— Осман! — вскрикнул он, еще больше встревожив паренька, поившего коня.
Конечно! Этот угодливый маленький воришка как раз оказался в соседней темнице, откуда он мог переговариваться с киммерийцем через дыру в стене. Он был уверен, что сможет поднять тяжелую наковальню. А ее вместе с молотом и зубилом оставили прямо на лестнице, а не в караулке, где обычно находятся подобные вещи. Командир стражников пошел на все, чтобы поймать и надежно заточить Конана, он знал, что это единственный разбойник, способный перебить стражу и выбраться из темницы, дабы вернуться в свою банду и спланировать ограбление храмовой крипты. Но почему он был так уверен, что киммериец найдет способ вытащить сокровища?
Он вспомнил вечер в укрытии, когда они обсуждали план. Встала проблема перемещения огромного веса, и… Снова Осман! Именно он посоветовал Волволикуса в качестве выхода из затруднительного положения. У Загобала не просто был свой человек в стане Конана, командир стражников разработал весь план! Конан почти невольно восхитился человеческим коварством. Ведь Загобал годы должен был потратить, замышляя это, собираясь баснословно разбогатеть за счет Торгут-хана. Новый храм с его криптой и присутствие в округе грозного киммерийского разбойника обеспечили дальнейшее.
Лишь одну вещь не мог предвидеть Загобал: куда прилетят сокровища. А потому ему был необходим Осман, чтобы доложить об этом. Но бандиты с самого грабежа следили друг за другом, словно коршуны, и у Османа не было возможности бежать. Ему доверяли еще меньше, чем прочим, ведь до налета на храм он не был членом шайки.
Мысли все вертелись у него в голове, а киммериец уже был в седле и скакал во весь опор. Не удивительно, что Осман напялил этот бросающийся в глаза тюрбан! Он опасался, что по ошибке его могут убить в заварухе, и обезопасил себя. Конан вспомнил и стрелу, что просвистела так близко от тюрбана. Должно быть, она была не случайной, а выпущенной для правдоподобия. Он вспомнил того, что выпустил стрелу в его собственное седло. И это тоже была уловка? Хотел ли Загобал дать ему выбраться живым, чтобы он мог привести остатки банды, включая Османа, в место, где укрыты сокровища?
Все это в прошлом. А теперь есть более насущный вопрос: куда отправился Загобал? С ним ли Осман? Если так, не ведет ли их маленький вор к пещере, где укрыты сокровища? Все это очень возможно, судя по тому, что командир стражников не взял никого из своих людей, только наемников. Действительно, он не может рисковать, чтобы хоть один человек, преданный Торгут-хану, узнал месторасположение сокровищ.
Но при чем тут жрец из нового храма? Тут Конан оказался в тупике. Возможно, страж ворот обознался. Конан ясно понимал одно: он должен мчаться к дому колдуна и застать там своих уцелевших людей, а также колдуна, и скакать с ними к укрытию. Вдруг они смогут застигнуть Загобала и его людей, пока те вытаскивают сокровища.
Он понимал, что схватка будет безрассудной, ибо его банда куда как уступала числом, а люди Беритуса, несомненно, лучшие воины, чем его собственные. С другой стороны, он знал, без ложной скромности, что сам может восполнить численное превосходство противника. Если колдун сможет помочь им своими смертоносными чарами, наступит равновесие. Конану отвратительно было использовать колдовство для победы, но слишком уж серьезная сложилась ситуация, чтобы позволить сомнениям так или иначе ослабить свое положение.
Он скакал до глубокого вечера; когда вдалеке показался дом колдуна, глазам варвара предстало жуткое зрелище.
Глава двенадцатая
— Остановимся здесь, — сказал Беритус.
Они были в лощине под высоким, каменистым земляным хребтом. Прямо за хребтом стоял дом Волволикуса.
— Почему так далеко? — удивился Осман. — Мы можем подъехать гораздо блюке.
