– На сегодня, – объявил Бартатуя, – у нас припасено особое развлечение. Я отобрал самых строптивых пленников, из тех, что умеют владеть оружием. Мы стравим их друг с другом. Вы позабавитесь, а заодно и поглядите, как привыкли сражаться наши враги.
Эти слова вызвали оживление. Вошли рабы и внесли большие корзины, полные оружия. Вендийские танцовщицы разбежались, звеня золотыми украшениями. Ковры, на которых вендийки танцевали, свернули. В шатре установилось молчание.
– Введите первую пару! – приказал Бартатуя.
Ввели двух мужчин в цепях. Первым шел киммериец. Вторым был тот злобный детина, с которым Конан пытался разговориться в загоне для бойцов.
– Вот этого я знаю, – сказал Бартатуя, – он победил в первом поединке несколько дней назад, А вот тебя, – обратился он к Конану, – вижу впервые. Кто ты, раб?
– Я Конан из Киммерии. Я не раб, а воин. – Он скрестил руки на широкой груди и хмуро оглядел собравшихся в шатре. Конан вновь был чисто выбрит; ведра воды и грубой тряпки хватило, чтобы смыть дорожную грязь и пот. На бронзовой коже киммерийца, специально смазанной маслом, плясали отсветы факелов.
– Не раб, говоришь? Но раз на тебе ошейник, ты – мой раб.
– Нет, – ответил Конан, – это значит, я – твой пленник. А это совсем другое дело. – Ни в свободной, гордой стати великана варвара, ни в его глазах, сверкающих голубым пламенем, как льды на горных вершинах, не было ни толики раболепного преклонения.
– У него острый язык, – проворчал один из степняков, вытаскивая кинжал, – позволь мне заколоть его, каган.
Конан смерил кочевника недобрым взглядом.
– Лучше бы ты окунул свой кинжал в чашу с соусом, воин, – произнес киммериец.
– Это еще почему, раб? – презрительно спросил тот.
– А потому, – сказал Конан, – что если ты сунешься с ним ко мне, я заставлю тебя его сожрать.
Шатер буквально затрясся от громового хохота, а воин с кинжалом бросился на Конана, и лишь повелительный жест Бартатуи сдержал степняка.
– Нет, – проговорил каган, – свободный человек не может драться на равных с рабом. Ты меня развлек, человек из Киммерии. Посмотрим, умеешь ли ты что-нибудь еще, кроме болтовни. – Он подал знак стражнику, и обоим пленным расстегнули ошейники.
– Первая схватка будет без оружия, – объявил Бартатуя. – Начинайте.
Как только прозвучал приказ, дюжий невольник с Востока ринулся вперед. Со скоростью, для его телосложения невероятной, он скользнул к Конану и провел хлесткий удар ногой в лицо. Киммериец же по- прежнему стоял, повернувшись к Бартатуе, и даже не глядел на своего противника. Любой другой после подобной сокрушительной атаки давно бы уже валялся со сломанным позвоночником. Но мускулы и нервы киммерийца сработали молниеносно: вражеская ступня просвистела в воздухе там где мгновение назад еще находилась голова Конана. А великан варвар уже отступил на три шага в сторону. Вторая атака сразу же последовала за первой – удары будто бы слились в единое движение. Не успела правая нога врага коснуться земли левая устремилась к солнечному сплетению киммерийца. Конан мягко блокировал открытой ладонью, и потерявший равновесие противник по инерции вылетел прочь с площадки для состязаний.
И сам удар, и мастерская защита Конана были встречены одобрительным ревом. Киммериец не отрывал внимательного взгляда от столь ретивого врага. Противник застыл перед Конаном в низкой стойке, выставив вперед правую ногу и прижав кулаки к груди, как бы держа щит. Судя по всему, этот восточный боец владел каким-то сложным видом единоборства без оружия и привык с помощью своего искусства легко побеждать неопытных воинов.
Конану на все эти замысловатые стойки и приемы было наплевать. Неважно – с оружием или без. Из-за жестко заученных правил боя воин привыкает действовать по готовому шаблону и теряется в неожиданной ситуации. Сам киммериец привык полагаться только на силу, опыт и чутье.
– Подходи, чужестранец, – издевался восточный боец, – встреть свою смерть от руки Цонг Ха. Я уже прикончил десятки недоносков вот этим руками и ногами. Не бойся, я сделаю это быстро, без мучений.
