— А я правду говорю, и не стоит меня затыкать, — окрысился тот. — Сам все прекрасно знаю. И про то, что «Каган русский есть монарх самодержавный и неограниченный, повиноваться власти Его не только за страх, но и за совесть. Сам Бог повелевает», и про то, что служба наша ответственна и даже почетна. Не нам, потомкам ветеранов солдатских полков, всю жизнь границу держащим и своими руками расчищавшим лес и осушавшим болота, два с половиной столетия честно прослужившим, в глаза тыкать верой и полицейскими слухачами. Совсем во Владимире перестали понимать, откуда благосостояние прирастает. Ишь, выдумали передать из юрта (общий земельный пай) Иванам землю. Мало нам было отчуждения земли вдоль железки и городов.
— Ну не в трактире же об этом шуметь! Договоришься один раз до доноса. Простите, — очень вежливо спросил Рощинский Равиля, — но наш провожатый что-то странное сказал про вас. Мне показалось или вы застряли в городе Дальневостоке?
— Я не понимаю, что происходит, — сознался Равиль. — Сюда добрался без проблем, а вместо того чтобы просто купить билет и ехать дальше, неожиданно пригласили к самому губернатору. Вроде бы ошибка с проездными бумагами и документами. Вместо него вторую неделю вижу чиновничьи рыла — и не отпускают, и не говорят, в чем проблема.
— А! — усмехнулся Рощинский. — Это очень просто и понятно. У здешнего начальства большие контры с Вольным войском и Восточной железной дорогой. Подробности вам сейчас ни к чему, но при малейшей возможности они друг другу делают разнообразные гадости. Ваш случай — из простейших. Завтра просто и без затей сядете на поезд, следующий на юг, и с чистой душой следуйте к месту работы. Мост через Амур построили без вас. На губернаторскую канцелярию плюньте и разотрите. В Харбине, никуда не заходя, идете в Управление железки и обо всем рассказываете.
— И все? — с изумлением спросил Равиль.
— Не все, — серьезно сказал полковник, — совет правильный, но в будущем не рекомендуется без нужды заезжать в губернаторство. Во всяком случае, пока на своем месте сидит Низимов. Лучше сделать крюк и ехать через железнодорожную ветку по югу и напрямую в Читу. Дольше, но спокойнее будет. Впрочем, если хотите, можете посидеть и дальше в гостинице. Месяца два. Зато никаких претензий от властей.
— Весело, — растерянно сказал Равиль. — Они на верхах что-то не поделили — и за мой счет удовлетворят самолюбие.
— А давайте я не буду рассказывать, как это бывает на Руси и в других местах, — улыбнувшись краем рта, предложил Казимир. — По нынешним временам опасно.
Подошел половой и начал расставлять заказанное новоприбывшими гостями. Они, без сомнения, покушать любили и бумажника перед посещением не проверяли. Холодные закуски, салаты, борщ, блинчики, пельмени. Венчал все графинчик с прозрачной водкой.
— Ты выпьешь? — спросил полковник Равиля, непринужденно переходя на панибратское «ты».
— Немного.
— Правильно, — согласился тот, — много мы и не будем. Так… для настроения. Для нормального разговора. Мы ведь тоже завтра в Харбин, и не в лучшем настроении. Гань-бэй! — провозгласил он, опрокидывая водку в рот.
— А?
— Это по-китайски «рюмки досуха!». Хорошо, — сказал с удовольствием, одним махом заглотнув свою порцию. — Так я о чем? Ага. Вот ты молодой, образованный и наверняка неглупый. Все это местничество, бессмысленное выяснение отношений между министерствами и властями на местах и бюрократические заходы не для страны, а для удовлетворения собственного поганого честолюбия, безусловно, тебе не по душе. Но ведь это старательно насаждается сверху, и не первый год. Чем дальше, тем хуже. Тебе нравится цензура, это совершенно неприлично поощряемое доносительство и попытка вернуть все вокруг к средневековым религиозным нормам? Когда судят не по уголовному кодексу, а по шариату и начинают различать свидетелей — кто из них правоверный, а кто нет. Одному сплошное доверие, а другой подозрительный тип заранее?
