покинуть этот мир, что никогда больше ее ласковые руки не коснутся его волос, что погаснет ее добрая улыбка. Юноша опустился на колени возле ложа больной, положил руку на горячий лоб, и мир померк. Джериму привиделось, что он идет по Погруженному во мрак лабиринту, а навстречу ему один за _Другим выходят безобразные монстры. Они не угрожают молодому человеку, но от них исходит такое зло, что он не может пройти мимо и вступает с ними в единоборство. И Чудовища в страхе бегут!
Сколько прошло времени к тому моменту, когда он очнулся, Джерим не знал, но лоб, на котором он все еще Держал руку, не был уже горячим, Эндара прекратила бредить и крепко спала, дыша ровно и спокойно. Проснулась она через сутки совершенно здоровой. Слабость держала ее в постели еще на несколько дней, но Джерим старательно ухаживал за матерью, и вскоре она уже был на ногах.
Происшествие всколыхнуло всю деревню. К Джериму потянулись слабые и немощные, и он исцелял всех. Врачевание отнимало у юноши очень много сил, и, чтобы вернуть их, он надолго уединялся в джунглях, даривших ему бодрость и свежесть.
Прошло несколько лет. Джериму исполнилось семнадцать. Совсем постаревшая Эндара снова слегла, и на сен раз даже необычный дар юноши не смог удержать ее на земле. Когда женщина почувствовала, что последние силы покидают ее немощное тело, она позвала Джерима:
— Выслушай меня, сын мой. Я покидаю тебя. Теперь уж точно пришла моя пора. Когда ты развеешь последнюю горсть моего пепла, уходи из деревни.
— Почему? — вскричал юноша. — Я нужен этим людям! Я буду помогать им.
— Не перебивай. Иначе я не успею договорить, Ты отправишься на восток. Когда-то давно, еще в юности, я слышала, что там, где-то в горах или у их подножия, я точно не знаю, находится не то монастырь, не то обитель братства. Цель жизни этих людей — познание. Ты обладаешь удивительными способностями, но никому не известно, откуда они и как с ними обращаться. Твоя сила велика, но ты и сам не можешь оценить ее. Нельзя давать в руки младенцу остро заточенный нож.
— Я не младенец, мама, — возразил Джерим.
— Не буду с тобой спорить, — слабо улыбнулась Эндара. — У меня нет времени. Дослушай до конца.
Юноша кивнул.
— Пойдешь туда. Там ты насытишь свой голодный разум, ибо никто из нас не может дать ему и мельчайшей доли пищи, в которой он нуждается. Ты сумеешь понять свой дар и научишься использовать его. А потом поступай как хочешь. Тебе пора выбирать свой путь. Никогда не ходи дорогой Зла…
Эндара тяжело вздохнула, погладила Джерима по склонной голове и тихо отошла. На ее губах играла умиротворенная улыбка. Она прожила долгую и хорошую жизнь, не в чем было себя упрекнуть, и этот мир она покинула с частым сердцем.
Джерим соорудил для Эндары великолепный погребальный костер. Он собрал ветви сандалового дерева, чтобы дым от костра был любезен богам, сам сплел венки из разноцветных благоуханных цветов и украсил ими последнее ложе той, что заменила ему мать. Женщины омыли тело покойной и обернули его белым полотном, сильно поседевшие волосы уложили в красивую прическу.
Все жители деревни пришли проститься с Эндарой. Каждый коснулся ее руки, затем своего лба и с легким поклоном отступил в сторону. Когда отзвучали слова погребальной молитвы, Джерим поднес к высокому костру факел, и огонь мгновенно охватил все сооружение. Как долго он горел, юноша не знал, ибо наблюдал внутренним взором, как душа Эндары покидала тело и устремлялась к небесам. Она была легкой и радостной, эта чистая душа, полная любви ко всему миру.
Огонь погас, и когда пепел остыл, Джерим собрал его В большой сосуд и отправился в джунгли, чтобы развеять там то, что осталось от Эндары. Последнюю горсть он долго держал на ладони, окончательно прощаясь, а затем легонько дунул, и серый порошок, взлетев на миг, исчез. Юноша постоял немного, склонив голову, потом повернулся и направился к деревне. Войдя в хижину, он собрал свои по-Литки, окинул взглядом опустевший дом и оставил его навсегда.
