как змея же. Он любит меня, несмотря на свое коварство, жестокость и спящие в нем кошмары Он дает мне силу. Могуществом моего взгляда я во многом обязан этим сине-зеленым переливам.

Буно подошел ближе к мальчику и вперил в него свои полубезумные глаза.

— Встань! — неожиданно громко и резко приказал он.

— Зачем? — удивился Конан.

— Встань! Повелеваю тебе — встань!

Конан почувствовал, что его так и тянет подняться. Он едва не вскочил послушно, как раб или малый ребенок. Отчего-то ему вспомнилось, как мать его, гневно сверкнув глазами, отшвырнула плеть после второго удара. Напрягшись изо всех сил, мальчик остался на месте.

— Но я не могу, — сказал он, как мог жалобнее. — Меня слушаются только шея и пальцы

Буно взглянул на него с подозрением, затем покивал головой.

— Да-да. Яд мой действует очень хорошо. Если б не он, ты сейчас вскочил бы, как верная собачонка на зов хозяина.

Мальчик благоразумно промолчал. Повернув голову, он уткнулся лицом в камень стола, так как глаза его совсем устали от сверкающих наверху бликов. Заметив это, старик горделиво усмехнулся.

— Да, хорошо светят мои камушки! Не хуже солнца Но при этом они гораздо менее капризны и горды, чем это избалованное светило. Помимо того, что светят, они еще просветляют мой ум, позволяют увидеть будущее и отводят занесенную надо мной руку Рока.

Буно самодовольно задрал голову и посмотрел вверх, но тут же нахмурился, словно прочел в искрящихся переливах что-то не слишком приятное. То ли предупреждение, то ли грозный намек. Он встряхнул головой и провел по глазам ладонью.

— Устал я. Ослепили проклятые камни, и чудится теперь непонятно что Надо пойти отдохнуть, а потом уже докончить начатое. Но посмотри же, мой мальчик, как оно хорошо!

Он взял со стола ожерелье и бросил на грудь мальчика Камни ощутимо ударили его по ребрам, и Конан вздрогнул.

— Смотри, смотри, — повторил Буно. — Любуйся, если у тебя есть глаза!

Мальчик дотронулся до прохладных камней, заигравших под его пальцами. Буно склонился над ним, показывая то на одну, то на другую самоцветную пару. Усталым и ласковым голосом он объяснял:

— Вот твой камень, Конан, камень неистового и отважного Волка — рубин. Поэтому ты будешь носить ожерелье так, чтобы он всегда находился в ямке у основания горла. Тогда твое мужество и твоя ярость в бою никогда не иссякнут. А оно очень и очень может мне пригодиться, твое мужество. Рубин — это даже не камень, это застывшая кровь древних драконов, пролитая ими на заре времен в жестоких схватках друг с другом. Если на пирушке тебя обнесут вином, погляди на рубин — и ты захмелеешь от одного его вида, и станешь веселее прочих.

Рядом с ним изумруды, к которым мне нельзя прикасаться. Обычно они не ладят с рубинами, им не по нутру жестокость и гнев красных камней, но сейчас они ничего не замечают вокруг — ведь они влюблены. На всем белом свете их только двое. А вот топазы — словно сгустки солнечного света, случайно прорвавшиеся под землю и навечно затвердевшие в ней В агаты можно всматриваться бесконечно, пока не устанут глаза, находя в их рисунках то неземные леса, то пенящиеся волны, то тонкие и волнистые женские волосы. А если тебе случится упасть со скалы, имея на шее или груди бирюзу — веселую и ленивую простушку-бирюзу, — камень разобьется на мелкие осколки, ты же останешься невредимым

Старик склонялся все ниже, его бормотание становилось все неразборчивей. От его душного дыхания у мальчика засвербело в носу, и он громко чихнул. Словно очнувшись, Буно выпрямился.

— А ну-ка, привстань, — велел он Конану. — Я одену его на тебя.

Конан потянулся вперед, но, вовремя сообразив, слабо застонал:

— Нет! Все еще не могу.

— Крепкий, крепкий моя яд — пробормотал старик.

Он приподнял затылок мальчика и надел ему на шею ожерелье, плотно закрепив медной нитью. — Это хорошо. Это и для тебя хорошо, мой мальчик. Значит, ты не почувствуешь боли. Будет немного страшно. Немного неприятно, но — не более того. Носи же эти дивные камушки, носи, не снимая. В них теперь твоя жизнь.

