крокодилам: тебя — за обман, анупру — за нарушение традиций. Принимаешь ли ты условия?
— Принимаю, ваше величество.
— Тогда не станем откладывать. Вазам Вегаван, начальник стражи Кашьяна и брахман Шамиак будут твоими соперниками.
Мужчина в тюрбане с зеленой брошью, верзила в островерхом шлеме и жрец в черной тоге поочередно поклонились, причем первые двое не скрывали насмешливых улыбок.
— Начнем с самого простого, — возгласил раджуб, — сейчас каждый из вас расскажет нам короткую историю, свидетельствующую о его глупости. Вас четверо, и тот, кто займет последнее место, то есть окажется полным дурнем, выиграет.
Варвар чуть не поперхнулся от неожиданности. Так вот о каком состязании он так и не узнал от дядюшки Пу! Обиделся старик, несмотря на всю свою мудрость, обиделся, как ребенок, когда Конан, думая, что на вендийку напало чудовище, сгоряча разрубил его любимую ручную мохао. Кто ж знал, что рогатое создание с огромными черными крыльями — всего лишь безобидная гигантская бабочка, которую Ка просто собиралась покормить с руки! Теперь стали понятны и слова старейшины неприкасаемых, сказанные напоследок: 'кто действует прежде, чем мыслит, легко одолеет первую ступень трона'. Обидно, конечно, но если бы оказалось верно!
Конан отлично знал, что по части придумывания историй он совсем не мастак. Что ж, решил он, не будем отчаиваться, послушаем других, авось что-нибудь и придет в голову.
Первым слово взял брахман.
— Был я тогда всего лишь пандидом, — заговорил он, покачивая головой, словно не одобряя собственные слова, — имел дом и жену. Как-то жена моя уехала навестить родителей. Была темная ночь в месяце бхадон, и под ее покровом в дом забрался вор. Я проснулся от шума и хотел закричать, но потом вспомнил, что любые дела следует сверять с расположением звезд, а посему счел за благо промолчать. Вор подумал, что я сплю, и унес все, что было в доме.
Я дождался нового полнолуния. Помню, небо было чистое, луна светлая — самый что ни на есть благоприятный момент! Глянул на звезды и понял, что настала пора действовать. Вышел из дому и закричал во всю мочь: 'Воры! Воры!' Соседи сбежались на помощь. В ту пору проходил мимо один человек с деньгами, его схватили и отвели к судье.
Судья меня спрашивает: 'Ты узнал вора?'
Я не был уверен и не стал утверждать ничего определенного, ибо возводить напраслину на человека не дозволяют ни Индра, ни Митра, ни остальные боги.
'Когда случилась кража?' — спрашивает снова судья.
'Восемь или десять дней назад', — отвечаю.
'Что же ты закричал только теперь?!'
'О судья, — отвечаю я ему, — звезды сказали мне, это — первая благоприятная ночь со времени кражи. А звездам виднее'.
'Пошел вон, дурак!' — закричал тогда этот достойный человек.
И я пошел прочь, чтобы вскоре стать брахманом.
Раджуб лишь слегка улыбнулся и сделал знак говорить следующему.
Настал черед Кашьяны. Приосанясь, тысячник заговорил громко, словно повествуя о славном подвиге.
— Сидел я как-то на веранде и покуривал свою хукку. Вижу, едет верхом на коне афгул с тюками шерстяных одеял. Не люблю я афгулов (тут он покосился на костюм Конана), но все же остановил всадника и спросил, не продаст ли он лошадь.
'Продаю, — отвечает афгул, — но прошу дорого. Тысячу золотых'.
'Беру!' — сказал я нахалу и велел ему привязать лошадь к коновязи.
Я отсчитал ему пятьсот золотых, а остальное обещал заплатить после. Афгул ушел продавать свои одеяла и вернулся через два дня. За это время я занял деньги у ростовщика под большие проценты и заплатил часть долга афгулу. — За мной оставалось сто монет, но взять их было хоть убей негде. Тогда я продал лошадь афгулу за сотню и отдал долг. Поступил как честный человек, но все вокруг почему-то называли меня глупцом…
— Этот анекдот я слышал от тебя на прошлой Хали-пудже, — нетерпеливо махнул рукой раджуб, — неужели нельзя было придумать что-нибудь новенькое? Считай, что на этом выбыл из борьбы. Твоя очередь, Вегаван.
— Помнишь ли ты, государь, как отправил меня искать достойных претендентов на роль Одноногого Синга? — торжественно начал вазам. — Как повелел найти самого глупого человека в Гадхаре?
Я не смог исполнить твою волю, ибо все жители нашей страны настолько умны и сообразительны, что можно лишь диву даваться.
Встретил я, например, одного человека, ехавшего верхом на муле. На голове у него была привязана тяжелая ноша. Я осведомился, зачем он водрузил ее себе на макушку, на что тот ответил: 'Чтобы мулу было легче'.
'Вот сообразительный парень!' — решил я и отправился дальше.
Другой раздавал милостыню: все, что у него было, в честь рождения сына. От жены, с которой развелся. 'Что ж, — заключил я, — и это разумно, не надо копить денег на содержание наследника'.
Третий прибил себе руки гвоздями к крышке сундука: чтобы воры не унесли золото. Четвертый мочился в собственный колодец, чтобы воду не пили чужие…
— Хватит, хватит! — перебил раджуб. — Повезло мне с вазамом. Что скажешь о себе, млеччх?
Конан уже понял, что проиграл, еще не вступив в состязания. Он готов был померяться силой и ловкостью хоть с демоном, хоть с десятком-другим воинственных пуджаров, готов был ловить руками хищных рыб-пираний или пройти без обуви по раскаленным углям, но придумать с ходу дурацкую историю… Нет, это выше его сил!
Хорошо, что за плечами добрый меч, за поясом кинжал, а грудь прикрывает зеркальная кольчуга клинхов: никто не сможет бросить его и девушку крокодилам. Во всяком случае, живыми.
Расставив пошире ноги, варвар исподлобья глянул на раджуба и мрачно изрек:
— У меня нет никакой истории. Но я могу сказать, кто здесь настоящий четвертый дурак.
Седые брови длинноносого поползли на лоб.
— Кто же?
— Ты, государь. Как еще назвать человека, который тратит время на поиски глупцов, вместо того, чтобы заниматься делом?
Стало тихо. Рука Кашьяны потянулась к рукояти сабли, вазам грозно прищурился…
Повелитель гадхарцев вдруг захохотал не по-старчески громко, потом поднялся и объявил:
— Ты победил, млеччх! Только человек, напрочь лишенный мозгов, может сказать подобное в лицо раджубу! А теперь поглядим, как ты умеешь ловить рыбу в мутной воде и отличать истинное от ложного.
ГЛАВА 12. Город Слона. Победа и поражение
Пестрая толпа опасливо жалась к стенам домов, окружавших площадь. Бритые жрецы в черных тогах сновали вдоль неровных шеренг, окропляя головы и плечи зрителей водой из украшенных дорогой инкрустацией рогов буйволов. Священный котел, стоявший на большой треноге на первой ступени лестницы, ведущей к храму Кали, почти опустел.
Посреди площади, с которой убрали шатры, высилась гора веток, присыпанная сверху рисовыми зернами. А на помосте, где три дня назад восседал раджуб Гадхары, поджав ногу и заложив за спину могучие руки, неподвижно застыл Одноногий Синг. Его синие глаза, устремленные вниз, горели неподдельным восторгом.
Посмотреть было на что. Вздымая тучи песка, вокруг помоста неслись сильные боевые кони: пуджары демонстрировали искусство джигитовки.