— Тебя просто заело, что это, в конце концов, и хазаков коснулось. Раньше-то помалкивал, — буркнул Казимир. — А я говорил…
— Молчи уж, разночинец. Тебе на сходе голос не положен. Интересно послушать, что нам молодое поколение скажет. Они там собираются в своих университетах и выясняют в жарких спорах, кто виноват и что делать. Нет?
— Да, — сознался Равиль. — Но это ж не противоправительственные разговоры. Многие, как раз наоборот, думают, что правильно делается. Конечно, когда окружные власти получают сразу административные, судейские, полицейские и частично финансовые функции — это очень часто ведет к злоупотреблению, но вы посмотрите вокруг! Обнищание крестьян, образование крупнейших компаний, беззастенчиво эксплуатирующих народ и использующих детский труд. Проникновение иностранного капитала, утрата людьми уверенности в завтрашнем дне, а как относятся хозяева к рабочим, все знают. Плохо. Штрафами и долгами по рукам и ногам вяжут. Иностранные товары встали на пути развития собственно русской промышленности и сделались основной причиной ее застоя и деградации. Таможенные барьеры — не самое плохое дело. Огромный разрыв в доходах населения, и, давайте честно скажем, банками и компаниями руководят отнюдь не саклавиты. На кого, собственно, мог Каган опереться? Местные мечети всегда выполняли роль строительных блоков власти, совмещая функции политического клуба, правительственного учреждения, полицейского участка и учебного заведения. Поэтому и приоритет исламского права перед светскими законами и государственными судами.
На Руси ислам всегда был больше чем просто религия. Он пронизывал абсолютно всю жизнь страны. Исламские законы охватывают быт, государственно-политическую идеологию, административную, судебную, военную и фискальную сферу деятельности. Шариат регулирует все поступки мусульманина не только с правовой, но и с морально-этической стороны. Кадий — мусульманский судья — судил и разбирал правонарушения правоверных, только основываясь на нормах шариата.
— И это голос молодого поколения. Еще десяток лет, может, два — и ой как весело будет. Они уже не помнят, что так было не всегда. Старые нормы попирают и насильно внедряют порядки, заимствованные у заметно отстающей Турецкой империи.
— Вечная проблема власти, — пробормотал Казимир. — Она боится и хочет чинности и благолепия, как в старину завещано. А люди не понимают, к чему привести может.
— А можно узнать, в чем я неправ? — запальчиво поинтересовался Равиль.
— Ваши побуждения прекрасны. Забота о народе — это тоже характеризует вас самым лучшим образом, но есть важнейшая вещь, которую стоит обдумать всерьез: мир не стоит на месте. Он развивается и прогрессирует. Не всегда это движение нам понятно, и мы видим последствия уже задним числом. Важнее другое — история нам ясно говорила минимум дважды: не пойдешь по пути модернизации — страну с аппетитом скушают соседи.
— Как Польшу, — хмыкнув, сказал Аврум.
— Очень хороший пример, — невозмутимо подтвердил Казимир. — Что такое модернизация вообще? Усовершенствование, отвечающее времени. И это в первую очередь развитие промышленности, сельского хозяйства и, что немаловажно, торговли. Без торговли нет богатства. И тут начинает мешать… э… современное толкование законов, ранее на Руси никого не заботящее. Моментально все исходящее от «неверных» объявляется ересью и встречает самое яростное сопротивление. И это начинает напоминать тормоз. Такую заимствованную западную штучку, не описанную в древних книгах.
Еще двести лет назад почти все страны были аграрными и мало что производили на продажу. Все больше для собственного потребления. Те, кто не сумел измениться, постепенно скатываются вниз даже в политическом плане. Русь в свое время умудрилась заинтересовать новым максимальное количество людей и не брать не глядя все подряд, а прежде всего смотреть на собственные нужды. А для этого пришлось привлекать и голландцев, строящих первые заводы, необходимые для армии в первую очередь, а потом уже и для населения. Это на тему об иностранцах. Расплевались мы с голландцами, стали дружить все больше с англичанами, а заводы никуда не делись, и пушек, отлитых на них, благодаря которым ту же Польшу захватили, у Руси уже не отобрать. И что для нас более важно, развитие экономики всегда, я подчеркиваю — всегда, ведет к повышению уровня жизни в стране. Не только голландец получает прибыль, но и все