Шел он долго, не замечая времени, не отмеряя пройденного расстояния. Спал он прямо на земле, не заботясь о своей безопасности, так как дикие звери не нападали на него, а пищу Джериму в изобилии поставляли сами джунгли. Белые крупные семена нута прекрасно утоляли голод, да и ароматные желтые бананы — любимое лакомство обезьян — неплохо подходили для плотного обеда. Тамаринд, рожковое дерево, щедро предлагал свои кисло-сладкие плоды, прекрасно утолявшие жажду. Его с успехом могли заменить и дикие гранаты, и плоды каперсов, Удивительно напоминавшие распустившиеся цветы своей ярко-зеленой оболочкой и алой мякотью, усыпанной серыми семенами
Как ни хорошо чувствовал себя Джерим в джунглях, он в конце концов начал скучать без людей. Ему хотелось поговорить с кем-нибудь, тем более что за время путешествия вопросов, на которые он не мог дать ответа, у юноши накопилось немало. И вот однажды утром, словно стремясь выполнить его желание, джунгли расступились, и Джерим увидел высокую каменную стену. Сначала ему показалось, что это просто огромный оползень с горы, видневшейся на горизонте, но, подойдя поближе, юноша увидел массивные ворота из черного эбенового дерева, Сверху донизу их покрывала сложная затейливая резьба, однако, как ни старался Джерим, смысл многочисленных рисунков остался для него неясным.
У ворот стоял высокий старик в просторном одеянии. Джерим приблизился, слегка поклонился старцу и сказал:
— Приветствую тебя, отец! Да продлят боги твои дни. Да пребудет на тебе их благословение.
— Приветствую и тебя, сын мой, — спокойно ответил старец.
Джерим помолчал, надеясь, что его собеседник начнет задавать вопросы, но тот, казалось, не проявлял к путнику ни малейшего интереса. Тогда юноша заговорил снова:
— Моя мать, умирая, велела мне отправиться на поиски обители, где я обрету пищу для разума и познаю истину.
— Ты у цели, — ответил старик и снова замолчал.
— Могу ли я войти? — спросил Джерим.
— Попробуй.
Створки ворот открылись на удивление легко, и Джерим решительно шагнул внутрь. Каково же было его изумление, когда он обнаружил, что по-прежнему стоит перед стеной! Он шагнул еще раз, но снова у него ничего ь получилось. Тогда он повернулся к стражу ворот:
— Я не могу этого сделать.
— Назови свое имя и иди, — посоветовал страж.
— Джерим, — громко произнес юноша и опять попытался войти в ворота, но по-прежнему остался на месте. — Зачем ты смеешься надо мной? — обиженно спросил он старика. — Если я не подхожу для вашей обители, так и скажи.
— Обитель Знания открыта для всех, кто на самом деле жаждет его. Ты назвал имя, которое дали тебе при рождении. Но все на свете имеет иные имена, скрытые, истинные. И люди тоже. Назови свое истинное имя, и тогда у тебя все получится,
— Но я не знаю других имен. Меня всегда звали только так, — удивился Джерим.
— А ты не торопись, — улыбнулся старец. — Подумай.
Джерим отошел в сторону и задумался так глубоко, что перестал замечать и ворота, и их стража. Вдруг ему послышалось, что кто-то шепнул: «Тавананда». Юноша вздрогнул, затем решительно тряхнул головой и направился к воротам.
— Погоди, — остановил его страж, — Ты, похоже, услышал свое истинное имя, но пока еще не знаешь о нем ничего. Запомни, произносить его вслух можно только в стенах Обители Знания, ибо в нее не могут проникнуть приверженцы Зла. Знай, что тот, кому ты доверишь это имя, получит власть над тобой. Поэтому лучше бы его не знал никто, кроме тебя.
— А ты? — поинтересовался юноша, — Ты ведь сейчас услышишь его.
— Я не причиню тебе зла, — просто ответил старец, и Джерим почему-то сразу поверил ему.
Толкнув створку ворот, он громко воскликнул: «Тавананда!», и нога его ступила на каменные плиты, которыми был вымощен внутренний дворик. Джерим в изумлении Гляделся по сторонам. Ему казалось, что он попал в совершенно другой мир. Даже небо над головой выглядело иным, плиты дворика образовывали четкие геометрические фигуры. В промежутках между ними буйно росли совершенно незнакомые юноше деревья, которые, как он позже убедился, никогда не сбрасывали листву. В центре, переливаясь всеми
