заметил желтую дверь, на которой был грубо намалеван красный василиск. Стремительно и бесшумно Конан двинулся к этой двери, взявшись за меч руками и придерживая ножны, чтобы ничего не лязгало. К тому времени, когда он подобрался к двери, он уже шел на цыпочках. Возле двери Конан остановился и прислушался. Изнутри слышались бубнящие голоса, но разобрать, о чем говорили, Конан не смог. Глубоко вздохнув, он рывком распахнул дверь.
Внутри стояли двое, глядя друг на друга. Их разделял стол. В руке у каждого был кинжал, угрожающе направленный на противника. Черноволосая женщина стояла спиной к Конану, Пирис – лицом. Когда киммериец вломился в комнату, маленький человечек поднял на него взгляд, и на его женственном лице появилось выражение облегчения.
– Вот она! – проговорил он своим странным голосом. – Это Альтаира! Та самая вероломная тварь, благодаря которой я очутился в тюрьме Бельверуса! Убей ее! – И он еще больше выставил вперед свой отравленный кинжал, будто бы не вполне веря, что киммериец в состоянии защитить его от этой мегеры.
– Эй ты, женщина, обернись! – рявкнул Конан.
– Пусть сперва этот ублюдок уберет свой кинжал! – прошипела она.
Меч Конана вылетел из ножен.
– Я не позволю ему ударить тебя в спину. Поворачивайся.
Медленно женщина обернулась и взглянула в глаза Конану. У нее было широкое круглое лицо, обрамленное гривой черных волос. Рот был ярко накрашен темно-красной помадой, глаза жирно обведены тенями. Кожа ее была белой как снег. Вид у нее был странный, но что-то в ее чертах казалось знакомым.
– Брита! – Никогда ему не приходилось видеть подобной трансформации. За исключением общей формы лица – ни малейшего сходства с той хорошо воспитанной девушкой из приличного дома, которой он помогал. Даже цвет глаз другой.
– Это, что ли, и есть твоя тарантийская девушка? – хихикнув, спросил Пирис. – Тебя одурачили, мой друг варвар. Но ты не переживай. Этой твари удавалось водить за нос и куда более хитрых и опытных мужиков, чем ты.
– Так, – проговорил Конан. – Теперь многое становится ясным. – Острие меча направилось к горлу черноволосой. Киммериец никогда бы не поднял оружия на женщину, но ему ни разу не приходилось встречать столь подлой, злокозненной мерзавки.
– Не удивительно, что те бандиты, от которых я тебя спас, так ловко удирали! Хитро ты все обставила, дрянь!
– Конечно, – проговорила она. Голос ее был холоднее, чем сталь. – Я следила за тобой и Пирисом, начиная с Бельверуса. Я подслушала все, о чем вы говорили под фонарем, когда встретились. Я сразу догадалась, что ты один из тех болванов, что легко сворачивают с прямого пути, чтобы защитить женщину.
Конан громогласно захохотал:
– Можно подумать, тебе когда-либо нужен был защитник! Стало быть, это ты с Пирисом и Асдрасом украли Скорпиона у Касперуса?
– Нет! – закричал Пирис. – Скорпион мой!
– Он принадлежит тому, кто может его удержать, – сказала Альтаира. – Да, это я спланировала похищение Скорпиона у толстяка. Я послала Асдраса в Шикас вперед себя, но Пирис оказался умнее и решил не рисковать собственной шкурой. Поэтому я передала статуэтку Мульвиксу, который шел в Шикас со своим караваном. Мульвикс не знал о том, что везет. Это был честный контрабандист и свято следовал кодексу контрабандистов. Согласно этому кодексу, контрабандиста не интересует, какой груз он передает. Как и было оговорено, здесь он отдал его мне.
– Она состряпала лживый донос, чтобы меня бросили в темницу! – обиженно проговорил Пирис.
– Мне следовало догадаться раньше, – с сожалением произнес Конан. – Всю дорогу до Шикаса здесь, в городе, ты болтала о 'сестре'. Но на самом деле никогда ее не искала.
– Если бы, киммериец, ты думал головой, а не задницей и поменьше размахивал мечом, – заметила она, – давно бы уже до всего допер.