Старик подошел к двери, тяжело загребая ногами, и, прежде чем открыть ее, обернулся.

— Я отлучусь ненадолго: пришла пора поискать твоего приятеля. Твои будущие ножки — шесть проворных золотистых ножек. Твою будущую спинку с отличным, вросшим в нее доспехом. Пожалуй, отдыхать я буду потом, когда все будет кончено. Не скучай без меня, мой мальчик.

* * *

Лишь только старик вышел, Конан мгновенно соскочил со стола. Руки и ноги слушались его, хотя, конечно, и не так быстро и ловко, как прежде. Пожалуй, бежать или драться он еще не мог, но вот идти быстрым шагом — вполне.

Мальчик осторожно приоткрыл дверь, чтобы увидеть, в какую сторону удаляется спина Буно. Затем он вытащил Гэллу из ее ненадежного убежища и подтолкнул к двери. Бедная девушка с трудом распрямилась — так онемели ее мышцы от долгого сидения, скрючившись.

— Скорее! Сейчас он явится обратно вместе с жуком!

Он тянул за собой девушку, громким шепотом кляня ее за глупость и неповоротливость, пока они не свернули в один из неосвещенных тупиков. Здесь он позволил ей и себе остановиться и перевести дух.

— Я так боялся, что ты чихнешь или заворочаешься, — прошептал мальчик. — Проклятый старик — моя бедная голова чуть не лопнула от его разговоров…

— О Конан, — выдохнула Гэлла, и словно теплый ветерок пронесся по его волосам. — Мне было так страшно! Под столом совсем не было места, моя рука или нога все время торчала. Если бы он только догадался обойти вокруг стола. Но какое счастье, что ты уже можешь ходить! Теперь нам бы только разыскать Кевина…

— Кевин нам пока не нужен, — возразил мальчик. — Ты что, не помнишь, как он слушается каждого слова Буно? Шедд — вот кого нужно разыскивать Он проведет нас к расщелине наверху, той самой, в которую я пролезал два раза. Без него я запутаюсь в этих ходах.

— Как?! — Гэлла заморгала часто-часто. — Ты хочешь уйти отсюда без Кевина?.. И это сейчас, когда мы знаем, где прячет Буно искры? Он же сказал, что они в кольце из гранатов, а кольцо где-то на нем… Мы должны найти это кольцо и спасти Кевина и всех остальных!

— Кром! — вздохнул мальчик. — Посмотрел бы я на тебя, когда ты будешь обшаривать Буно, а он при этом будет покорно поворачиваться во все стороны, чтобы тебе было удобнее! Лучше не спорь, а иди за мной молча, как полагается женщине.

Он вышел из прикрытия и, настороженно озираясь, ринулся вперед. Немного помешкав, Гэлла скользнула за ним. Она шла бесшумно, но глубоко и прерывисто дышала, чтобы справиться с обидой. Ее вздохи, укором шелестевшие за его спиной, действовали Конану на нервы.

— А ну-ка, затихни! — сказал он, останавливаясь. — Нечего сопеть и всхлипывать. Нужно прислушаться. Оттуда, где они работают, будет доноситься стук.

Оба затаили дыхание, но вокруг было тихо. Только потрескивали факелы, да шуршали осыпающиеся сверху мелкие камни.

— Сейчас ночь, — прошептала Гэлла. — Все они спят, а не работают.

— Да, пожалуй, еще ночь, — согласился Конан. — Но они не спят по ночам. Они шлифуют камни. Имеет смысл разыскать хотя бы Кевина. Он должен знать, где бывает по ночам Шедд.

— Да-да, разыщем Кевина! — радостно согласилась девушка.

Ход, по которому они шли, становился все уже и ниже. Реже попадались светильники. Конан снял со стены два факела, предусмотрительно погасив один из них.

— Мы прошли много боковых ответвлений, — сказал он. — Придется заглянуть в каждое из них — Кевин или Шедд могут оказаться в любом из них. Впереди мы вряд ли их найдем: дальше становится слишком низко и сыро. Пойдем вбок.

Во всех мальчишеских играх Конан обычно брал на себя роль вожака. Поэтому и здесь, в душной полутьме подземелья, где так легко было заблудиться или попасть под обвал, голос его звучал с решительными и властными интонациями. Гэлле ничего не оставалось, как покорно подчиняться

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ОБРАНЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату