Поныне возле кельи той Насквозь прожженный виден камень Слезою жаркою, как пламень, Нечеловеческой слезой. Как много значил этот звук! Века минувших упоений, Века изгнания и мук, Века бесплодных размышлений, Всё оживилось в нем опять. Но что ж? Ему не воскресать Для нежных чувств. Так, если мчится По небу летнему порой Отрывок тучи громовой, И луч случайно отразится На сумрачных краях, она Тот блеск мгновенный презирает И путь неверный продолжает Хладна, как прежде, и темна. Проникнул в келью дух смущенный. Со страхом отвращает взор, Минуя образ позлащенный, Как будто видя в нем укор. Он зрит божественные книги, Лампаду, четки и вериги; Но где же звуки? где же та, К которой сильная мечта Его влечет? Она сидела На ложе, с лютнею в руках, И песню гор играя пела. И, мнилось, всё в ее чертах Земной беспечностью дышало; И кольцы русые кудрей Сбегали, будто покрывало, На веки нежные очей. Исполнена какой-то думой Младая волновалась грудь… Вот поднялась; на свод угрюмый Она задумала взглянуть: Как звезды омраченной да́ли, Глаза монахини сияли; Ее лилейная рука, Бела, как утром облака, На черном платье отделялась, И струны отвечали ей Что дальше, то сильней, сильней. Тоской раскаянья, казалось, Была та песня сложена! Меж тем, как путник любопытный, В окно, участием полна, На деву, жертву грусти скрытной, Смотрела ясная луна!.. Окован сладостной игрою Стоял злой дух. Ему любить Не должно сердца допустить: Он связан клятвой роковою; (И эту клятву молвил он, Когда блистающий Сион Оставил с гордым сатаною). Он искушать хотел, — не мог, Не находил в себе искусства; Забыть? — забвенья не дал бог; Любить? — недоставало чувства! Что делать? — новые мечты И чуждые поныне муки! Так, демон, слыша эти звуки, Чудесно изменился ты. Ты плакал горькими слезами, Глядя на милый свой предмет, О том, что цепь лежит меж вами, Что пламя в мертвом сердце нет; Когда ты знал, что не принудит Его минута полюбить, Что даже скоро, может быть, Она твоею жертвой будет. И удалиться он спешил От этой кельи, где впервые Нарушил клятвы неземные И князя бездны раздражил; Но прелесть звуков и виденья Осталась на душе его, И в памяти сего мгновенья Уж не изгладит ничего. · · · Спустя сто лет пергамент пыльный Между развалин отыскал Какой-то странник. Он узнал, Что это памятник могильный; И с любопытством прочитал