— Мы должны оставить коней здесь, — сказал Беритус. — Стражи колдуна достаточно ужасны и для людей. Для лошадей они еще страшнее. Когда мы убирались отсюда несколько дней назад, многие из нас не могли оседлать коней, так напуганы были животные.
— Он преувеличивает, — сказал Осман.
— Тем не менее, — проговорил Загобал, — это разумный совет. За последнее время я потерял слишком много коней и больше предпочитаю не терять. Если мы останемся здесь без лошадей, нам предстоит долгое-предолгое возвращение в Шахпур.
Люди спешились, и Беритус оставил с животными тощего пуантенца, сущего по виду разбойника. Дальше они пошли пешком. С Беритусом во главе все они быстро и бесшумно вскарабкались по хребту; даже змееподобный жрец оказался куда более подвижен на ногах, нежели на конской спине. Лежа за гребнем, они посмотрели вниз.
Под ними лежал окаймленный деревьями водоем, мерцающий в свете восходящей луны. Маленькие окна дома светились меняющими цвет огнями. У пруда были привязаны кони, а от крыши дома поднималась струйка белого дыма.
— Похоже, они вернулись. — В словах Загобала мелькнуло удовлетворение.
— Точно, — сказал Беритус. — До того мы бились только со стражами, которых маг оставил охранять место в свое отсутствие. Теперь он дома, и кто знает, какого рода демонов он способен призвать.
— Лежа здесь, мы ничего не добьемся, — сказал Загобал. — Аквилонец, тебе лучше известно, как использовать своих людей. Нам нужно проникнуть в этот дом.
— Да, я знаю, как использовать их, да и прочих твоих псов. — Он повернулся к Шоску. — Жрец, можешь ты сказать, обнаружил ли нас колдун, и наготове ли у него заклятия, чтобы встретить нас?
— Ты думаешь, такие вещи, блестя, распространяются в воздухе, дабы их можно было обнаружить, как сигнальные огни, горящие на вершине холма?
— Мне до того дела нет, но были же какие-то причины взять тебя с собой. Настолько серьезные, что пришлось замедлять ход, терпя твою идиотскую езду. Без тебя мы были бы здесь час назад.
— Когда Волволикус пустит в ход свои чары, ты, дурачина, будешь очень рад, что я с вами.
— Смотри уж, постарайся, жрец, — предупредил Беритус.
— Похоже, что тебе возглавлять нападение, — сказал Осман аквилонцу. — С воином, подобным тебе, это не выглядит сложной задачей.
— Нет, это буду не я. Ты пойдешь первым, шангариец.
— Я? — в тревоге воскликнул Осман. — Я не лезу в великие драчуны или герои.
— А тебе и не нужно. Нет, ты открыто подойдешь к двери, выкликая имена своих товарищей и крича, что ты заблудился в пустыне. У такого вероломного негодяя, как ты, не возникнет трудностей предать их дважды.
— Но они убьют меня! — запротестовал Осман.
— Это будет хорошее испытание твоему гладкому, лживому языку. Все последующие годы ты будешь гордиться собой и этим представлением.
Осман повернулся к Загобалу:
— Хозяин, я согласился быть шпионом и фальшивым членом их банды. Вот этот чужеземный головорез взял на себя обязанность служить рубакой и наемным бандитом! Вели ему прекратить эту трусливую болтовню, и пусть идет в атаку.
— Не будет вреда, если мы сможем убедить их уменьшить защиту. Иди, Осман. Мы будем близко, держась вне поля зрения за деревьями.
— Но…
— Иди! — прорычал Загобал.
Объятый ужасом коротышка встал и принялся спускаться с гребня холма. Остальные поступили так же, следуя в нескольких шагах за ним. Они сходили со склона к оазису, камешки разлетались под их ногами. Беритус и его люди, опытные охотники, двигались абсолютно бесшумно. От жреца Шоска тоже не доносилось ни звука, но это не выглядело результатом долгого опыта, а будто бы являлось свойством его
