сильно пошатнулось, могут не поддержать своего правителя или даже, в худшем случае, повернуть войска против него. Король не мог избавиться от ощущения своей вины в гибели придворных и солдат. Конан метался по своим покоям как раненый лев, не находя нужного выхода. Над дворцом нависло ощущение безысходности…
В королевском гареме царило уныние. Давно не было слышно девичьего смеха и пения, шутливых перебранок и веселого визга. Занятый происходящими в Тарантии событиями, король забыл своих красавиц, и они потеряли былую жизнерадостность. Слухи, приходящие из города, были один другого страшнее, и нежные королевские наложницы дрожали от страха даже под защитой каменных дворцовых стен и мечей стражников.
Погрустневшая Белеза сидела, обняв колени, на парапете изящного фонтанчика, какие любят устраивать прямо в зале во дворцах Турана. Уже несколько дней в фонтане не было воды – в общем хаосе и дворцовые службы стали работать из рук вон плохо. У ее ног пристроилась совсем юная девушка, темные волосы которой были уложены в замысловатую прическу. Ее можно было бы назвать идеально красивой, если бы не одно обстоятельство – левый глаз у девушки был зеленый, а правый – черный.
– Я так тревожусь за него, – вздохнула Белеза, и гранатовое ожерелье на ее груди сверкнуло, поймав лучик от лампы. – За эти два года на его лице прибавилось морщин. Как бы я хотела разгладить их своими руками… А ты была когда-нибудь влюблена, Виньела?
– Не знаю, – ответила девушка и покраснела. – Мне нравился один юноша, он жил по соседству… А у купца, привезшего меня в Тарантию, был такой симпатичный сын – и он все время мне подмигивал. Потом еще молодой гвардеец со светлыми кудрями – у него такое строгое лицо, мне иногда хочется погладить его по щеке, чтобы он улыбнулся…
– Все понятно, – засмеялась Белеза. – Ты отдашь свое сердце первому мужчине, который войдет к тебе… А как ты попала в гарем?
– Я не смогу развлечь тебя интересным рассказом, – Виньела виновато посмотрела на подругу. – Я родом из Аренджуна, что в Заморе. Мой отец был писцом, уважаемым человеком. Соседи всегда прибегали к его помощи, когда нужно было составить завещание или написать прошение – и он никому не отказывал. Потом мой отец умер, и мама, чтобы прокормить меня и пятерых моих братьев и сестер, день и ночь шила платья богатым дамам, а сама ходила в лохмотьях. Ее пальцы были исколоты иглой, а глаза слезились от усталости, потому что у нас не было денег на покупку масла для лампы… Соседи отвернулись от нас, никто не помог хотя бы горсточкой муки или черствой лепешкой. Маме советовали продать меня в один из Домов Наслаждений – но она сказала, что лучше умрет. А потом мама повздорила с одной госпожой из-за платья. Той не понравилось, как пришит жемчуг, и она ругалась на нас, как рыночная торговка. Мама не выдержала и назвала ее старой жирной курицей, которую не сможет украсить даже вышитое алмазами платье, – девушка хихикнула в ладонь, вспоминая случившееся. – А эта богачка взяла и сообщила жрецам, будто бы я ведьма, и при ней превращалась в крысу и змею. Но я же не виновата, что у меня глаза разного цвета… Нас предупредил один добрый человек, и мы бежали, иначе всей нашей семье грозила бы страшная смерть. Нас спрятал аквилонский купец, следующий по Дороге Королей из Акита на родину. Мы ехали с его караваном до Дарема – это город в Коринфии. Там он помог маме и детям устроиться, а мне предложил ехать с ним в Тарантию, где я непременно попаду в королевский гарем. Я согласилась… Такой благородный человек этот купец! – и Виньела сложила руки на груди в благодарном жесте.
– Не волнуйся, девочка, он получил немалое вознаграждение за то, что доставил тебя сюда, – насмешливо произнесла Белеза. – В нашем мире даже добрые дела совершаются ради выгоды.
Виньела потупилась и промолчала. Белеза улыбнулась и провела рукой по волосам девушки.
– Знаешь, к твоей прическе подойдет моя серебряная диадема с топазами. Я все равно не ношу ее, – Белеза порывисто вскочила: – Подожди, я сейчас принесу диадему, и ты примеришь… – и фаворитка короля скрылась за занавесями.
