Он развернулся и побрел обратно к своей ненаглядной стене. На полпути его остановил крик Эртеля:
— Так как проехать-то?
— Еще один шутник…— Парень скорбно вздохнул, покрутил пальцем у виска и продолжил свой путь.
Тут уже Конан не выдержал.
Взбешенный варвар спрыгнул с седла, одним прыжком настиг парня и, прежде чем тот успел даже пикнуть, схватил за горло и поднял к своему лицу.
Ноги парня болтались в воздухе, он хрипел, пытался разжать лапы киммерийца, но не тут-то было.
Конан тряс беднягу как котенка и, наверное, задушил бы, не вмешайся в творившееся безобразие Тотлант.
Стигийский маг просто коснулся Конана своим посохом, и тот, отпустив жертву, послушно побрел за ним.
Это может прозвучать странно, но стигиец обладал уникальнейшим талантом мгновенно утихомиривать буянящего Конана. А тот всегда слушался стигийца. Ну, почти всегда…
Жертва киммерийской ярости долго не могла придти в себя, еще дольше не могла говорить, а только неразборчиво хрипела.
Конана пришлось держать всем вместе, когда краткое время действия посоха закончилось — иначе варвар непременно довершил бы начатое дело.
Парень наконец отдышался и, опираясь на стену, с трудом встал на ноги.
— Никогда не зли киммерийца,— наставительно произнес Эртель, погрозив ему пальцем.
— Особенно когда он и без того взбешен,— добавил Веллан, а Конан в подтверждение этих слов дернулся и заревел, как буйвол.
— Да его тупым серпом оскопить мало! Наглец!
— А что мне прикажете делать? — возмутился слегка помятый парень.— Смеяться вашим глупым шуточкам?
— Каким шуточкам? — удивился Тотлант.
— Как — каким? — теперь несказанно удивился незнакомец.— Вот она — улица Фонарщиков, мы на ней сейчас стоим… Вы что, правда не знали?!
Он изумления у всех — не исключая Конана — отвалилась челюсть.
ГЛАВА ВТОРАЯ
в которой случается драка,а Конан сводит близкое знакомство с пайрогийской тюрьмой
Нет, вы что, действительно не знали, что это и есть улица Фонарщиков? — несколько удивленно переспросил парень, хотя в его голосе по-прежнему слышалась горечь.
— Действительно не знаем,— скорчив гримасу, передразнил его Эртель.— Думаешь, это мы так развлекаемся — шастаем по городу и пристаем ко всем с дурацкими вопросами? Больше заняться нечем?
— Ну, с вас станется…— начал было парень, но, покосившись на нехорошо прищурившегося киммерийца, быстренько оборвал себя, вовремя удержав готовую сорваться с языка колкость.
— Вот что, парень, в следующий раз тебе лучше просто ответить на заданный вопрос,— сурово прогремел с высоты своего роста (вкупе с лошадью) варвар, а Веллан тут же наставительно продолжил:
— Между прочим, не удержи мы этого зверя в человеческом облике (Тотлант за спиной бритунийца слегка усмехнулся) твои мать с отцом уже оплакивали бы обезображенный до неузнаваемости труп их сыночка. Горцы Киммерии, знаешь ли, ничьих шуток не понимают, кроме своих собственных…
Конан уже научился не обращать внимания на откровенные подначки Эртеля и Веллана, а потому пропустил мимо ушей и эту, однако ему не понравилось, что парнишка, запрокинув голову, расхохотался во все горло. Киммериец привык к беззлобному поддразниванию своих, спутников, но вовсе не собирался прощать дерзости какому-то сопляку. А потому почти ласково поинтересовался:
— Сынок, ты любишь нарываться на неприятности? Имей в виду, в следующий раз меня могут и не удержать…
Парнишка сразу стих, зато Конан пришел в хорошее расположение духа (как-никак, пресловутую улицу они нашли) и даже решил слегка вознаградить советчика.
Иногда с варваром случались подобные приступы щедрости, и он сам не мог потом взять в толк, почему кинул последний сикль, крону или кесарий полупьяному грязному нищему… Вот и сейчас рука, казалось, сама залезла в мешок с золотом и извлекла горсть монет.
— Ладно, парень, это тебе компенсация,— важно заявил киммериец, решив блеснуть образованностью, почти как Тотлант. Этому словечку, означавшему в просторечии всего-навсего «вознаграждение», его научил один хитрый жрец при храме Митры.— Я же тебя все-таки чуть не убил…
— О-о,— обрадовался юнец и быстренько спрятал деньги за пазуху.— Кстати говоря, меня зовут Артом, и меня здесь каждая собака знает, так что если понадоблюсь — только свистните.
— Надо же, Арт — прямо как мой папаша,— удивился Веллан, хотя имя «Арт» было довольно распространенным среди бритунийцев.
— А твой папаша еще жив? — немедленно поинтересовался Эртель.
— А твой? — парировал Веллан.
— Мой отец погиб, когда я еще без штанов под стол ходил,— с достоинством ответил Эртель и, вздохнув, добавил: — И мое воспитание оказалось полностью на совести дяди Эрхарда.
— Оно и заметно,— понимающе протянул Конан, состроив притворно-серьезную мину.— Теперь понятно, кого надо благодарить за эдакое сокровище… Эй, Арт, постой,— окликнул он уходящего паренька,— раз уж ты такой умный и все здесь насквозь знаешь, то не отведешь ли нас к дому Джарефа? Это должно быть где-то неподалеку…
— Молодого графа Джарефа? — уточнил Арт.
— Насчет графа не знаю,— пожал плечами Конан.— Он говорил, что живет в третьем доме то ли в начале, то ли в конце улицы, точно не помню.
— Я понял,— кивнул мальчишка.— Отведу. Поехали, в смысле трогайте, потому как я пойду своими ногами.
Все компания двинулась вверх по улице. Впереди, ведя лошадь Конана под уздцы, важно шествовал Арт, за ними ехал как всегда спокойный боссонец, следом Тотлант и препиравшаяся парочка. Эртель и Веллан все спорили по поводу отца последнего.
Улица Фонарщиков была одной из окраинных улиц полуночной части Пайрогии. По ее бокам стояли старые, облезлые, в основном двух и трехэтажные дома. По дороге на глаза не попалось ни одной лавки, и, что самое досадное, ни одного трактира. Редкие прохожие испуганно шарахались к стенам домов, уступая дорогу страшному варвару с буйной гривой черных волос и холодным взглядом убийцы. Мимо промаршировал патруль — три крепких молодца в кольчугах и шлемах, вооруженные легкими копьями и короткими мечами-гладиусами. Они настороженно изучили подозрительных чужаков, но остановить не рискнули — те пока не делали ничего предосудительного, да и численное преимущество заставляло любого задуматься…
Конан заметил еще одну странность: на улице совсем не было нищих. Не то, чтобы ему нравилось обилие грязных, завшивленных попрошаек, но… Как-то непривычно, когда их вовсе нет. Улица Фонарщиков, конечно, отдаленная, но достаточно чистая и светлая, и хоть один-два нищих на ней непременно должны
