между друидом и филидом; в тексте «Войны Фергуса и Конхобара» (Cogadh Ferghusa agus choncubhair) сперва под названием филиды упоминаются послы, избранные уладами для того, чтобы вести переговоры о мире с верховным королем Ирландии: «трое поэтов пустились в путь»; в другой раз они выступают под именем друидов: «друиды прибыли с этой просьбой» (tangadar па draoithe leisan aitheasg sin).[184] Бригита, дочь бога-друида Дагда, называется также «поэтессой и друидессой» в «Реннских диндсенхас».[185]
III. СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ ДРУИДОВ
Нам, напротив, не составит никакого труда выделить специализацию. Именно совершение жертвоприношения и занятие теологией, если верить Диодору Сицилийскому, прежде всего, отличало «философов» от «прорицателей»: «У них так заведено, что никто не приносит жертвы без помощи философа; так как они считают себя обязанными прибегать к посредничеству этих людей, знающих нрав богов и умеющих говорить, так сказать, на их языке, чтобы принести им благодарственные жертвы и добиться их милостей. К этим философам и к этим поэтам обращаются, доверяя свои нужды не только в мирное время, но также, и особенно, во время войн».[186]
Диодор смешивает прорицателей и бардов, когда говорит о «лирических поэтах, называемых бардами», «которые одних восхваляют, а других высмеивают»; но эта путаница, легко исправимая, не имеет значения.[187]
Со своей стороны, ирландцы, принявшие христианство, изъяли из своих легенд всякое упоминание о приношениях богам. Название жертвенного приношения, тем не менее, осталось в кельтском языке, и, по всей видимости, это очень древнее слово. Это слово до сих пор сохраняет свое языческое значение, которое можно обнаружить в словаре Сент-Голла[188] (56, в 7): «i. nomen dolestur chorthon bis ocedpartiab dodeib» (название вазы с округлым основанием, использовавшейся для принесения жертв богам).[189] В христианском словаре осталось «id- part», «idbart» или «edpart» (не следует никогда быть слишком требовательным, когда имеешь дело с ирландской орфографией): idpaire choirp Crist переводится как sacra Eucharistia mysteria (таинство причастия) в «Латинских жизнеописаниях» (111, 12), тогда как одна галльская рукопись «Искусства любви» Овидия в IX веке передает латинский дательный падеж muneri-bus[190] ирландским di aperthou;[191] idpart, aperth, бретонское aberz восходят к «ate-berta», где «ate-» усилительный префикс, a «-berta» причастная форма от корня, означающего «носить».[192] Это и есть один из редких достоверных следов обозначения жертвоприношения, с принесением в жертву коня, полное наименование которого нам неизвестно, — о нем свидетельствует в XII в. в Ульстере галльский монах Гиро Кембрийский, и оно предполагает существование ритуальной практики «зоогамии», напоминающей отдаленно ашвамедху Индии.[193]
В Ирландии мы не находим определенных следов человеческих жертвоприношений, которые столь часто ставят в вину друидам. Если даже на великом острове и совершалось принесение жертв, подобных тем, которые, согласно Цезарю,[194] имели место в Галлии, христианизация полностью стерла их следы в наших источниках, как отмечает это д'Арбуа де Жюбенвилль: «Жертвоприношения, совершения которых являлось главной функцией друидов, оыли несовместимы с христианским культом».[195]
В любом случае, представление о друиде, приносящем на дольмене человеческую жертву, есть исключительно плод воображения.[196]
Вероятно, именно святому Патрику мы обязаны крайней скудостью наших сведений об ирландском язычестве: «Он не дозволял им совершать никаких приношений, которые служили жертвой дьяволу», — сказано о корпорации филидов,[197] а один ирландский монах добавляет: «Мы чтим святого Патрика, главного апостола Ирландии. Чудесно его славное имя, этот огонь, которым крещены народы. Он с твердым сердцем бился с друидами. Он сокрушил надменных, обретая помощь светлых небес, и очистил Ирландию с ее зелеными равнинами великого народа».[198]
