надавил на несколько камней, каждый из которых сдвинулся на долю дюйма. С виду камни полностью похожи на остальные, из которых сложен пьедестал. Только посвященные в тайну могли открыть тайник. Когда Конан нажал на последний из камней, целая каменная секция почти в рост человека плавно и бесшумно ушла внутрь.
Конан нагнулся и прошмыгнул в тайник. Оказавшись внутри, он принялся ощупывать стену справа от входа до тех пор, пока не обнаружил нишу, на которой до сих пор сохранились заготовленные заранее свечи. Взяв одну, Конан вышел, подошел к печи, зажег свечу и вернулся к тайнику. В центре камеры находился небольшой каменный пьедестал, доходящий Конану до пояса. В стародавние дни на таком пьедестале стояла маленькая статуя Митры, полностью повторяющая колосс, громоздящийся наверху. Теперь вместо Митры Конан водрузил на пьедестал Черного Скорпиона. В свете свечи поверхность статуэтки влажно поблескивала. Конан задул свечу, положил ее в нишу и выбрался из камеры. Затем, повернувшись, он нажал на особый камень у входа. Каменная дверь бесшумно вернулась на прежнее место. Прошло мгновение, и ее было не отличить от прочей каменной кладки. В первый раз с того момента, как обнаружил в гостинице труп, Конан вздохнул свободно. Когда удастся сбыть это сокровище с рук, он будет невероятно счастлив.
Он вышел из подвала. Возвращаясь назад через кухню, Конан не забыл прихватить мяса для Риетты.
Глава четырнадцатая
Итак, к настоящему моменту Конан заключил соглашение с Лисипом. Бомбас хотел, чтобы Конан стал его телохранителем на переговорах, если таковые будут иметь место; Максио пока не опасен – как и Ермак. Из явных противников у Конана оставался лишь Ингас. Обдумав и взвесив все это, Конан решил, что может теперь ходить по городу и днем, не рискуя получить нож в спину.
Ветреная дождливая погода вроде немного прояснилась, даже выглянуло солнце. На Площади было не протолкнуться, поскольку большинство горожан в ненастные дни не выходили из домов, теперь им нужно было пополнить запасы продовольствия, равно как и обменяться последними сплетнями. Когда Конан вышел на Площадь, здесь только и говорили, что о целой череде убийств, случившихся прошлой ночью. Остановившись у одного из лоточников, Конан стал расспрашивать о подробностях.
– Около полуночи Максио со своими людьми совершил набег на логово Ермака и убил троих. Впрочем, самого Ермака им достать не удалось.
– Максио? – переспросил Конан. – Но ведь его люди взломщики, а не воины.
– Они напали внезапно, когда все спали. Взломщики – большие мастера до подобных дел. Убили нескольких человек и исчезли. А позднее бандиты Ингаса подстерегли пятерых бойцов Лисипа в одной из улочек Дыры и зарубили их. Сегодня утром недалеко отсюда был найден мертвым караванщик. Правда, никто не знает, является ли это убийство результатом разборок между шайками.
Услышав новости, киммериец вернулся в гостиницу и вывел своего коня из стойла. Конан проехался до городских ворот, чтобы дать животному возможность размяться, а заодно и убедиться, что за ним хорошо ухаживали, что он способен на быструю скачку и не хромает. По прикидкам Конана, конь ему понадобится через день или два. Прежде чем возвращаться в город, Конан остановился возле луга, на котором расположился недавно прибывший караван. Здесь паслись животные, здесь же распаковывались товары для местных оптовиков. Конан приметил нескольких караванщиков, которые сидели вокруг костра. Подъехав поближе, он спрыгнул с седла.
– Это караван Мульвикса? – спросил он.
– Да, – откликнулся один, поглядев снизу вверх на верзилу чужестранца. – Но сам Мульвикс мертв. Его похоронили сегодня утром.
– Как это случилось? – спросил Конан.
