Джон Маддокс Робертс
Степная царица
Глава 1
Город носил имя Лонх. Он раскинулся среди высоких холмов восточной Бритунии, недалеко от границ Коринфии и Немедии, как раз на пересечении двух древних торговых дорог, ведущих через горные перевалы. В давние времена здешние места были весьма оживленными, и Лонх процветал. Но минули столетия, торговые пути оказались забыты, путешественники проложили новые тропы. И вот уже многие годы некогда великий город лежал в руинах. Лишь случайный караван теперь останавливался в Лонхе, укрываясь за стенами от беспрестанно дующего меж холмов ветра. Пастухи пасли коров и овец там, где когда-то цвели пышные сады богатых торговцев Лонха.
Однако в последнее время город начал потихоньку оживать. Через перевалы по одному, по двое, небольшими группами, а иногда и большими отрядами со всех четырех сторон к городу сходились люди. Многие были верхом: одни — на конях, другие — на верблюдах. Но шли и пешком, и среди этих людей некоторые были скованы за ошейники в вереницы. Большинство из вновь прибывающих были мужчины, но встречались также и женщины.
Уже близился вечер, когда на вершине последнего холма остановился одинокий путник и начал оглядывать извилистую пыльную дорогу, ведущую к городу. Красное солнце отбрасывало длинные тени и окрашивало западные стены более высоких строений в ядовито-красный цвет. Стены Лонха были низкими, выложенными из грубо обтесанного камня. Много камней осыпалось, и в стенах зияли дыры. Массивные ворота давно сгнили, и город был открыт всякому, кто желал войти.
Большинство сохранившихся строений — приземистые, но местами возвышались башни в четыре или в пять этажей высотой, являвшиеся когда-то роскошными обиталищами богатеев. Кое-где из прохудившихся крыш к ясному небу устремлялся дымок. Пока подошедший разглядывал город, в ворота вошли несколько запоздалых путников.
Человек, глядевший с холма, был огромный, с крепкими руками и с обнаженным, покрытым шрамами торсом, который обдувал сейчас резкий ветер. Одет он был в сапоги, отороченные мехом, и набедренную повязку из волчьей шкуры. На широченные плечи наброшена, как единственная уступка погоде, короткая мохнатая накидка из козьей шкуры. Запястья и предплечья обмотаны крепкими ремнями с бронзовыми заклепками, а на поясе висели длинный меч и прямой кинжал с широким клинком.
Ветер ворошил копну спутанных черных волос, длинные пряди прилипли ко лбу и щекам, но путник, казалось, этого не замечал.
Он неподвижно застыл. Полыхающие голубым льдом глаза жадно осматривали город. Видимо, довольный осмотром, гигант решительно двинулся к Лонху.
В сотне шагов от города черноволосый великан северянин присоединился к небольшой группе людей, подходивших с востока. Крепкие, увешанные оружием мужики имели вид отчаянных головорезов. Однако на северянина дернуться они не посмели.
— Приветствую тебя, незнакомец, — сказал их предводитель, одетый в рубаху и штаны из стеганого шелка. И одежда, и сам человек уже повидали свои лучшие дни, но тем не менее предводитель вел себя с гордым достоинством. — Вижу, еще один искатель приключений надеется найти утешение в веселой компании Лонха!
Говоривший имел отвислые усы, и в чертах виднелось что-то восточное, но волосы были каштановые, а глаза светло-зеленые.
— Я слышал, что здесь можно переночевать, не рискуя наутро оказаться в подземелье или на виселице, — ответил путник с черной гривой. — Насколько я вижу, кроме этого, город мало что может предложить. — Он пошел рядом с предводителем. — На востоке стало так же, как и на севере?
— Похоже, что да. Я Ки-Де из северо-восточной Гиркании, из клана Черепахи. Новый каган издал указ, запрещающий разбой, и разбил мой клан, который никогда не пятнал себя презренным трудом на полях и в мастерских. Мы услышали об этом месте за горами, где человек может быть спокоен, несмотря на свое прошлое. Я не люблю городов, но скоро настанет зима, и даже разбойнику надо иметь кров.
