Иль сидя молча у окна,По целым дням, как бы не зная,Что изменил он ей, вздыхая,Ждала изменника она.Вся жизнь погибшей девы милойОстановилась на былом;Ее безумье даже былоЛюбовь к нему и мысль об нем…Какой душе не знал он цену!..» –И долго русский говорилПро месть, про счастье, про измену:Его не слушал Измаил.Лишь знает он да бог единый,Что под спокойною личинойТогда происходило в нем.Стеснив дыханье, вверх лицом(Хоть сердце гордое и взглядыНе ждали от небес отрады)Лежал он на земле сырой,Как та земля, и мрачный и немой!28Видали ль вы, как хищные и злые,К оставленному трупу в тихий долСлетаются наследники земные,Могильный ворон, коршун и орел?Так есть мгновенья, краткие мгновенья,Когда, столпясь, все адские мученьяСлетаются на сердце – и грызут!Века печали стоят тех минут.Лишь дунет вихрь – и сломится лилея;Таков с душой кто слабою рожден,Не вынесет минут подобных он;Но мощный ум, крепясь и каменея,Их превращает в пытку Прометея!Не сгладит время их глубокий след:Всё в мире есть – забвенья только нет!29Светает. Горы снеговыеНа небосклоне голубомЗубцы подъемлют золотые;Слилися с утренним лучомКрая волнистого тумана,И на верху горы ШайтанаОгонь, стыдясь перед зарей,Бледнеет – тихо приподнялся,Как перед смертию больной,Угрюмый князь с земли сырой.Казалось, вспомнить он старалсяРассказ ужасный и желалСебя уверить он, что спал;Желал бы счесть он всё мечтою…И по челу провел рукою;Но грусть жестокий властелин!С чела не сгладил он морщин.30Он встал, он хочет непременноПришельцу быть проводником.Не зная думать что о нем,Согласен юноша смущенный.Идут они глухим путем,Но их тревожит всё: то птицаИз-под ноги у них вспорхнет,То краснобокая лисицаВ кусты цветущие нырнет.Они всё ниже, ниже сходятИ рук от сабель не отводят.Через опасный переходСпешат нагнувшись, без оглядки;И вновь на холм крутой взошли,И цепью русские палатки,Как на ночлеге журавли,Белеют смутно уж вдали!Тогда черкес остановился,За руку путника схватил,И кто бы, кто не удивился?По-русски с ним заговорил.31«Прощай! Ты можешь безопасноТеперь идти в шатры свои;Но, если веришь мне, напрасноТы хочешь потопить в кровиСвою печаль! Страшись, быть может,Раскаянье прибавишь к ней.