Конан пожал плечами:
– Где бы ни были замешаны женщины, я вечно оказываюсь в дураках. В конце концов, каждый мужчина должен сам заботиться о себе. Я упустил одно: ты воспользовалась лучшими качествами моей натуры.
– Это ты о чем? – спросила она в явном недоумении.
– Тебе это объяснять бесполезно. Рудокопы, которые живут неподалеку отсюда, куда лучше понимают такие вещи.
– По-моему, ты спятил! – фыркнула женщина.
– Помнишь ту первую ночь, – заговорил Конан, – когда ты притащила меня сюда, в 'Химеру'… Ведь ты до этого уже бывала здесь. Именно ты выманила Асдраса наружу и прикончила его. Затем, изображая невинность, ты тащишь меня сюда только затем, чтобы мы могли 'обнаружить' труп.
– Когда мы отправились в храм Беса, – подал голос Пирис, – она выследила нас и натравила головорезов. А на тот случай, если громилы окажутся бессильны, напустила еще и Бомбаса.
– Но одного ты не могла учесть, – сказал киммериец, – что богатый торговец пряностями выкупит меня для того, чтобы я спас его дочь из храма Матери Дурги.
– Стало быть, вот каким образом все вышло, – прошептала женщина. – Да, в самом деле, я не смогла учесть всего.
– Ты странно повела себя, – продолжал Конан, – когда я рассказал тебе о моей встрече с Касперусом. Тогда в первый раз ты показала на мгновение свое истинное лицо. А потом поспешила успокоить меня и отвлечь.
– Успокоить тебя! Разве кобыла успокаивает жеребца?
– Уж со мной бы такой номер не прошел, – фыркнул Пирис.
– Не сомневаюсь, – отрезал Конан. И снова обратился к Альтаире: – А когда в нашу комнату пришел Мульвикс, его встретил твой кинжал. Затем ты собрала его кровь и разбрызгала по лестнице, так чтобы у меня создалось впечатление, будто караванщика ранили еще по дороге в гостиницу. Но скажи мне, почему ты не захватила Скорпиона тогда?
Женщина пожала своими прекрасными белыми плечами:
– Потому что в городе ошивались Пирис и Касперус. Мне следовало сперва устранить их. Кроме того, я же знала, что ты честен и глуп. Ты бы прятал статуэтку до тех пор, пока она мне не понадобилась бы.
– Ну да, я ее спрятал, – проговорил Конан, ухмыляясь. – Кстати, ты хоть представляешь себе где?
– Скотина! – закричала она. – Куда ты ее дел?
– Я должен это тебе рассказывать? – отозвался Конан.
– Да, – протянула она. Голос ее вдруг изменился. – Вижу, что я ошибалась. Я думала, ты просто безмозглый дикарь. Но теперь вижу, что в этой голове хватает мозгов. Знаешь, мы вдвоем могли бы…
– Поздно, Брита, или Альтаира, или как там тебя на самом деле зовут, – проговорил Конан. – Я слишком многое знаю теперь о тебе. И никому из тех, кто дорожит жизнью, не посоветовал бы приближаться к тебе. Меня теперь вот что интересует: какую ТЫ расскажешь мне сказку про Скорпиона?
– Наверное, этот болван Пирис и толстяк Касперус успели уже прожужжать тебе все уши насчет того, какой это великий магический талисман.
– Ну да,- подтвердил Конан, – только каждый рассказывал по-своему.
– Ну так они оба лгали! Статуэтка была у тебя в руках. Что ты заметил?
– Что она очень тяжелая, – ответил Конан.
– Конечно же она тяжелая. Потому что сделана из белого золота!
– Белое золото! – воскликнул Конан. Металл этот был почти легендой. Сияние белого золота ни с чем не сравнимо. Златокузнецы и ювелиры считали его благороднейшим из металлов. Обычно его стоимость оценивалась в десять раз выше стоимости чистейшего золота.
– Да, – продолжала Альтаира. – Никакой это не древний идол, никакой не черный алмаз, упавший с небес. Статуэтку отлили около пятисот лет назад. Это была дань от короля Кешана королю-жрецу Стигии. В те дни в Стигии богиня Селхет считалась покровительницей правящего дома. Поэтому король Кешана, желая