— Я Конан из Киммерии, — сказал человек с черной копной волос. — Я наемник, в последнее время служил в одном приграничном бритунийском княжестве. Князь поднял восстание против союзников и проиграл.
Он протянул руку, и гирканиец пожал ее.
— Да! За это могут невзлюбить человека. — Ки-Де передернул плечами, поправив лямку, на которой висел колчан. Сабля, висящая у пояса, была короткой и кривой.
— Так и произошло, — подтвердил его слова киммериец. — За оставшимися в живых товарищами гонялись по холмам, как за оленями. В горной деревушке я услышал об этом месте. Как ты и говоришь, приближается зима, а в горах нельзя оставаться при северном ветре, если нет стен, крыши и очага.
У городской стены они приметили грубо сделанные из палок и веток загоны для животных. В загонах находились овцы, козы, коровы и свиньи. В другом месте простолюдины в рубахах из шкур охраняли плетеные клетки, набитые курами, утками и гусями.
— Местные жители быстро почуяли выгоду, — произнес Конан. — Люди, видевшие в жизни лишь несколько медяков, за этих животных запросят серебро и золото.
— Крестьяне всегда сбегаются на запах наживы, — ответил Ки-Де. Он смачно плюнул на землю. — Тебе стоит посмотреть, как они выползают из своих лачуг после битвы, чтобы раздеть и ограбить мертвых.
— Я видел это много раз, — мрачно сказал Конан. — Только они не всегда терпеливо ждут, когда человек умрет. Они убивают раненых. А зачастую, если у человека не осталось сил сопротивляться, они могут, даже не убив его, просто отрубить у живого пальцы, чтобы снять кольца, или руку, чтобы забрать браслет.
— Это двуногие свиньи! — произнес один из гирканийцев.
Конан пожал плечами:
— У них столько же причин не любить солдат, как и у нас. — Он оглядел своих новых знакомых, многие из которых хромали, будто ноги у них были стерты. — Я редко видел, чтобы представители вашего народа ходили пешком.
Гирканийцы были кочевниками, всю жизнь проводившими в седле, их охватывал ужас при мысли о пешем переходе.
Ки-Де смущенно улыбнулся:
— Несколько дней назад, когда мы спали, на нас напали люди кагана. Они забрали всех наших лошадей, однако мы сумели ускользнуть в темноте. Преследовать нас не стали, так как решили, что без лошадей мы и сами скоро погибнем.
— Несколько дней назад я тоже ехал верхом, — сказал Конан. — Грабитель пытался издали убить меня. Он оказался плохим стрелком и промахнулся, но стрела попала в мою лошадь. Я прикончил негодяя. Затем припрятал седло, но не думаю, что когда-нибудь вернусь, чтобы забрать.
Они прошли через то, что раньше было воротами, и очутились в самом Лонхе. Низкие, землистого цвета стены домов казались уныло однообразными, а сброд, болтающийся на улицах, наверное, притащился в город со всей Великой Хайбории. Тут были жители пустынь в длинных полосатых халатах, в шелковых немедийских балахонах, встретились даже несколько человек в обтягивающей разукрашенной одежде аквилонских модников. Конан увидел суровых путешествующих купцов и людей, которые явно были дезертирами из армий соседних земель. Попадались женщины в одежде заморанских блудниц и другие, менее счастливые, обреченные заниматься тем же ремеслом, но носящие рабские цепи.
— Необычное место, — подумал вслух Конан. — Призрак города, вновь обретший жизнь.
— Мой друг! — произнес Ки-Де, обращаясь к хорошо вооруженному торговцу, охраняющему палатку, где он продавал бальзамы и целебные мази для людей и лошадей. — Где усталый путник может найти стол и кров подальше от этого проклятого ветра?
