленые. Киммерийцу показалось, что в зрачках девушки полыхнуло недоброе пламя. Он ошеломленно моргнул, но девица уже успела отвернуться.
Первое время Конан усиленно налегал на еду и выпивку. Еще бы — не часто можно отведать, например, печеных в кхитайском пряном соусе чен-санских угорьков или жареную в оливковом масле зеркальную форель из чистых горных ручьев. Или попробовать суп из ласточкиных гнезд. Однако экзотикой Конан не увлекался, помня, что не любое незнакомое блюдо можно съесть и остаться в живых. Угорьков с форелью он уничтожил, а от гнезд отказался, пробормотав: «Не доверяю я этим кхитайцам…»
Больше всего киммерийцу понравилась свежая сочная вепрятина на деревянных палочках с маринованным луком — любимое блюдо короля и национальная еда кезанкийских горцев.
Вино Конану тоже понравилось. Это, конечно, не «Старый король» пятисотлетней выдержки, но пить можно…
Слева от Конана медленно жевал смуглый пожилой человек — типичный горец. Неожиданно (во всяком случае для варвара) он, не отрывая глаз от тарелки, отчетливо произнес:
— Чужеземец, тебя желает видеть Кейлаш. Приходи завтра после полудня в таверну «Сын гор», он будет там.
— Отец, а ты не знаешь, на кой я ему, вообще, понадобился? — почтительно спросил несколько ошарашенный Конан, но горец не сказал больше ни слова.
«Странно… Что могло произойти между такими друзьями, как Эльдаран и Кейлаш, если последний даже не показывается во дворце? Ладно, завтра выясню…»
Конан пока не собирался покидать Пайрогию. Сутки, во всяком случае, у него еще имелись.
Тихий гул голосов создавал нужную обстановку. За шумом никто тебя толком не расслышит, и потому Конан решил обсудить планы компании на завтрашний день.
— Ну что, ребята, плохи наши дела…— многозначительно начал он.
— Не так уж и плохи,— отозвался Эртель.— По крайней мере, нас не повесили.
— Или чего похуже,— добавил Веллан.
Эртель согласно кивнул.
— В этом ты, конечно, прав,— признал Конан.— Но все-таки… Нам троим завтра придется либо убираться из города, либо очень хорошо спрятаться. Иначе Мбванга здорово обрадуется, снова встретив меня в камере пыток. А вовсе не хочу сводить с ним более близкое знакомство.
— Трусишь, варвар,— ухмыльнулся Эртель.
— Сейчас как дам костью по лбу, мигом под стол улетишь,— пообещал Конан.
— Заткнитесь-ка оба,— сказал молчавший доселе Тотлант.— Пока мы ни на сколько не продвинулись в поисках Предводителя и Книги Бытия. И я, честно говоря, не представляю, как мы, высланные из города и вообще из Бритунии, можем напасть на след шайки свихнувшихся оборотней. Если до завтра мы ничего не узнаем — можно возвращаться в Пограничье. Находясь вне закона, мы бессильны.
Конан презрительно хмыкнул. Он почти всю жизнь провел вне закона и не испытывал никаких затруднений в осуществлении своих замыслов. Но в чем-то волшебник был прав. Киммериец нутром чуял, что завтрашний день если и не станет одним из решающих, то хотя бы подтолкнет их на правильный путь.
— Пока нас не выгнали, у меня есть несколько дел на завтра,— решительно заявил он.— Прежде всего, Велл и Эртель, раз вы будут жить во дворце, то пошатайтесь по нему, послушайте, о ком и о чем говорят, заведите знакомства…
— Как просто — «побродите, послушайте, познакомьтесь!» — Эртель весьма похоже передразнил акцент и манеру речи киммерийца.— Я бы посмотрел, как ты отправишься бродить, если к дверям твоей комнаты приставят стражников с копьями. Как защиту от воров или от чего угодно, хоть от призрака короля Эмонда, который шляется тут по ночам и пугает воем вставших по нужде!
