войска.
Вот теперь герцога Даргена проняло всерьез. Аж рот раскрыл, да так широко, что туда запросто влетела бы довольно упитанная ворона.
— К-кого? — заикнулся Дарген. — Этого волосатого дикаря, бывшего десятника? Не может быть! Он даже не дворянин! А канцлером — первого дворцового золотаря?
— Публио Форсеза, — смиренно шепнул я.
Дарген только вздохнул, сказав:
— Либо вы безумцы, либо гении, третьего не дано. Уходи, Кертис. Я хочу остаться один.
О герцоге Даргене можно сказать много плохого, но в одном достоинстве ему не откажешь — умеет проигрывать. Никаких слезных просьб о пощаде, пускай в отдалении уже маячит плаха, избежать которой будет невозможно. Дарген понимает, что жизнь рухнула, знает, что даже если мятежники проиграют, в живых его не оставят, и при этом выказывает эдакий безмятежный фатализм.
— Его светлость не скончается после задушевной беседы с палачом из Латераны? — жизнерадостно оскалился Конан, встретив меня возле шатра Просперо. — Кертис, не обижайся, это я любя… Когда выезжаем в Тарантию?
— Чем скорее, тем лучше, — буркнул я, действительно обидевшись на «палача». Почему я не могу просто поговорить с бывшим могучим противником? — Где Просперо?
— Сейчас подойдет. Отдает последние приказы войску, командовать оставляем графа Люксэ. Паллантид нам пригодится в столице, Черные Драконы его уважают. Придется ставить Паллантида легатом гвардии, поскольку отпрыск старика Даргена героически сложился в битве с мятежниками, а трупы государственных должностей занимать никак не могут…
Я посмотрел в сторону Восхода, где за туманными равнинами скрывалась наша главная цель — Тарантия. Едем домой. Да, скорее, скорее домой! Под теплое крылышко папочки Гленнора!
Надо заканчивать игру. С сегодняшнего дня мы близки к короне Аквилонии как никогда. Остается протянуть руку и снять ее с головы Нумедидеса.
Глава вторая
Тарантия сейчас похожа на некоего исполинского монстра, огромного темного зверя, недовольно ворочающегося в своей берлоге, ограниченной пространством городских укреплений. Столица чувствует — что-то грядет, что-то обязательно случится. Меня всегда поражала способность больших городов неким странным способом «предвидеть» события — неуловимо меняются воздух, звуки, запахи, люди начинают вести себя необычно, нервозность ощущается даже у животных.
В подспудном ожидании этого самого «чего-то» города изменяются так же, как природа перед сильной бурей — наступает напряженное затишье, обитатели леса прячутся по своим норкам, тревожно перекликаются птицы…
Никакой особенной «бури» я, однако, не предвижу — чем тише и незаметнее мы будем действовать, тем лучше. Никаких сражений на улицах Тарантии, никаких пожаров или погромов мы допустить не можем. Благовоспитанные обыватели, привыкшие к безмятежному течению жизни, должны мирно проснуться утром и только от коронных глашатаев узнать, что государь Нумедидес скончался, а Высокое Дворянское Собрание сочло необходимым отдать трон и венец человеку, способному достойно вести Аквилонию к величию и процветанию. Никакого «Дворянского Собрания», разумеется, не будет — вернее, его не будет в том виде, какой предписан старинными уложениями и традициями. Вот еще баловство — созывать владетельных сеньоров со всей страны, ради устроения никому не нужной говорильни! Пока доедут, пока соберутся… Посему оное собрание ограничится обычным Большим Советом Короны, а уж мы сумеем убедить придворных и высших чиновников единодушно поддержать нового короля — недовольных придется мягко пугнуть обнаженными мечами гвардии, которая и будет охранять Совет.
Не только Тарантия застыла в ожидании событий. Его светлость Редрик, канцлер Аквилонии, начал подозревать неладное — число телохранителей канцлера увеличено вдвое, ночует он в своем загородном поместье, а не в замке короны. На днях Редрик предложил Нумедидесу ненадолго покинуть столицу и перебраться в один из укрепленных замков в Шамарском герцогстве, обосновывая это тем, что объявленный Пуантеном Рокод пока не подавлен.
Кстати, о Рокоде. Как мы и задумывали, ловушка в которую мы заманили шамарскую гвардию захлопнулась, да настолько удачно, что никакие известия о разгроме конницы герцога Даргена в столицу не просочились — любых подозрительных всадников, подъезжавших к Тарантии с Заката Латерана перехватывала на подступах к городу, а я тем временем кормил двор сообщениями о том, что королевское войско стоит напротив лагеря мятежников и готовится к решающей битве.
Канцлер хмурился, кивал, но особой тревоги до поры не выказывал. Только позавчера Редрик неожиданно обеспокоился и тайно отправил к уже несуществующей армии своих личных гонцов, незамедлительно оказавшихся в сетях Латераны.
Почитав краткое послание Редрика герцогу Даргену я понял: канцлер нервничает и готов отозвать гвардию обратно — с мятежниками, даже если они подойдут к Тарантии, можно будет управиться силами готовых подойти с немедийской границы пеших легионов, а вот верные королю гвардейцы нужны в самой столице где, по выражению самого Редрика, «происходит нечто непонятное». В тот же день моим конфидентам удалось захватить еще двух гонцов, выехавших в сторону рубежей Трона Дракона. Они везли ясный приказ тяжелой пехоте: немедленно, скорым маршем направиться к столице.
Пришлось звать на помощь незаменимого мэтра Савердена, который быстро и добросовестно соорудил поддельное письмо «от герцога Шамарского» (на гербовом пергаменте и с почти настоящими печатями), каковое мы переправили во дворец. Канцлер немного успокоился, но в тот же день вечером случайно обмолвился в присутствии моего конфидента, что «не сможет спокойно заснуть, пока шамарская гвардия находится за пределами Тарантии». Караулы во дворце тоже усилили, но, к счастью, за счет Черных Драконов и боссонцев. Такие «предосторожности» Редрика нам только в радость.
До нашей победы (или провала) осталось меньше двух дней. Ночь на послезавтра решит все.
… Они приехали утром восьмого дня третьей луны весны. Как и было условлено, Кертис проводил месьоров заговорщиков в одно из принадлежащих Латеране поместий к Полудню от города — уединенная вилла затерялась в почти бесконечных фруктовых садах, покрытых бело-розовыми облаками цветов яблони и вишни. Ехать до ворот столицы отсюда недолго, около трех квадрансов, а до Латераны и того ближе. Получив сообщение о том, что гости прибыли, я приказал седлать своего коня и в сопровождении неизменных ликторов отправился навестить героев битвы при Ортео.
Всего их было тридцать четыре человека. Чтобы не привлекать нежелательного внимания, пуантенцы тремя небольшими группами добирались до Тарантии, ехали обходными путями, через Дайан, Валонский лес и Голмайру, под вымышленными именами и с фальшивыми подорожными. Встретились только сегодня, на пересечении дорог, ведущих в полуденные и закатные провинции королевства.
Как и было приказано, вилла оберегалась двумя десятками моих «Беркутов», никто из посторонних не должен был узнать, кто посетил скромное поместье. Именно отсюда завтра вечером и начнется маленький поход на Тарантию.
— Все на месте? — спросил я десятника «Беркутов», спустившись с седла у входа в длинный одноэтажный дом, укрытый пышными зарослями плюща.
— Точно так, ваша милость. Господа изволят отдыхать с дороги.
— Нашли время на отдых, — я взбежал по ступенькам к двери и прямо на пороге столкнулся с графом