Виньела осталась сидеть у фонтана, задумчиво глядя своими загадочными глазами куда-то вдаль. Неожиданно от легкой ажурной двери, ведущей в сад, где обычно гуляли наложницы, послышался шорох – будто кто-то скреб по дереву ножом. Девушка настороженно вскинула голову, вглядываясь в полумрак залы. Вот дверь с тихим скрипом приотворилась, из сада повеяло запахами ночных цветов и влажной земли – и в залу, шурша чешуйчатым брюхом по мраморному полу, вползло существо. Оно было раза в два крупнее девушки, уродливые кривые лапы с когтями оставляли грязные следы на светлом камне, огромный сильный хвост угрожающе извивался. Плоская голова зверя с желтыми круглыми глазами поворачивалась, словно вынюхивая что-то. Из острозубой пасти время от времени высовывался длинный, раздвоенный как у змеи язык.
Виньела замерла, открыв рот от ужаса. Она даже не подумала о бегстве. Существо на мгновение замерло, принюхалось – и проворно поползло к неподвижно стоящей девушке. Его желтые глаза неотрывно, без всякого выражения смотрели на беспомощную жертву.
– Виньела, беги сюда! – голос подруги вывел девушку из оцепенения. Белеза стояла около входа в залу, держа в руках тяжелый бронзовый ларец. Поняв, что Виньела не успеет, фаворитка короля сделала несколько шагов и, замахнувшись, швырнула свою ношу в голову демона. Но сил девушки не хватило на точный бросок, и ларец попал лишь в лапу зверя, раздробив ее. Существо яростно зашипело, широко разинув пасть, за его головой вздулся огромный капюшон ярко-алого цвета. Оставив Виньелу, демон оттолкнулся задними лапами и прыгнул на новую жертву.
Белеза увернулась и бросилась бежать вокруг фонтана, надеясь выскочить в другую дверь. Но тварь оказалась проворнее. Неожиданно оторвавшись от пола, демон встал на задние лапы и хвост и рухнул на Белезу, буквально придавив ее ноги к полу. За дверью слышались истошные крики Виньелы, зовущей на помощь. Судорожно шарившая по полу рука Белезы ухватила медный подсвечник, и девушка из последних сил, преодолевая боль в искалеченных ногах, ткнула своим оружием в круглый прозрачный глаз существа. Морда зверя залилась мутной слизью, чудовище вновь зашипело, вздув капюшон, и в безумии впилось зубами в плечо Белезы.
Первого подбежавшего к демону гвардейца сшиб с ног бешено извивающийся хвост существа. Вторым оказался Конан. Меч киммерийца снес твари капюшон и наискось с хрустом вошел в хребет, перерубив зверя почти напополам. Вытащив свою возлюбленную из-под издыхающего демона, король бережно уложил ее на ковер. Белеза с трудом дышала посиневшими губами, ее ноги были перебиты, а рука и бок представляли собой сплошную рану. Ковер под девушкой быстро пропитывался кровью.
– Лекаря, быстрее! – крикнул Конан, с мукой глядя в бледнеющее на глазах лицо подруги.
Белеза открыла глаза и, с трудом повернув голову, посмотрела на короля.
– Как больно, – с трудом произнесла она. – Я не могу дышать…
– Сейчас, девочка моя, – ласково проговорил Конан, осторожно погладив ее по холодной щеке. – Потерпи еще немного.
– Скажи… – лицо Белезы искривилось от боли, она втянула воздух сквозь стиснутые зубы, но все равно продолжила, – … ты правда любишь меня… больше всех?
– Да, радость моя. Я шел сейчас к тебе, чтобы обнять мою маленькую Белезу, – мягко ответил король.
Пальцы девушки в муке стиснули ладонь киммерийца, но она вновь еле слышно спросила:
– Больше… чем Белит?
– Больше, чем всех женщин мира! А теперь помолчи, девочка моя, не трать силы, – и Конан бережно убрал со лба подруги влажные от пота черные локоны.
– Хорошо… – удовлетворенно пробормотала Белеза и устало закрыла глаза. – Теперь мне не страшно умирать…
– Что за глупости ты… – сердито начал Конан, но тут тело девушки изогнулось в приступе хриплого кашля, и на губах выступила кровавая пена. Отдышавшись, Белеза открыла глаза и долгим взглядом посмотрела в лицо королю.
– Я буду ждать… И на Равнинах Мертвых я буду помнить тебя, любимый… – брови девушки страдальчески сдвинулись. – О боги, как больно… Поцелуй меня, Конан.
Киммериец наклонился и коснулся губами холодеющих сухих губ возлюбленной.
– Белеза… – тихо позвал он, уже понимая, что не получит ответа. – Девочка моя…
Король поднял голову, невидяще глядя на толпящихся вокруг стражников и бесполезного уже лекаря.