К тому же данный отрывок является, скорее, упражнением в риторическом стиле, нежели каким бы то ни было сообщением, поскольку друиды исчезли совсем не так быстро: во времена правления верховного короля Домналла Уа Нейлла (ум. 978 г.) они еще существовали и даже пользовались всеми своими средствами прорицания, против которых восставал при жизни святой.[199]
В главном эпизоде, знаменующем торжество христианства над «кровавым культом», речь не идет о друидах: «Там-то и находился королевский идол Ирландии, а именно — Кром Круах,[200] вокруг которого стояли двенадцать каменных истуканов: он был сделан из золота и почитался божеством у всех народов, заселивших Ирландию до прихода Патрика. Ему приносили первенцев от каждого приплода скота и первых отпрысков от каждого клана. Именно сюда пришел почтить его Тигернмас, сын Фоллаха, король Ирландии, во время праздника Самайна, [201] вместе с мужчинами и женщинами Ирландии. Все они падали ниц перед ним, расшибая себе лбы, хрящи в носах, колени и локти столь сильно, что три четверти всех людей Ирландии умирало от таких земных поклонов. От чего и происходит название «Равнина Падения ниц». [202]
Сообщение Цезаря, на первый взгляд, представляется более объективным: «Весь галльский народ очень привержен своим обрядам», — говорит он перед тем, как дать единственное имеющееся у нас свидетельство, указывающее на связь «человеческого жертвоприношения» и друидического жречества: «Люди, пораженные тяжкими болезнями, а также проводящие жизнь в войне и в других опасностях, приносят или дают обет принести человеческие жертвы; этим у них заведуют друиды. Именно галлы думают, что бессмертных богов можно умилостивить не иначе как принесением в жертву за человеческую жизнь также Человеческой жизни. У них заведены даже общественные жертвоприношения своих соплеменников. Некоторые племена употребляют для этой цели огромные чучела, сделанные из прутьев, члены которых они наполняют живыми людьми; они поджигают их снизу, и люди сгорают в пламени. Но, по их мнению, еще угоднее бессмертным богам принесение в жертву попавшихся на воровстве, грабеже или другом тяжелом преступлении; а когда таких людей не хватает, тогда они прибегают к принесению в жертву даже невиновных».[203]
Следует ли доверять сообщению Ненния в отношении .совета, который бретонские друиды дали Вортигерну в те времена, когда бретонское владычество в Великобритании подходило к концу? Чтобы обеспечить надежность оборонительной силы крепости Динас Эмрис, следовало окропить ее камни кровью молодого человека, рожденного от неизвестного отца. Но такой Иисус среди законников, юноша, ставший впоследствии волшебником Мерлином, должен был привести друидов в замешательство и избежать жестокой участи, которая его ожидала.[204] Та же история передается в своде ирландских сказаний под названием «Сватовство Бекумы» («Соurtise de Весите»): жена Лабрайда (одного из предводителей Туата де Дананн[205] Бекума, повинная в любовной связи с Гайаром (одним из сыновей морского бога Мананнана[206] была приговорена к сожжению живьем на костре. Ее судьи, проявив снисходительность, решили удовлетвориться ее изгнанием и, посадив в лодку, отправили ее в открытое море. Ей удалось добраться до холма Хоутх (Этар), где она повстречала короля Конна Ста Битв, овдовевшего после смерти своей жены Этне. Благодаря своей красоте, Бекума добилась того, что он женился на ней, но это повлекло за собой различные бедствия: земля отказывалась плодоносить, стада не давали молока. Друиды, к которым обратились за советом, поясняют, что для того, чтобы устранить последствия преступления, совершенного женой короля, надлежит принести в жертву сына девственницы и окропить его кровью врата и земли Тары. Конн в конце концов находит на одном острове подходящего юношу и с помощью хитрости завлекает его в
