Где блещет первая звезда?Венец играет серебристыйНад мирным, радостным челом,И долго виден след огнистыйЗа нею в сумраке ночном…То ангел смерти, смертью тленнойОт уз земных освобожденный!..Он тело девы бросил в прах:Его отчизна в небесах.Там всё, что он любил земного,Он встретит и полюбит снова!..Всё тот же он, и власть егоНе изменилась ничего;Прошло печали в нем волненье,Как улетает призрак сна,И только хладное презреньеК земле оставила она;За гибель друга в нем осталосьЖеланье миру мстить всему;И ненависть к другим, казалось,Была любовию к нему.Всё тот же он – и бесконечность,Как мысль, он может пролетать,И может взором измерятьЛета, века и даже вечность.Но Ангел смерти молодойПростился с прежней добротой;Людей узнал он: «СостраданьяОни не могут заслужить;Не награжденье – наказаньеПоследний миг их должен быть.Они коварны и жестоки,Их добродетели – пороки,И жизнь им в тягость с юных лет…»Так думал он – зачем же нет?..Его неизбежимой встречиБоится каждый с этих пор;Как меч – его пронзает взор;Его приветственные речиТревожат нас, как злой укор,И льда хладней его объятье,И поцелуй его – проклятье!..
Исповедь
IДень гас; в наряде голубомКрутясь бежал Гвадалкивир,И не заботяся о том,Что есть под ним какой-то мир,Для счастья чуждый, полный злом,Светило южное текло,Беспечно, пышно и светло;Но в монастырскую тюрьмуИгривый луч не проникал;Какую б радость одномуТуда принес он, если б знал;Главу склоня, в темнице тойСидел отшельник молодой,Испанец родом и душой;Таков был рок! – зачем, за что,Не знал и знать не мог никто;Но в преступленье обвинен,Он оправданья не искал;Он знал людей и знал закон…И ничего от них не ждал.Но вот по лестнице крутойЗвучат шаги, открылась дверь,И старец дряхлый и седойВзошел в тюрьму – зачем теперь?Что сожаленья и приветТому, кто гибнет в цвете лет?II«Ты здесь опять! Напрасный труд!..Не говори, что божий судОпределяет мне конец.Всё люди, люди, мой отец…Пускай погибну, смерть мояНе продолжит их бытия,И дни грядущие моиИм не присвоить – и в крови,Неправой казнью пролитой,В крови безумца молодой,Согреть им вновь не сужденоСердца, увядшие давно;