Конан усмехнулся. Парень рассчитывал свалить его одним внезапным приемом, а теперь, когда фокус не прошел, ему приходилось укреплять свое пошатнувшееся мужество хвастовством.
– А я и не собираюсь мучиться, – ответил Конан, – Попляши-ка для нас еще!
Цонг Ха зарычал и кинулся вперед. Он провел ложный выпад, будто хотел поразить Конана в коленную чашечку, а на самом деле выбросил вперед, словно копье, правую руку с полусогнутыми пальцами. Такой удар мог запросто выбить глаза и сломать нос.
Враг, конечно, действовал быстро, но Конан – еще быстрее. Он успел перехватить запястье противника. Пальцы Цонг Ха были уже в дюйме от глаз киммерийца. Вывернув руку противника, Конан изо всей мочи рванул ее вниз. Лицо Цонг Ха исказила гримаса, кости затрещали, сухожилия лопнули. Он попытался дотянуться до Конана другой рукой, но варвар с легкостью отбил и этот удар. А потом сам стукнул противника локтем в висок.
Цонг Ха повалился на землю, и слугам пришлось оттащить прочь бесчувственное тело. Конан, довольный победой, позволил себе слегка расслабиться. В адрес могучего варвара сыпались лестные реплики, но вряд ли кто-нибудь из присутствующих вникал в тонкости единоборства без оружия. Получающие оружие чуть ли не с рождения, гирканийцы считали кулачные схватки детской забавой.
– Следующий поединок пусть будет с оружием, каган, – попросил вождь, щеголявший татуировкой в виде зубастых драконов.
– Выбирай любое, – Бартатуя взглянул на Конана и изящным жестом указал на стоящий рядом низкий столик. На нем все еще было полно яств и вина. Отлично дерешься, киммериец. Давай подкрепись перед следующим боем.
– Зачем? – спросил Конан – Я что, выгляжу усталым? Бартатуя хлопнул себя по бедру, весьма удивленный:
– Никогда не видел такой наглости! Ты доставляешь нам редкостное развлечение. Какое оружие ты выберешь?
– Меч, – Конан бросил взгляд на корзину, высматривая подходящий клинок.
– Ну так будешь драться пикой! – велел Бартатуя. Гирканийцы раскатом хохота встретили этот своеобразный царский юмор.
– Все едино, – пожал плечами Конан и взял тонкую вендийскую пику. Длиной в семь футов, она была сделана из упругого ясеня. С одного конца у пики десятидюймовый, острый как бритва наконечник; с другого – стальной шар величиной с детский кулак. Копьем Конан владел с ранней юности и мог даже считаться знатоком копейного боя. Но пика – не самое любимое оружие киммерийца. Да и трудно сражаться ею здесь, в шатре, на ограниченном пространстве.
Ввели второго противника – тощего и мрачного туранца.
– Выбирай оружие, – велел Бартатуя. Туранец порылся в корзине и вернулся на свое место с длинной саблей в одной руке и небольшим круглым щитом – в другой. Щит был дюймов двадцати в диаметре, с четырьмя железными чатами спереди.
– Начинайте, – приказал Бартатуя.
Туранец слегка наклонил корпус и мягким шагом стал подбираться к Конану, держа шит чуть впереди, чтобы успеть отразить выпад пики. Будь Конан вооружен мечом, туранец поднял бы щит выше, поскольку смертоносный удар клинка мог быть нацелен в непокрытую шлемом голову. Но для пики главная мишень – туловище. Туранец это прекрасно понимал.
Конан попробовал поразить противника в горло. Это был хитрый и неожиданный выпад, но туранец ловко отразил его краем щита, в ответ молниеносно рубанув саблей киммерийцу по бедру. Конан, прервав атаку, резко отпрянул назад. 'Что за условия для боя! ' – мелькнула у него гневная мысль. В умелых руках пика – оружие смертоносное, пригодное для самых разных приемов, но только если достаточно места для маневра. Другими словами, в бою она полезна, прежде всего, когда сражаешься целым отрядом, плечом к плечу с другими ратниками. Перед лицом сплоченного войска копьеносцев бессильна даже кавалерия.
Вдобавок туранец вооружился не только саблей, но и прихватил щит. Он мог атаковать одной рукой, а другой – защищаться. Теперь противник наступал, стараясь зацепить клинком ноги киммерийца. Щит же он
