генератор случайных чисел. И никаких тебе психологических тестов, коэффициентов полезности или знакомств. Либо везет, либо нет. Мне вот повезло.
Она вытерла щеки, хотя слез не было.
- Знаешь, наверное, я все-таки брежу. Вы должны меня убить.
Вожак оскалился, но оскал перешел в зевок, позволивший оценить четыре пары клыков и раздвоенный язык зверя. И Ева с тоской вспомнила о лаборатории. Взять бы у них кровь на анализ.
Перед самым рассветом зарядил дождь. Разбухшие тучи прикрывали воспаленную красноту неба, и мир не светлел, скорее выцветал, пока не выцвел до блекло-серого и влажного.
А на самой границе горизонта возникла ломаная линия стены.
Ева увидев ее застыла: неужели все это время поселок находился рядом? Она тут со страху умирала, а поселок находился рядом!
И волки, вскочив, окружили Еву плотным кольцом, вытянули морды. Холодные носы тыкались в ладонь, мускулистые тела вертелись, толкали, норовя опрокинуть, и только вожак по-прежнему держался в стороне. Вот он тихо тявкнул и потрусил к стене.
Стая потянулась следом. А пятнистая волчица подтолкнула Еву, поторапливая. В разноцветных глазах зверя ей виделось удивление: вот дом, чего медлишь? Ева и сама не знала. Идти по болоту босиком было тяжело. Замерзшие ноги ходулями протыкали поверхность, продираясь сквозь проволоку стеблей и выдавливая редкие корни. Хлюпало. Или в болоте, или в носу.
Главное, дойти. Близко ведь.
Совсем-совсем близко.
Стена, приближаясь, становилась выше. Гладкая ее поверхность слабо поблескивала дождем. Он собирался в широкие горла водосточных труб, чтобы по ним попасть во внутреннюю систему водоснабжения и, пройдя несколько циклов очистки, пополнить запасы.
Ева сама отлаживала систему фильтрации.
Правда, тогда дождь казался благом.
У самого поселка получилось стать на твердую тропу. Пластиковая жила, уже покрывшаяся мхом и проросшая редкой осокой, пружинила под ногами, поторапливая. И волки остановились.
Ева не сразу сообразила, что они остановились. А сообразив, удивилась: почему? И только потом поняла: уже отсюда были видны черные крапины огневых точек, опоясавших периметр.
И сердце заколотилось: если наблюдатели увидят Еву в такой компании, то примут за монстра и пристрелят.
Шутка продолжалась.
- Это... вы правильно, да, - она вытерла мокрое лицо и попыталась отжать волосы. - Вы... вы идите. И ты иди, пятнистая. А я сама. Я уже близко, да. Со мной ничего не случится!
Голос хрипел, а горло начинало саднить. Придти и сразу в постель.
Нет, сначала объяснится, найти того шутника, который выкинул Еву из поселка, а потом в постель.
Но несмотря на все желание поскорей оказаться внутри периметра, Ева подходила к воротам медленно и с поднятыми руками. Не окликали.
Не стреляли.
И ворота были открыты. Из-за дождя она сразу не заметила. А заметив, остановилась. Это было невозможно! Как и все остальное, случившееся нынешней ночью.
- Эй... есть там кто?
Крик вышел слабым, а голосовые связки отчетливо и болезненно скребанули друг о друга. Они не связки - две веревки, в горле натянутые. А сама глотка - сухая тыква, в которой болтаются косточки звуков. Потряси и услышишь, как...
...эхом работающего генератора вибрирует почва.
...щелкают крылья ветряка, ненужного, но поставленного по чьей-то дурной прихоти.
...перезваниваются горлышки бутылок, нанизанные на веревку и повешенные над воротами.
А людей вот не слышно.
И волков тоже. Но взгляды их буравят спину, и отступать-то некуда. Ева, перекрестившись - она никогда не верила в Бога, даже после катастрофы - двинулась к воротам. Двенадцать широких шагов. И острый запах крови ударил в нос.
Заурчало в желудке, а рот наполнился слюной. Чувство голода было острым и неуместным. Ее должно было выворачивать от отвращения и ужаса. Вместо этого зверски хотелось кусок мяса.
И чтобы обжарено было едва-едва.
Ева шагнула за ворота. Первое тело она просто переступила. И второе тоже. И все остальные, попавшиеся на пути к дому. Сначала следовало согреться, переодеться и поесть. А смерть... смерть подождет.
Куда спешить, если поселок Омега прекратил свое существование?
Глава 3. Фактор разума
Айне разбудил вой сирены. Звуковая волна прошла сквозь толстый слой земли и стенки бункера, отразилась эхом в пластитановых опорах, вызвав вибрацию стен и потолка. Сморщилась пленка монитора, заплясали на столе серебряные фигурки и, сталкиваясь, слабо зазвенели.
Выбравшись из кровати, Айне приложила руки к стене, пытаясь уловить за судорогой сирены иные, более привычные звуки.
Генератор молчал.
Айне перешла к узкому коробу вентилятора и, забравшись на стол, не без труда дотянулась до крышки. Лизнув пальцы, она приложила к отверстию. Ничего.
Только гнилью тянет. И еще яблоками.
Яблок в поселке уже месяц как не было. Жаль. Айне нравился их вкус. Задумавшись над возможностью синтеза адекватного заменителя, она не сразу заметила, что сирена смолкла.
Стена некоторое время хранила эхо агонии, гоняя волну за волной, а после тоже успокоилась. Но ни кондиционер, ни генератор, ни система внутренней связи не заработали.
- Тод? - звук собственного голоса Айне никогда не нравился. Слишком много в нем оставалось детского, и дисгармония между физиологическим статусом тела и реальным развитием вызывала острые приступы недовольства. А недовольство мешало думать.
- Тод, ты где?
Не в бункере. В противном случае Тод бы уже появился.
Сколько Айне себя помнила, Тод всегда был рядом. А это без малого семь лет. Хотя первые полгода жизни следовало бы исключить: воспоминания данного периода носили характер хаотичный и не годились для анализа.
Но все равно, Тоду следовало находиться здесь.
Айне слезла со стола и потерла ногу ногой. Пол остывал, что тоже являлось неправильным.
- Тод!
Стены запоздало вздрогнули, и откуда-то сверху долетел протяжный печальный скрежет.
Следовало признать, что сложившаяся ситуация не имела аналога в собственном жизненном опыте Айне. С одной стороны это предоставляло ряд возможностей поиска альтернативного решения, с другой - увеличивало шанс ошибки.
Айне крайне не любила ошибаться.
- Тод!