Караванщик пожал плечами. На голове у него была наверчена грязная тряпка-чалма, через которую он поскреб макушку.
– Мульвиксу частенько приходилось возить опасный груз Думаю, на этот раз удача изменила ему. Поздно ночью он отправился с какой-то драгоценностью, которую вез, в город, но не вернулся. Вероятнее всего, кто-то решил прикончить его, вместо того чтобы заплатить.
– И что же он нес?
Караванщик покачал головой:
– Мульвикс никогда не распространялся по поводу своего груза. А мы, хорошо зная его, предпочитали не спрашивать.
– Жаль, конечно, что Мульвикс погиб. Он был хорошим человеком, – вмешался в разговор другой караванщик. – Но вместе с тем хорошо, что эта штука, которую он вез, исчезла. Я думаю, это было что-то, с чем честному контрабандисту не подобает иметь дело.
– А почему? – поинтересовался Конан.
– Как только мы вышли из Бельверуса, – продолжал караванщик,- удача нас тотчас же оставила. Всевозможные несчастные случаи. Много животных пало. Кроме того, все мы страдали бессонницей, а если удавалось заснуть, то мучили кошмары.
– Это правда, – подтвердил первый, с грязной тряпкой на голове. – И животные все будто взбесились. Кусались, лягались, убегали. Каждое утро, когда мы их вьючили и седлали, начиналось сущее мучение. Ну а после сегодняшней ночи, когда Мульвикс со своей вещицей сгинул, – полюбуйтесь, какие лапушки. – И караванщик указал на нескольких мулов, мирно пощипывающих травку. – Не скотина, а загляденье. Кстати, именно такими они и были до того, как мы сделали остановку в Бельверусе.
– Мульвикс связался с чем-то, с чем ему никогда не следовало бы связываться, – заметил седобородый погонщик мулов.
– Он ничего не говорил насчет того, кому он должен был передать эту штуку? – спросил киммериец.
– Ни слова, – сказал первый караванщик. – Мульвикс о таких вещах никогда не говорил. – Он бросил на Конана подозрительный взгляд: – А почему ты спрашиваешь?
– Я работаю на городского голову, – сказал Конан. Это было почти правдой.
– С каких пор этот жирный ублюдок начал печься о чем-либо, кроме своей выгоды? – спросил седобородый погонщик. – Мы всегда выплачивали ему королевскую долю, а кроме того, давали ему в лапу отдельно, чтобы только с ним не связываться. Что ему еще от нас нужно? Или же в этом проклятом городе появился новый налог на убитых?
– А коли так, – добавил караванщик с повязкой на голове, – пусть-ка жирный боров попытается вытрясти эти деньги из Мульвикса или с того, кто его убил. А от нас он больше ни гроша не получит. Не нравится – можем больше сюда не приходить. На этом городе лежит проклятье почище, чем на той хреновине, на которой погорел Мульвикс.
Конан улыбнулся:
– В следующий раз, когда пути ваши будут пролегать поблизости, приходите сюда снова, – посоветовал он. – Я думаю, что к тому времени здесь все совершенно изменится. Да и город станет поприличнее.
– Ну-ну, – отозвался седобородый. Он хотел еще что-то добавить, но Конан уже вскочил в седло и поскакал назад к городским воротам. Возле городских стен он смешался с толпой человек в сорок, шедших в том же направлении. Все они имели вид отборных головорезов. Конан, придержав поводья, поехал бок о бок с человеком, одетым как обычный горожанин, однако имеющим вид человека, хорошо знакомого с мечом и кинжалом.
– В Шикас, гляжу, направляетесь? – начал разговор киммериец. – А кто вы такие и почему вас так много?
– Из Шамара мы. Прослышали, что Шикас – отличное место и что любой, кто умеет орудовать мечом, найдет здесь себе работу по душе. Все здешние вожаки нанимают себе людей и щедро платят им.
Конан обернулся к небольшой группе наемников:
