голосом:
— Я черный-черный пластун, мне нравится ползать на брюхе, я люблю брынзу…
— Отлично, отлично, — прервал ее Закладин, вовсе не разделяя ее игривого настроения. — Только не вспоминай о своем трассере.
— А я, пластун, и знать не знаю, что это за штука, — с деланным изумлением вскинула брови Стелла.
Пластуны вели себя по-прежнему спокойно, но Закладин начал уже ругать себя за то, что втянул Стеллу в эту глупую и, по сути, совершенно бессмысленную затею. На десятки метров вокруг расстилалось ровное, лишенное растительности пространство, заполненное едва колышащимся скоплением глянцево- черных тел. Если сейчас по какой-то причине пластуны решат напасть, у людей не будет ни малейшего шанса на спасение. Два ручных узколучевых трассера не в силах удержать многотонную массу, если она обрушится на них всей своей тяжестью.
Стелла же не испытывала подобных сомнений. Она будто снова очутилась в детстве, когда пластуны были ее друзьями, быстро и уверенно шла вперед. Временами ей даже казалось, что пластуны сами отодвигаются в стороны, давая ей возможность поставить ногу на землю.
Наконец они достигли крайнего ряда яиц. Белые, кожистые, яйца были похожи на туго накачанные мячи. Присев на корточки, Закладин осторожно потрогал одно из яиц пальцем. Казавшаяся плотной оболочка яйца легко поддалась нажиму, прогнулась внутрь и мгновенно приняла прежнюю форму, как только палец был убран.
Стелла погладила одно из яиц ладонью.
— Теплое, — шепотом произнесла она.
Забрав у Закладина фотоаппарат, она пошла вдоль яичного ряда. Время от времени она приседала или опускалась на колено и, поймав в видоискатель удачный ракурс, щелкала затвором.
Закладин тем временем смотрел по сторонам, внимательно наблюдая за поведением пластунов, стараясь не пропустить малейшего признака беспокойства или недовольства с их стороны.
— Эй! — махнула рукой Стелла. — Иди скорее сюда!
Она сидела на корточках, успев отойти от Закладина метров на десять, и что-то с интересом рассматривала.
Когда Закладин подошел к ней, девушка указала на одно из яиц.
— По-моему, здесь скоро вылупится птенчик, — радостно сообщила она.
Яйцо едва заметно покачивалось из стороны в сторону, из него доносились тихие, но отчетливые чмокающие звуки.
— Ты уже когда-нибудь видела, как рождаются пластуны? — спросил Закладин.
— Нет, но надеюсь сейчас увидеть, — ответила Стелла, торопливо меняя в фотоаппарате пленку.
— Может, нам лучше уйти, пока это не началось? — нерешительно предложил Закладин. — Многие животные весьма активно защищают свое потомство от чужаков.
— Ни за что на свете! — резко воспротивилась Стелла. — Нельзя упускать такую возможность! К тому же ты, должно быть, забыл, что мы здесь вовсе не чужие. Я, например, уже полностью смирилась с мыслью, что стала пластуном.
Закладин пожал плечами и не стал спорить. Общаясь со Стеллой, он успел привыкнуть, что все споры с ней всегда заканчиваются не в его пользу. Но про себя он отметил, что и ему уже не составляет никакого труда воображать себя пластуном. Если в начале для этого требовалось постоянное усилие мысли и воображения, то сейчас эта работа отошла на второй или даже третий план сознания, куда-то в глубину. Закладин мог говорить или думать о чем угодно, а его подсознание само собой, как включенный автоответчик, посылало опознавательные сигналы: «Я — свой. Я — пластун».
Яйцо качнулось сильнее, центр тяжести в нем сместился, и оно откатилось чуть в сторону от остальных.
— Эх, надо было взять с собой и видеокамеру, — с досадой произнесла Стелла, не переставая при этом щелкать затвором фотоаппарата.
Влажные чмокающие звуки внутри яйца стали громче, отчетливее. На мгновение оболочка покрылась сетью мелких морщин, и вслед за этим оно сжалось, словно из него резко выкачали все его содержимое. Оболочка лопнула сразу в нескольких местах, и на землю выкатился серый, покрытый прозрачной слизью, комок. Дернувшись пару раз, он развернулся, выгнулся и превратился в маленького пластуна, который тут же принялся поедать остатки кожистой оболочки своего яйца.
— Как дела, малыш?
Стелла пощекотала пальцем новорожденного пластуна. Но малыш, занятый своим важным делом, никак не отреагировал на ее ласку.
Закладин поднялся на ноги и, осмотрев кладку, заметил поблизости еще несколько лопнувших яиц.
— Все, теперь мы точно уходим, — решительно произнес он, беря Стеллу за руку, чтобы, если потребуется, тащить ее за собой силой. — Началось.
На этот раз Стелла спорить не стала. Она только спросила:
— Что началось?
Закладин, ничего не ответив, повел ее к лесу.
Возле кустов он подобрал оставленные ими вещи и оттащил их подальше от поляны с пластунами. День клонился к закату. Под сенью деревьев заметно сгустились серо-зеленые сумерки. Закладин поставил на землю и включил мощный круговой фонарь, расчехлил и начал устанавливать на новом месте палатку. Стелла, присев на корточки и прислонившись спиной к стволу дерева, молча наблюдала за ним.
— Может, скажешь наконец, что произошло? — спросила она через некоторое время.
Закладин укрепил последнюю растяжку и повернулся к девушке. Лицо его было взволнованным.
— Ты ничего не почувствовала там, возле гнездовья? — спросил он.
— Нет. — Стелла нахмурилась. — А что я должна была почувствовать?
— Я не знаю, как это правильно назвать… Пластуны начали беспокоиться.
— Из-за нас?
— Нет. Не из-за нас — это точно. Должно быть, из-за своего потомства. Я ощутил их волнение сразу же после того, как первые малыши появились из яиц. Оно очень быстро нарастало, становилось нервозным, неконтролируемым… — Закладин быстро, словно отгоняя неприятное воспоминание, провел ладонью по лицу. — Через день-другой они двинутся на запад.
— Новая атака?
— Да. — Закладин опустился на землю. — Завтра утром мы свяжемся с поселком и предупредим людей. Вызовем вертолет, и ты отправишься домой.
— А ты?
— Я продолжу наблюдение за пластунами. Попробую дойти с ними до изгороди.
— Я останусь с тобой.
— Нет. Это может оказаться опасным.
— Не опаснее, наверное, чем отбивать атаки пластунов с другой стороны изгороди, — парировала Стелла.
Закладин тяжко вздохнул и развел руками.
— С отцом будешь объясняться сама.
Стелла обхватила его рукой за шею, притянула к себе и благодарно чмокнула в щеку.
— Ну, конечно же, — сказала она, глядя Семену в глаза. — Ты же меня знаешь.
— В том-то и дело, что знаю, — теперь уже обреченно вздохнул Закладин. — Можно подумать, что, если бы я строгим голосом приказал тебе отправляться в поселок, ты бы меня послушалась.
— Кто знает, — сдерживая смех, почти серьезно ответила Стелла. — Надо было попытаться.
В течение двух последующих дней Закладин с волнением и беспокойством продолжал ощущать всевозрастающую нервозность пластунов. Это было похоже на низкий, раскатистый гул, воспринимаемый не ушами, а всем телом, каждым сантиметром кожи, каждым волоском. Временами он становился почти нестерпимым. В такие моменты Закладину хотелось вскочить на ноги, куда-то бежать, делать что-то, и только отсутствие конкретной цели удерживало его на месте. Нечто подобное, похоже, чувствовали и
